Чтобы показать, к каким последствиям приводит насилие над психикой ребенка и как оно отражается на всей его жизни, достаточно с точностью до мельчайших деталей пересказать психобиографию одного из моих пациентов. Но это означало бы нарушение врачебной тайны. Жизнь Гитлера уже описана настолько подробно вплоть до самого последнего дня, причем людьми непосредственно знавшими его, что на этом материале легко восстановить ситуацию его раннего детства. Свои подлинные мысли и чувства Гитлер, хотя и опосредованно, выразил в своих поступках, в многочисленных речах и книге «Майн Кампф». Несомненно, имело бы прямой смысл попытаться увязать его деструктивную политическую деятельность с полученными в раннем детстве душевными травмами. Но такая задача вышла бы за рамки данной книги, поскольку для меня главное — показать на множестве конкретных примеров негативное воздействие «черной педагогики». Поэтому я решила ограничиться лишь несколькими эпизодами из детства Гитлера, которые почти не заинтересовали его биографов. Профессиональных историков обычно интересует лишь внешняя сторона событий, психоаналитики усердно изучают Эдипов комплекс и, похоже, только очень немногие исследователи задаются вопросом: «Какие чувства испытывал и копил в себе ребенок, которого постоянно избивал и оскорблял отец?»

Обширный документальный материал позволяет без труда восстановить атмосферу, в которой вырос Адольф Гитлер. Отношения в семье предвосхищали отношения в тоталитарном государстве, которое он затем построил. Вся власть концентрировалась в руках одного человека, в данном случае отца, и возражать ему, естественно, никто не смел. Отец часто был жесток. Жена и дети полностью покорились его воле, будучи зависимы от его желаний и сиюминутных настроений, и были обязаны с благодарностью сносить любые оскорбления. Послушание — вот что стало их основным жизненным принципом. Сфера интересов матери ограничивалась домашним хозяйством, но зато она отводила душу, заставляя детей в отсутствие мужа делать все домашние дела, тем самым отыгрываясь на них за перенесенные унижения. В тоталитарном государстве такого рода надсмотрщиком является тайная полиция. Именно ей поручается выполнять желания диктатора, внушать от его имени страх, проводить репрессии. Она наделена самыми широкими полномочиями, все остальные лишены даже элементарных прав. Но, по сути, и она остается заложницей диктатора.

В семьях, где все основано на авторитете взрослых, у детей нет никаких прав. И потому присутствие рядом младших братьев и сестер создает ощущение, что ты еще не самый последний раб и что есть на ком отыграться. Но иногда к ребенку относятся даже хуже, чем к собаке. Так произошло с Кристианой Ф. Зачем бить животное, когда рядом есть беззащитный ребенок?

Такие порядки существуют до сих пор во многих семьях. (Напомним, что именно по этой модели была выстроена иерархия в концентрационных лагерях, где имелись надзиратели, самоохрана и т.д.) «Черная педагогика» придала такой системе отношений в семье абсолютно законный характер. Если же на одной из низших ступенек данной иерархической лестницы оказывается одаренный ребенок, последствия могут быть самыми неожиданными. Так произошло в случае с Адольфом Гитлером.

О происхождении и жизни Алоиза Гитлера до рождения Адольфа Иоахим Фест (Fest, 1978) сообщает следующее.

«В доме № 13 в деревне Штронес, где жил небогатый крестьянин Иоганн Труммельшлягер, незамужняя батрачка Мария Анна Шикльгрубер родила сына, которого в тот же день окрестили Алоизом. Это произошло 7 июня 1837 г. В метрической книге уездного села Деллерсхайм графа „отец“ осталась незаполненной. Ничего не изменило и то обстоятельство, что Мария Анна через пять лет вышла замуж за безработного Иоганна Георга Гидлера, по профессии подручного мельника. В том же году она отдала своего сына деверю крестьянину Иоганну Непомуку Гюттлеру[12] из Шпиталя, видимо из опасения, что не сумеет дать ребенку соответствующее воспитание; во всяком случае Гидлеры настолько обнищали, что спали в корыте для скота.

