"Но, милая Ханка, я все это сказалъ и, можетъ быть, я тебя еще больше огорчилъ этимъ. Я думалъ, что это необходимо; ты должна была видѣть, что это дѣйствительно имѣетъ свое основаніе; я не говорю ничего напрасно. Къ сожалѣнію, все это слишкомъ прочно заложено во мнѣ. Но не относись къ этому такъ грустно, дорогая, не принимай это такъ близко къ сердцу. Ты знаешь, что, несмотря ни на что, я люблю тебя и искренно благодаренъ тебѣ за все; и я никогда тебя не забуду, я это прекрасно чувствую. Скажи, что ты это перенесешь съ твердостью духа, тогда я доволенъ…"
Тутъ онъ остановился. Онъ настолько точно припомнилъ всѣ мельчайшія подробности, что не было сомнѣнія, что онъ къ этому приготовился и придумалъ все то, что онъ скажетъ. И когда онъ наконецъ замолчалъ, онъ все еще сидѣлъ я вспоминалъ, не забылъ ли онъ чего-нибудь.
Спокойно и молча продолжала она сидѣть на своемъ мѣстѣ. Да, ея дурное предчувствіе не обмануло ее, дѣйствительно, все лопнуло. И вотъ тамъ сидитъ Иргенсъ и говоритъ, что-то вспоминаетъ, чтобъ какъ можно лучше все выяснить. Онъ такъ много говорить, онъ обнаруживаетъ даже свои слабыя стороны, да, какіе жалкіе доводы онъ привелъ, чтобы хоть немного себя оправдать. Нѣтъ, у него она не могла просить совѣта, онъ, вѣроятно, укажетъ ей на объявленіе въ газетахъ по поводу сдающихся комнатъ, или можетъ бытъ, посовѣтуетъ ей взять посыльнаго. Какъ онъ терялся! Онъ какъ будто угасъ на ея глазахъ, онъ ушелъ куда-то вдаль, она видѣла его тамъ далеко въ комнатѣ; у него были двѣ пуговицы на рубашкѣ, его волосы были блестящіе и выхоленные. У нея было ощущеніе, будто его умная рѣчь какъ-то странно открыла ей глаза, да, онъ даже не побоялся ее обвинить въ томъ, что весной у нея на губѣ появилась трещинка. Вотъ онъ сидѣлъ…
У нея такъ все притупилось, что она не могла даже тотчасъ же взять себя въ руки, въ ней было лишь ощущеніе пустоты, какъ будто ее выдолбили, маленькая иллюзія, которую она старалась удержатъ — даже грусть исчезла. Кто-то поднимался по лѣстницѣ, она не знаетъ, открыта ли дверь или нѣтъ, но она не двигается съ мѣста; впрочемъ, шаги проходятъ мимо, наверхъ, въ верхній этажъ.
"Милая Ханка", сказалъ онъ, чтобъ утѣшитъ ее, насколько могъ. "Ты должна написать романъ, о которомъ мы съ тобой говорили. Нѣтъ сомнѣнія, что ты можешь это сдѣлать, а я съ удовольствіемъ просмотрю рукописи. Ты должна серьезно объ этомъ подумать, и это тебя также и развлечетъ немного. Ты знаешь, что я желаю тебѣ всего лучшаго".
Да, она когда-то думала написать романъ. Почему и нѣтъ? Сегодня выступала одна женщина, завтра другая, и всѣ женщины такъ красиво писали. Да, да, дѣйствительно, какъ-то пришло въ голову, что теперь очередь за нею. И какъ всѣ поощряли ее къ тому! Слава Богу, что она до сихъ поръ объ этомъ не вспомнила. Слава Богу!
"Ты ничего не отвѣчаешь, Ханка?"
"Нѣтъ", сказала она разсѣянно, "нѣтъ, это вѣдь правда то, что ты говоришь?"
Она сразу поднялась и посмотрѣла прямо передъ собой. Нѣтъ, если бы она могла только знать, что ей теперь дѣлать. Ѣхать домой? Да, это было бы самое лучшее. Если бы у нея были родители, то она поѣхала бы къ нимъ; но у нея не было ихъ; собственно говоря, у нея никого не было. Да, она должна отправиться къ Тидеману, къ купцу Тидеману, гдѣ она раньше жила…
И, съ почти исчезающей улыбкой, она протянула Иргенсу руку, простилась съ нимъ.
Онъ почувствовалъ себя облегченнымъ ея спокойнымъ обращеніемъ съ нимъ и крѣпко пожалъ ея руку. Она была удивительно разумная женщина и относилась въ вещамъ такъ, какъ это слѣдовало. Никакихъ сценъ, никакихъ упрековъ, полныхъ отчаянія;- прощайте, сказанное съ улыбкой. Онъ хотѣлъ отвлечь ее отъ ея горя и говорилъ, чтобы хоть немного разсѣять ее о вещахъ, близко касавшихся его, о его писательскихъ планахъ. Да! онъ пошлетъ ей свою слѣдующую книгу, въ ней она снова найдетъ его. И, какъ уже сказано, — о романѣ ей слѣдуетъ подумать… Но чтобъ доказать ей, что его дружба вѣчна, несмотря на то, что ихъ отношенія кончились, онъ еще разъ попросилъ ее поговоритъ съ журналистомъ Грегерсеномъ объ отзывѣ о его стихотвореніяхъ. Это вѣдь чортъ знаетъ что такое, ни разу не было замѣтки. И опять тутъ замѣшанъ Паульсбергъ; Паульсбергъ завистливъ, онъ всѣми силами мѣшалъ тому, чтобы газеты занимались кѣмъ-нибудь другимъ, кромѣ него. Хочетъ она оказать ему эту большую услугу? Вѣдь нельзя же допустить, чтобъ онъ самъ говорилъ бы съ Грегерсеномъ, для этого онъ черезчуръ гордъ, онъ не можетъ унизиться…
"Да", возразила она, съ застывшей улыбкой, "я съ нимъ говорила; я хорошо помню, что я говорила Грегерсену что-то въ родѣ этого". И не смотря по сторонамъ она прямо черезъ всю комнату вышла въ дверь.
