– Климат у нас известное дело – морской, а политики мы не касаемся, – не задумываясь, выдал Мартин Берг.

– То есть Вы хотите сказать, что во вверенном Вам квартале нет противоречий между трудом и капиталом, что у вас не действуют законы классовой борьбы, и что Вы своим устным распоряжением вообще отменили понятие «прибавочная стоимость».

– Я не совсем понимаю, о чём Вы, товарищ инспектор, говорите, но могу сказать точно, что никакие законы в нашем Датском квартале я не вводил и не отменял, а вот то, что перекупщики занижают цены на рыбу – так это всем известно. Не секрет, что через час они продадут эту же рыбу на центральном рынке, но уже в три раза дороже!

– Дайте угадаю! – перебил его майор. – Со спекулянтами Вы тоже не боретесь. Я угадал?

– А чего с ними бороться? – удивился обер-полицмейстер. – У нас свободный рынок и каждый может назначить за товар ту цену, которую считает нужной. А вот будут ли у вас за эту цену товар покупать – это ещё вопрос!

– Убийственная логика! – процедил сквозь зубы инспектор. – Я даже слышу, как после ваших глубокомысленных выводов автор «Капитала» в гробу перевернулся! Я так понимаю, что о политически неблагонадёжных лицах и о политическом сыске мне даже спрашивать нет смысла?

Обер-полицмейстер не понял вопроса, но на всякий случай в знак согласия кивнул.

– Я так и думал! – вместе с облаком табачного дыма выдохнул майор. – Дальше я хотел проверить условия содержания подследственных, но я так понимаю, что тюрьму инспектировать – только время терять?

– Тюрьма – она и есть тюрьма, – изрёк молчавший доселе сержант Кляйне Кай. – Наша каталажка ещё лет сто простоит и не покосится.

– Глубокая мысль! – покачал головой майор. – Я даже не буду пытаться её опровергнуть. Сидельцы в вашей каталажке имеются?

– Большую часть времени она пустует, – отозвался обер-полицмейстер. – Разве что по пятницам, когда в квартале танцы, мы в неё закрываем пару-тройку выпивох, чтобы проспались до утра.

– Тюрьма и вытрезвитель в одном флаконе! – подытожил инспектор. – Лихо! Так сказать, в духе времени!

– Может, это и не совсем правильно, – снова замялся обер-полицмейстер, – но я считаю, что помещение не должно пустовать.

– Вот здесь я с Вами, обер-полицмейстер, полностью согласен! – ухмыльнулся Ежов. – Пустая тюрьма – это нонсенс, я бы даже сказал – должностное преступление.

С этими словами проверяющий инспектор спрятал в карман гимнастёрки свой блокнот, надел на голову фуражку с синим верхом, и вышел за порог полицейского участка.

Что с ним стало дальше – неведомо, но сержант Кляйне Кай обычно после второй кружки пива начинает утверждать, что за порогом майор госбезопасности ударился оземь, обернулся чёрным вороном и скрылся в сумраке ночи.

– Ты что-то путаешь! – обычно пытаются поправить сержанта собутыльники. – Когда проверяющий офицер уходил, был ясный полдень.

– Нет! – мотал головой сержант. – Запомните сами и передайте другим: если Госбезопасность чем-то недовольна – над головой народа сгущаются тучи и в стране наступает ночь!

Как и в любом благородном деле, в организации «Тридевятого царства» присутствовала коммерческая составляющая. Особенно заметной она стала после того, как начальник строительства утвердил проект «Хоум-Кудесник-Банка».

– Надо брать финансовые потоки под свой контроль! – сказал на производственном совещании Пётр Алексеевич и приказал послать в Высший совет запрос на двух специалистов – директора банка и его заместителя.

Через день в его приёмной в ожидании аудиенции, переминались с ноги на ногу сотрудники ещё несуществующего банка.

