Затѣмъ мы отправились дальше.

По прошествіи часа мы увидали впереди какіе-то маленькіе бѣлые квадраты. Прошло еще нѣсколько минутъ, пока наконецъ мы добрели до нихъ: это оказалась ферма съ полями, засѣянными пшеницей, съ искусственнымъ колодцемъ и различными постройками. Не доходя до фермы, мы натолкнулись на женщину, молодую дѣвушку, сидящую за соломорѣзкой. Для насъ это было великолѣпнымъ видѣніемъ, такъ какъ мы пришли изъ степи и цѣлый вѣкъ не видали ни единой женщины. Она была молода, на ней была соломенная шляпа съ большими полями, и она привѣтливо кивнула намъ головой, когда мы ей поклонились. Гунтлей заговорилъ первый и просилъ ее дать намъ чего-нибудь закуситъ и выпить.

Дѣвушка отвѣтила, что мы получимъ все, что намъ нужно.

— Насъ уволили изъ Оранжъ-Флата, потому что тамъ пахота теперь прекратилась, — сказалъ Гунтніей.

Тогда Іецъ захотѣлъ, чтобы на него обратили вниманіе, и желая показаться честнымъ, онъ сказалъ:.

— Нѣтъ, мы удрали изъ Оранжъ-Флата, такъ какъ у насъ было слишкомъ мало времени для сна. Вотъ гдѣ правда.

— Хорошо! — сказала дѣвушка.

Мы приблизились къ ней, я стоялъ съ фуражкой въ рукѣ и говорилъ съ ней. Но больше всѣхъ ей понравился Фредъ, онъ былъ бѣлокурый нѣмецъ и самый интересный изъ насъ всѣхъ. Она попросила его проводить ее до фермы, чтобы принести оттуда провизіи; а мы должны были тѣмъ временемъ присмотрѣть за ея лошадьми.

— На фермѣ никого нѣтъ, — сказала она, и она не рѣшалась насъ захватить всѣхъ съ собой, боясь испугать свою матъ. Пока дѣвушка и Фредъ ходили на ферму, мы по очереди садились на соломорѣзку и правили лошадьми. Черезъ нѣсколько минутъ къ намъ подошелъ хозяинъ фермы. Онъ увидалъ, что мы умѣемъ работать и, прежде чѣмъ дѣвушка вернулась съ ѣдой, ея отецъ нанялъ насъ, четырехъ бродягъ, къ себѣ въ услуженіе вплоть до окончанія жатвы.

Съ жатвой мы покончили въ четыре дня, а съ молотьбой въ слѣдующіе два дня; такимъ образомъ мы: получили плату за семь дней и снова были свободны, какъ птицы. Іецъ готовъ былъ тотчасъ же покинутъ это мѣсто — какъ передъ этимъ онъ покидалъ уже вѣроятно цѣлую сотню; вѣдь уже цѣлую недѣлю онъ не велъ бродячей жизни. Я согласился итти съ нимъ вмѣстѣ; но мы не хотѣли брать съ собою Гунтлея и нѣмца Фреда.

Когда мы стояли на дворѣ, а Гунтлей удалился уже на порядочное разстояніе, то фермеръ сказалъ, что ему понадобятся двое изъ насъ еще на цѣлый мѣсяцъ для осеннихъ полевыхъ работъ. Іецъ отказался оставаться на фермѣ, отговариваясь тѣмъ, что ему необходимо отправиться немедленно на востокъ, такимъ образомъ нѣмецъ Фредъ и я были принуждены оставаться на фермѣ. Фредъ очень этому обрадовался, онъ тотчасъ же снялъ куртку и отправился на работу.

Іецъ сказалъ мнѣ:

— Мы условились съ тобой вмѣстѣ путешествовать. Проводи меня хотя до города. У насъ у обоихъ есть деньги, и мы можемъ пріискать себѣ болѣе выгодное мѣсто, чѣмъ это.

Я сказалъ фермеру, что вернусь завтра, и мы отправились съ Іецомъ въ путь-дорогу. Пройдя нѣсколько часовъ вдоль рельсовъ, мы натолкнулись на одну ферму, часа черезъ четыре — на другую. Наконецъ мы добрели до городка Эліотъ. По дорогѣ Іецъ объяснилъ мнѣ, что можно получить хорошій заработокъ, если только не сидѣть цѣлую вѣчность на какой-нибудь отдаленной фермѣ. Вотъ теперь передъ нами лежитъ маленькій городокъ; быть-можетъ, намъ удастся достигнуть его, идя по полотну желѣзной дороги.

— Я хочу вернуться завтра на ферму, — сказалъ я.

— Я прекрасно знаю, что ты задумалъ, — сказалъ Іецъ. — Дѣвчонка вскружила тебѣ голову. Оставь ее въ покоѣ. Фредъ нравится ей больше тебя, и у него больше шансовъ, такъ какъ у него красивая наружность.

— Я нахожу, что Фредъ далеко не красавецъ, — замѣтилъ я.

На это Іецъ промолчалъ. Но немного погодя онъ сказалъ:

— Поэтому Фреду тоже не удается жениться на дѣвочкѣ.

— И ты тоже такъ думаешь? — сказалъ я радостно. — Ты въ этомъ отношеніи настоящій чортъ, ты въ этихъ дѣлахъ смыслишь, Іецъ, — значитъ, ты не думаешь, что Фреду удастся жениться на ней?