Но, какъ только она вышла, она опять открыла дверь и, не говоря ни слова, снова вошла въ комнату. Она подошла къ зеркалу, висѣвшему между двумя окнами, и начала передъ нимъ поправляться.
"Пожалуйста", сказалъ Иргенсъ: "вотъ зеркало, оно немного пыльное, но…"
Она сняла шляпу и поправила немного волосы, потомъ обтерла ротъ платкомъ. И это время онъ стоялъ и смотрѣлъ на нее; она приводила его въ удивленіе. Это, конечно, прекрасно имѣть сильную волю и не поддаваться горю, но эта безпечность была неделикатна, во всякомъ случаѣ неделикатна. Онъ думалъ, что она настолько глубока, что разрывъ съ нимъ захватитъ ее сильнѣе, и вотъ теперь она стоитъ и поправляетъ свой туалетъ съ самымъ серьезнымъ видомъ. Онъ не могъ понять этого равнодушія, оно огорчило его, огорчило его, дѣйствительно, глубоко, и глубоко оскорбленный, онъ замѣтилъ ей, что онъ все еще пока въ комнатѣ, - странно, что она, повидимому, совсѣмъ этого не замѣчаетъ…
На это она ничего не отвѣчала; но отойдя отъ зеркала она остановилась на минутку посреди комнаты, устремила взглядъ на. его ботинки и сказала устало и равнодушно: "Развѣ ты не понимаешь, что между нами все кончено"
Однако внизу, на улицѣ, очутившись въ сутолокѣ людей и экипажей, она не выдержала и начала плакатъ. Она опустила вуаль и направилась въ самые узкіе переулки, чтобы спрятаться. Она шла очень быстро, согнувшись, разбитая, и плечи ея подергивались отъ слезъ. Нѣтъ, для нея все темно, что ей теперь дѣлать? Она спѣшила дальше, сошла съ тротуара и пошла прямо по мостовой, шепча и плача. Могла ли она вернуться домой къ Андрею и дѣтямъ? А что если дверь закрыта? У нея было два дня для того, чтобы нанять комнату, а теперь Андрей можетъ быть потерялъ всякое терпѣніе. Она должна спѣшить, дверь еще можетъ быть была открыта!
Каждый разъ, когда она вынимала носовой платокъ, она чувствовала, что у нея въ карманѣ письмо. Это былъ конвертъ со ста кронами, онъ лежалъ за днѣ кармана и шуршалъ… Но, Боже мой, если у нея былъ бы кто-нибудь, въ кому она могла пойти, какая-нибудь хорошая подруга! Изъ всѣхъ знакомыхъ, которые были у нея, она никого не хотѣла видѣть, о нѣтъ, достаточно ихъ было съ нея! Цѣлые дни и годы она была среди нихъ и слышала ихъ разговоры, видѣла ихъ дѣла. Вотъ Мильде, вотъ и Паульсбергъ, вотъ актеръ Норемъ, и Иргенсъ, и Грегерсенъ, всѣ они говорили о своихъ дѣлахъ и другъ друга осуждали. Нѣтъ, нѣтъ, съ этой компаніей она покончила: ничто не заставить ее вернуться туда… И къ Олэ Генрихсенъ вѣдь она тоже не можетъ итти, и просить совѣта? Нѣтъ, нѣтъ, этого она не могла…
Теперь Андрей былъ вѣроятно въ конторѣ; она не видѣла его два дня; какъ-то не случалось, онъ вѣроятно все время былъ занятъ. Она взяла отъ него сто кронъ, несмотря на то, что онъ разоренъ.
Нѣтъ, нѣтъ, какъ она не подумала объ этомъ раньше! Она выпросила у него сто кронъ. "Да", сказалъ онъ, "будь такъ добра, пойдемъ со мной въ контору, такъ какъ у меня нѣтъ денегъ съ собой". И тогда онъ открылъ шкафъ и взялъ сто кронъ, можетъ быть послѣднее, что оставалось въ кассѣ. Прости меня, Андрей! Потомъ онъ протянулъ ей кредитную бумажку и не забылъ сказать "пожалуйста", хотя у него, можетъ быть, и не было больше денегъ. Его волосы слегка посѣдѣли, и онъ имѣлъ видъ, будто провелъ безсонную ночь, но несмотря на это онъ не жаловался. Онъ говорилъ гордо и спокойно. Она удивлялась ему, ей казалось, что она видитъ его въ первый разъ… Нѣтъ, эти сто кронъ она не хочетъ оставитъ у себя; видитъ Богъ, она никогда бы у него ихъ не просила! Можетъ быть, если она принесетъ ихъ обратно, Андрей проститъ ей? Ахъ, если бы онъ это сдѣлалъ! Очень ли она помѣшаетъ ему, если она сейчасъ войдетъ въ контору? Она не будетъ его задерживать…