Директором будущего «Хоум-Кудесник-Банка» был назначен синьор Помидоро – жгучий итальянец с красным лицом, чёрными набриолиненными волосами, и голубыми, как итальянское небо глазами. Его смуглолицый заместитель – он же начальник депозитного отдела – являл собой полную противоположность своему начальнику. Заместитель был одет в парусиновый летний костюм, голубую рубашку с распахнутым воротом и кремовые штиблеты. На его смуглой шее на золотой цепочке болтался электронный ключ от депозитария, а на безымянном пальце правой руки покоился массивный золотой перстень с электронным чипом допуска в денежное хранилище. Смуглая кожа, раскосые глаза, а также привычка носить массивные золотые украшения выдавали в заместителе уроженца Средней Азии.

Романов по очереди пожал им руки и пригласил для короткой беседы к себе в кабинет.

– Давайте познакомимся ближе, – предложил начальник строительства. – У меня, конечно, есть ваши рекомендательные письма, но хотелось бы послушать каждого из вас. Начнём с Вас, господин директор.

– Джузеппе Помидоро – уроженец Неаполя, – представился итальянец. – Я окончил университет в Риме по специальности банковское дело и вот уже пятнадцать лет работаю в банковской сфере.

– Для Вас назначение в «Хоум-Кудесник-Банк» является повышением?

– Си, господин Романов, – утвердительно ответил итальянец. – До этого назначения я был заместителем директора коммерческого банка в Палермо.

– Надеюсь, Вы справитесь с возложенной на Вас ответственной миссией.

– Си, сеньор Романов! Если я не справлюсь, то на ваших глазах съем собственную шляпу! – эмоционально заверил его итальянец и коснулся своей непокрытой головы.

– Тогда уж лучше галстук! – пошутил Пётр Алексеевич.

– Как прикажете, сеньор! – не понял шутки Помидоро и принял последнее уточнение всерьёз.

– Теперь Вы! – и Романов кивнул в сторону заместителя.

– Али, – коротко представился заместитель и привычно обозначил поклон.

– А если полностью? – предложил Романов.

– Али-Баба, – немного смущаясь, повторил заместитель, – но Вы, уважаемый, можете называть меня Алексеем Борисовичем. Родился я в Фергане, высшее юридическое образование получил в Ташкенте.

– В ваших рекомендациях отмечено, что Вы начинали как частный предприниматель.

– Это так, господин Романов. На заре своей предпринимательской деятельности я создал посредническую фирму, которая занималась военными поставками из России для только что созданных вооружённых сил Среднеазиатских республик. В штате фирмы кроме меня было ещё сорок сотрудников. Надо признаться, мы неплохо преуспели в своём бизнесе, но, как известно, успех одного предпринимателя рождает зависть у десятерых малооплачиваемых служащих. Поэтому против меня и моих сотрудников было сфабриковано уголовное дело, которое с лёгкой руки журналистов получило название «Али-Баба и сорок разбойников».

– И Вы вынуждены были эмигрировать…

– Да, это так, господин Романов! Я эмигрировал в Англию, где прожил семь лет. За время вынужденной эмиграции я получил второе высшее образование – экономическое. Мне даже удалось поработать после окончания обучения в одном из Лондонских банков.

– Английским языком владеете в совершенстве?

– Да, но кроме английского я ещё знаю узбекский и русский.

– Неплохо! Даже очень неплохо! – одобрил Романов. – Господа! Несмотря на то, что здание банка будет готово не раньше чем через месяц, вам предстоит приступить к работе немедленно. Начните с подбора персонала и получения лицензии на проведение банковских операций. Помните, что готовых специалистов из Москвы нам брать запрещено. В «Тридевятом царстве» могут работать только представители «тонкого» мира. Даю вам три дня на обустройство и решение личных проблем, и прошу Вас, господин директор, постоянно держать меня в курсе дел «Хоум-Кудесник-Банка»!

Синьор Помидоро и Али-баба ещё раз заверили начальника строительства в своей безграничной преданности и, не прекращая кланяться, вышли из кабинета.

Директор сразу же направился к себе в служебный коттедж, где занялся устройством семьи. Как истинный итальянец, директор имел многодетную семью, численность которой с каждым годом увеличивалась и не поддавалась никакому контролю. Порой глядя на постоянно галдящую ораву розовощёких девчонок и краснолицых мальчишек, Помидоро хватался за виски и вопрошал свою измученную родами и домашним хозяйством жену: «Дорогая! Сколько же у нас с тобой детей»?