Считается, что отцом Алоиза был кто-то из двух братьев. Правда, один из приближенных Гитлера уверял, что отцом Алоиза Шикльгрубера был проживавший в Граце еврей по фамилии Франкенбергер. Мария Анна Шикльгрубер якобы была его служанкой и забеременела именно в тот момент, когда жила в его доме. В своих показаниях на Нюрнбергском процессе бывший генерал-губернатор Польши Ханс Франк, который до прихода Гитлера к власти был его личным адвокатом, засвидетельствовал, что в 1930 г. сын его сводного брата Алоиза прислал, возможно с целью шантажа, письмо, в котором смутно намекал на некие „загадочные обстоятельства“ родословной Гитлера. Франк тут же получил задание тайно заняться этим делом. Он пришел к выводу, что предположение о причастности Франкенбергера к появлению на свет отца Гитлера отнюдь не является совершенно безосновательным. Правда, никаких убедительных доказательств Франк так и не представил, а в свете новейших исторических исследований эта версия представляется более чем сомнительной. Проведенное гестапо по приказу Гиммлера в августе 1942 г. повторное расследование также оказалось безрезультатным. С уверенностью можно лишь утверждать, что Адольф Гитлер не знал, кто был его дед. Данный факт, безусловно, сыграл свою роль в формировании его внутреннего мира, ибо он начал сомневаться, а не был ли действительно его дед евреем. Другая теория, согласно которой „с почти стопроцентной вероятностью“ дедом Гитлера был Гюттлер, ибо Анна Шикльгрубер „не случайно отдала сына деверю“, не лишена оригинальности, но также совершенно бездоказательна. Впрочем, достаточно представить себе атмосферу нужды, невежества и крайней религиозности, в которой вырос отец Гитлера, чтобы понять, что попытки выяснить его родословную, по видимому, обречены на неудачу.

Через 29 лет после того, как Мария Анна Шикльгрубер умерла от грудной водянки в местечке Кляйн-Маттен недалеко от деревни Штронес, и через 19 лет после смерти ее мужа Иоганн Непомук вместе с тремя приятелями пришел к священнику и попросил записать в метрическую книгу, что отцом Алоиза был его брат. Священника звали Цанширм, и проживал он в Деллерсхайме; Алоизу к тому времени уже исполнилось сорок лет, и работал он на таможне. Якобы покойный брат подтвердил перед смертью свое отцовство и сделал это в присутствии трех свидетелей, которых Иоганн и привел.

Неизвестно, поверил ли им священник или просто дал себя уговорить. Но в метрике он зачеркнул слово „внебрачный“, написал сверху „рожден в законном браке“ и заполнил графу „отец“. На полях он сделал следующую запись: „Факт признания Георгом Гитлером отцовства, а также его просьба о внесении его имени в метрическую книгу подтверждаются свидетелями, лично знавшими Георга Гитлера, а именно Йозефом Ромедером, Иоганном Брайтенэдером, Энгельбертом Пауком“. Трое неграмотных свидетелей поставили внизу каждый по три креста, а священник написал рядом их имена. Правда, он забыл поставить дату и собственную подпись и записал фамилию Гидлер (Гюттлер) как Гитлер. Подписей родителей тоже, естественно, не было. Так, хотя и с нарушением закона, Алоиз Шикльгрубер с января 1877 г. получил право носить фамилию Гитлер.

Начало этой интриге положил, несомненно, Иоганн Непомук Гюттлер, т.к. именно он воспитал Алоиза и по вполне понятной причине гордился им. Его приемный сын совсем недавно получил повышение по службе, был женат и явно добился в жизни большего, чем кто-либо еще из рода Гюттлеров (Гидлеров). Вполне естественно, что Иоганн Непомук захотел дать ему свою фамилию. Со своей стороны, Алоиз, энергичный и ответственный человек, также был заинтересован в этом, т.к. на службе ему открылась хорошая перспектива и его не устраивало то, что он считался внебрачным сыном. Еще в тринадцатилетнем возрасте он перебрался в Вену, где начал было учиться сапожному ремеслу, но затем передумал и устроился в ведомство таможенных сборов. Там его довольно быстро повысили в должности и со временем ему был присвоен классный чин старшего оффициала[13]. Это был самый высокий чин, на который могли рассчитывать государственные служащие, имевшие такое образование, как Алоиз. Он с видимым удовольствием исполнял свои обязанности, охотно присутствовал на официальных мероприятиях и любил, когда к нему обращались, полностью называя его чин. Один из сослуживцев охарактеризовал его, как „строгого и даже педантичного“ чиновника. Когда один из родственников попросил помочь его сыну выбрать профессию, Алоиз Гитлер ответил, что служба в финансовых органах требует „абсолютного повиновения начальству и неукоснительного выполнения своих обязанностей“, и что для нее совершенно не подходят „пьяницы, живущие в долг, игроки и вообще все, кто склонен к аморальному образу жизни“. На сохранившихся фотографиях — обычно он снимался в связи с производством в очередной чин — изображен статный мужчина в мундире с начищенными до блеска пуговицами, грубоватым, типично чиновничьим лицом и недоверчиво-оценивающим взглядом. Чувствовалась его жизнестойкость, типичная для тех, кто родом из простой семьи, но одновременно было видно, что он знает себе цену» (J. Fest, 1978, S.31).