На вашем месте, Пётр Алексеевич, я бы постарался как можно быстрее депортировать её обратно, пока она совсем не рассыпалась от недостатка жизненной энергии.

– Да будет так! – повысил голос Романов. – Малюта, чтобы через час этой сучки здесь и в помине не было! Пусть ею занимается Высший Совет.

– Сделаем, Пётр Алексеевич! – потирая руки, радостно произнёс Скуратов. – С превеликим нашим удовольствием!

– Одной заботой меньше стало, теперь надо придумать, как будем объясняться с Кремлёвскими чиновниками по поводу пропажи Черкасова, – тяжело вздохнул самодержец.

– Ну, здесь ещё проще! – заверил начальника «объекта» сыщик. – Предлагаю направить в Кремль ходатайство о представлении Полномочного представителя Президента Российской Федерации Андрея Владимировича Черкасова к высокой правительственной награде за личное участие в разработке и проведении секретной операции по выявлению и ликвидации террористического заговора, имевшего цель помешать строительству важного государственного объекта. Когда Черкасов очнётся, он не будет помнить ничего из того, что с ним произошло. Могу предположить, что его воспоминания обрываются на пороге «Золотых ворот». Поэтому Вы легко убедите его в том, что он, рискуя своей жизнью, вступил в смертельную схватку с коварными террористами-заговорщиками и вышел из неё победителем, правда, с небольшим ущербом для здоровья.

– Толково, – согласился Пётр. – Только есть в твоём блестящем плане одна шероховатость: не дело Полномочному представителю Президента за террористами гоняться! У него совсем другие функции и обязанности.

– Согласен, – кивнул головой Пронин. – Однако дело можно представить так, что ситуация развивалась очень быстро и не было времени на согласование и разграничение функций, поэтому Черкасов, не испугавшись ответственности, возглавил это чрезвычайно важное, но опасное мероприятие.

– Это до того грубо и так нахально, что там, наверху, глядишь и поверят! – усмехнулся Скуратов.

– А-а, да чего там! – махнул рукой Романов. – Как говорится, свинья не выдаст… глядишь, и мы свинью пожалеем! Прикажи, Малюта, борзописцам, чтобы готовили депешу в Кремль, а с Черкасовым я сам переговорю, как только он в сознание придёт. Ну а тебя, господин майор, чем наградить? Говори, не стесняйся!

– Благодарю, Пётр Алексеевич, да у меня всё вроде бы есть. Разве что пальто новое… гороховое! Старое-то совсем поизносилось!

С личной жизнью Русалочке не везло. Бывает в жизни такая вопиющая несправедливость: девушка вроде бы и собой хороша и характер добрый, приветливый, а вот с замужеством никак не получается. И не так было бы обидно, если бы не было выбора, а то ведь и месяца не проходит, чтобы к ней какой-нибудь самостийный королевич или на худой конец принц маленького, как Лихтенштейн, но гордого, как весь Кавказ, государства на огонёк не завернул. Бывало, скрипнет калитка, застучат каблуки офицерских сапог по половицам, а Русалочка уже сама не своя: подхватится, прижмёт руки к груди и гадает – не к ней ли на огонёк нынче счастье завернуть сподобилось? И случалось, что заворачивали путники и именно к ней, к Русалочке синеокой, и тогда стучало сердечко девичье в предчувствии счастья небывалого…!

Да только Счастье ей всё больше с командировочным предписанием попадалось, временное, значит. Приходил срок, и очередной принц, взяв своего белого или какой другой масти коня под уздцы, покидал гостеприимный дом одинокой девушки.

Закрыв за очередным бывшим возлюбленным дверь, Русалочка уходила на берег моря, где садилась на холодный гранитный валун, и безутешно лила в седые солёные волны свои чистые девичьи слёзы.

– Всё сидишь? – бывало, спрашивала её старая Марта – жена трактирщика Яниса, отправляясь поутру на рыбный базар.

– Сижу, – покорно соглашалась Русалочка, и запоздалая слезинка янтарной капелькой падала с её длинных ресниц в море.

– И ревёшь! – продолжала старая перечница.

– Реву, – соглашалась девушка.

– И долго ты так реветь собираешься? – не скрывая ехидства, спрашивала трактирщица.

– Пока счастье своё не встречу, – глотая слёзы, поясняла Русалочка.

– Цистит ты встретишь, а не своё призрачное счастье, особенно если долго на холодном камне сидеть будешь. Кому ты тогда больная будешь нужна? – вопрошала старая женщина и тут же сама отвечала на свой вопрос: – Хотя ты и здоровая сейчас никому не нужна!