— Старикъ этого не допуститъ… Я скажу, что тебѣ нужно дѣлать, если у тебя дѣйствительно серьезныя намѣренія. Ты долженъ удалиться на нѣкоторое время, заработать побольше денегъ я тогда только вернуться къ нимъ. Вотъ тебѣ вѣрный путь.

Съ этой минуты мнѣ захотѣлось заработать какъ можно больше денегъ. Придя въ городъ, мы отправились въ кабакъ и приказали подать себѣ напитковъ. Мнѣ такъ рѣдко приходилось пить спиртные напитки, что я съ мѣста въ карьеръ опьянѣлъ и принялся буйствовать. Но это продолжалось недолго. Какъ только въ кабакъ вошла странствующая труппа музыкантовъ и стала играть на арфѣ и на скрипкѣ, я сдѣлался опять скромнымъ и сталъ тихо всхлипывать. Женщинѣ, игравшей на арфѣ, я далъ нѣсколько пфенниговъ. Іецъ посмотрѣлъ на меня съ удивленіемъ.

— Видно, что ты влюбленъ, — сказалъ онъ. Мы перекочевывали изъ одного кабака въ другой, такъ какъ у насъ не было другого пристанища. Всюду насъ встрѣчали очень радушно, такъ какъ мы пришли съ запада, а по нашему поведенію можно было заключитъ, что у насъ много денегъ. Въ одномъ изъ кабаковъ мы встрѣтили Гунтлея, который былъ совсѣмъ пьянъ и хотѣлъ заколоть насъ своимъ карманнымъ ножомъ. Поэтому мы не захотѣли быть съ нимъ вмѣстѣ. Вечеромъ мы опять вернулись въ первый шинокъ. Стоя у прилавка, мы услыхали часть разговора между хозяиномъ и однимъ изъ посѣтителей, желѣзно-дорожнымъ служащимъ, который пришелъ сюда, чтобы выпить виски. Хозяинъ спросилъ:

— Я видѣлъ сегодня мистера Харта и его супругу, они шли по направленію къ вокзалу. Куда они уѣхали?

— Въ Чикаго, — отвѣтилъ человѣкъ. — У него тамъ дѣло, какъ я слыхалъ. А жена поѣхала съ нимъ, чтобы развлечься.

— Значитъ, Георгъ будетъ тѣмъ временемъ управлять банкомъ?

— Я думаю, что Георгъ не хуже другихъ, если только онъ не будетъ тамъ.

Этотъ разговоръ не представлялъ для меня никакого интереса, но мой товарищъ слушалъ съ большимъ вниманіемъ и по окончаніи разговора тотчасъ же попросилъ меня выйти съ нимъ: ему нужно было со мной поговорить. Мы шли не спѣша, и Іецъ всю дорогу мечталъ о чемъ-то. Мы подошли къ зданію, на которомъ была вывѣска: «Хартъ и К°. Земельный банкъ»; Іецъ попросилъ меня подождать его здѣсь минутку, а самъ вошелъ въ подъѣздъ. Когда онъ вернулся, я спросилъ его:

— Что ты тамъ дѣлалъ?

— Я размѣнялъ свою послѣднюю ассигнацію, — отвѣтилъ Іецъ.

Мы дошли дальше и дошли такимъ образомъ до самаго конца города; тамъ мы усѣлись у полотна желѣзной дороги, у самаго дровяного склада.

Прежде всего Іецъ обошелъ вокругъ всего склада и, убѣдившись, что мы совершенно одни, онъ вернулся на мѣсто и сказалъ:

— Ни ты, ни я не обладаемъ такимъ количествомъ денегъ, чтобы объ этомъ стоило говорить, не правда ли?

— У меня есть еще два доллара, — возразилъ я и посмотрѣлъ, чтобы удостовѣриться, въ цѣлости ли они.

— Значитъ, у тебя долларомъ меньше, чѣмъ у меня. Ты вѣдь заплатилъ арфисткѣ. Это было самое глупое, что ты только могъ сдѣлать.

— Ну, я не нахожу, чтобы было разумнѣе ходитъ по кабакамъ и пропивать деньги.

— А ты замѣтилъ, какъ я пью? — спросилъ Іецъ. — Я выпиваю стаканчикъ въ то время, какъ ты выпиваешь цѣлую кружку. И такъ каждый разъ.

— О чемъ же ты хотѣлъ поговорить со мной? — спросилъ я.

— А кромѣ того, если бъ мы не пошли въ кабакъ, въ моей головѣ не могъ бы зародиться тотъ планъ, о которомъ я хочу тебѣ разсказать, — продолжалъ Іецъ.

— А какой это планъ?

— Мистеръ Хартъ и его супруга уѣхали сегодня въ Чикаго, — сказалъ Іецъ.

— Да?

— А управлять тѣмъ временемъ банкомъ будетъ Георгъ.

— Да, я это слышалъ.

— По наведеннымъ мною справкамъ, Георгъ — братъ мистера Харта.

— Такъ, такъ.

— Но Георгъ завзятый пьяница.

— Все это мнѣ уже извѣстно, Іецъ. Что за вздоръ ты мелешь?

Тогда Іецъ сталъ говорить яснѣе, и изъ его словъ я понялъ, что онъ просто-напросто въ эту или слѣдующую ночь намѣревается обокрасть банкъ. Я долженъ былъ помочь ему въ этомъ дѣлѣ.