– Не правда, бабушка! – возмущалась Русалочка. – Придёт мой день! Будет и в моём доме праздник, и фата у меня будет длинная, и платье белое – самое лучшее! Всё у меня будет! – шмыгала носом девушка. – Всё! Надо только верить! Вон, в соседнем квартале, говорят, тоже девушка наподобие меня жила – Ассоль. Так она каждый день ждала, что приплывут за ней алые паруса и увезут далеко-далеко, в страну, где все люди счастливы. И ведь дождалась! Говорят, приплыл-таки за ней корабль с алыми парусами.

– Кто говорит-то? – недоверчиво усмехалась Марта. – Такие же неудачницы, как твоя Ассоль, сказочку эту и сочинили, а вот были ли на самом деле алые паруса или за девушкой санитарная карета приехала, в период сильного нервного обострения, это надо ещё проверить. Зря ты, милая, себе душу бередишь! Уж поверь моему житейскому опыту – лучше, чем сейчас, уже не будет. Шла бы ты к нам с Янисом в таверну, подавальщицей, или поварихой, всё при деле будешь, и свой кусок хлеба честно заработаешь.

А если будешь умницей, то лет через пять я тебя за своего младшенького, за Юргена сосватаю. Это ничего, что он немножко с придурью, тебе ведь всё равно лучше не найти. Унёс ветер-гуляка твою белую фату, девушка, далеко в море! Хоть реви, хоть кричи, а всё равно не вернёшь! «Венец безбрачья» на тебе, горемычная! Так что ты лучше на моё предложение соглашайся!

– Не надо мне милости вашей! – поднявшись с гранитного валуна, гордо отвечала девушка, оправляя на себе помятую юбку. – Я себе своё счастье своими руками добуду.

– Эх, хвост-чешуя! – горестно вздыхала Марта. – Ещё одна наивная дурочка объявилась! Ты, наверное, знаешь Косую Пегги из нашего квартала, которая содержит «весёлый дом» для моряков. Так вот в её борделе какую девушку ни возьми – или Ассоль в прозрачном платьице или Белоснежка в чёрном белье, и все они в таком виде каждый вечер между столиками с посетителями фланируют. Они раньше тоже пытались добыть себе счастье своими руками. Теперь тоже добывают, но уже не только руками, но и другими частями своего молодого тела. И порой они даже бывают счастливы, особенно после второй кружки крепкого эля. Хочешь повторить их судьбу?

– Не уговаривайте! Я всё равно вашу таверну буду стороной обходить.

– Это ещё почему? – подозрительно прищурилась старая Марта.

– Да потому, что Вы, бабушка, вместе со своим мужем Косой Пегги девушек и поставляете! Я лучше к Ведьме пойду, пусть она мне на счастье погадает.

– Ну-ну! – хмыкнула старуха. – Ты, наверное, помнишь, чем окончился предыдущий визит к Ведьме? Не ты ли во имя любви пожертвовала своими прекрасными волосами и своим звонким голосом? И что из этого вышло, напомнить?

– Так это не моя история, а история моего прототипа. Да и не в сказке я сейчас, а в «Тридевятом царстве», а здесь – на границе миров, развитие событий не предсказуемо.

С этими словами девушка направилась в самый дальний и самый тёмный переулок квартала, где в стороне от всех строений, у самой крепостной стены стоял сложенный из необработанного камня, с остроконечной крышей домик Ведьмы. Домик уныло глядел на мир подслеповатыми слюдяными окошками, и казалось, что в нём никто не живёт. Но приходил вечер и в окне появлялся тусклый отблеск свечи. Ежедневно возле домика колдуньи толпились заезжие туристы. Ведьма показывала им мелкие чудеса, которые по сложности исполнения скорее можно отнести к фокусам, чем к проявлению магических способностей. Посетители охотно покупали у неё амулеты и различные травяные настойки, про которые главный санитарный врач как-то сказала, что они не столько полезные, сколько безвредные. Согласно договору между администрацией «Тридевятого царства» и Ведьмой, последняя могла гадать на картах и кофейной гуще, лечить заикание и заниматься продажей слабосильных амулетов для восстановления потенции. Однако жители тематического квартала «Сказки Андерсена» пользоваться её услугами опасались: ходили слухи, что за хорошую мзду колдунья могла навести порчу или в соответствии с прейскурантом наложить любое проклятие.