Крайне сложно писать о насилии над детьми, не вставая одновременно на скользкий путь морализаторства. Возмущение поведением взрослого, который бьет ребенка, и сострадание к жертве насилия настолько естественны, что можно, несмотря на все знание человеческой природы, поддаться искушению и осудить взрослых за жестокость. Но нельзя видеть в одних только белое, а в других — только черное. Ведь желание совершить физическое и психическое насилие над ребенком обусловлено не столько характером человека и его природными качествами, сколько тем обстоятельством, что в детстве с ним обращались точно так же и он ничего не мог сделать. Многие добрые, ласковые и чуткие люди, подобно отцу господина А., ежедневно физически и душевно травмируют своих детей, называя это воспитанием. Пока взрослые считали, что телесные наказания необходимы и идут детям на пользу, насилие над детьми было в порядке вещей. В наши дни взрослые страдают от того, что иногда «дают волю рукам», по непонятной причине вдруг начинают кричать на ребенка и опять-таки неизвестно почему в отчаянии бьют и унижают его, видят его слезы и в душе понимают, что в следующий раз будут действовать точно так же. Это будет продолжаться до тех пор, пока они не перестанут идеализировать собственное детство.

Великий художник Пауль Клее известен как автор восхитительных, поражающих утонченным стилем картин. И, наверное, только единственный сын знал о скрытой черте его характера. В своем интервью Брюкенбауэру 29 февраля 1980 г. 72-летний Феликс Клее сказал о своем отце: «Человеком он был далеко неоднозначным, любил пошутить, но мог и за палку взяться. Вообще, он меня по-всякому воспитывал». По словам сына, отец изготовил для него множество чудесных кукол, из которых к настоящему времени сохранилось 30. Феликс Клее рассказывает: «В нашей маленькой, тесной квартире отец вешал в дверном проеме декорации и устраивал настоящий театр. Когда я был в школе, он иногда (он сам потом признавался) устраивал представления для нашей кошки». Но он также устраивал спектакли и для сына. Ну разве мог маленький Феликс не простить ему побои?

Я привела данный пример для того, чтобы помочь читателю избавиться от стандартных представлений о добрых и злых родителях. Многие формы проявления жестокости еще не изучены как следует, т.к. никто не анализировал душевные травмы ребенка и их последствия. Именно о них и пойдет речь во второй части моей книги. Я считаю, что большинство людей в своей жизни проходят следующие стадии.

1. Сначала они в раннем детстве получают душевные травмы, которые никто таковыми не считает.

2. Затем их приучают реагировать на боль спокойно и избегать приступов гнева.

3. Далее они учатся постоянно выражать благодарность за так называемые «благодеяния».

4. Становясь взрослыми, они забывают историю своего детства.

5. В зрелом возрасте необходимость выплеснуть на кого-нибудь накопившиеся эмоции заставляет их обратить свой гнев на других людей или на самих себя.

Самое худшее заключается, пожалуй, в том, что дети не выражают гнев или боль, боясь потерять родительскую любовь. Уже в первые годы жизни ребенка такие эмоции, как злость и гнев вытесняются в подсознание, а т.к. они представляют собой огромный потенциал здоровых жизненных сил, требуется не менее мощная энергия, чтобы удерживать их там. Такое щадящее родителей воспитание лишает ребенка возможности спонтанного проявления чувств, что нередко приводит к самоубийству и наркомании, тоже означающей самоубийство. Если наркотики использовались для того, чтобы заполнить пустоту, возникшую в результате подавления чувств и самоотчуждения, то человек, начав лечиться от наркотической зависимости, снова будет ощущать внутреннюю пустоту. Успех лечения возможен только при условии, что он вновь обретет возможность спонтанно проявлять свои чувства, иначе зависимость не преодолеть. Кристиана Ф., автор книги «Мы дети со станции ZOO» (Wir Kinder vom Bahnhof Zoo[10]), ясно показывает нам всю трагичность судьбы наркоманки, оказавшейся в таком порочном круге.

Родителям с помощью различных изощренных методов очень часто удается настолько «приручить» своих детей, что проблем с ними не возникает вплоть до наступления периода полового созревания. «Охлаждение» чувств и отсутствие явных проявлений инстинктов во время латентного периода — все это полностью соответствует желанию родителей иметь детей, не создающих им никаких проблем. В книге Хильды Брух «Золотая клетка» (Der goldene Käfig, Hilda Bruch) родители с сожалением рассказывают, что не в состоянии понять резких перемен, произошедших с их еще недавно такими способными, удачливыми, хорошо воспитанными, ухоженными и обходительными дочерьми. Они не понимают, что делать с этими юными существами, как кажется, напрочь отвергающими любые нормы в своем саморазрушительном поведении, до крайности упрямыми, не приемлющими никаких логических доводов. Не помогают родителям также никакие ухищрения в стиле «черной педагогики».

Для пубертатного периода характерно бурное проявление истинных чувств, которые в латентный период удавалось подавлять. Подростки в период бурного роста в полной мере испытывают такие чувства, как гнев, возмущение, любовь, восторг, радость, горе, ощущают сексуальные желания. Во многих случаях это ставит под угрозу психическое равновесие родителей. Если бы подросток или юноша позволил себе откровенно выразить свои подлинные чувства, он, наверное, был бы объявлен опасным террористом или оказался бы в сумасшедшем доме. Героев Шекспира и Гете — Гамлета и Вертера — наше общество, безусловно, отправило бы в психиатрическую больницу. Такая же участь ожидала бы, вероятно, и Карла Моора. Поэтому юный наркоман пытается приспособиться к нормам общественной жизни, подавляя свои подлинные чувства. Но их всплеск в пубертатный период оказывается настолько мощным, что подросток уже не может жить, не испытывая этих чувств, он пытается вновь обрести их с помощью наркотиков, и это ему поначалу удается. Однако в душе подросток давно уже усвоил господствующую в обществе и внушенную ему родителями точку зрения: переживать сильные чувства — значит стать общественным изгоем, что равнозначно социальной изоляции; в конце концов такому человеку будет трудно выжить.

За вполне оправданное и жизненно необходимое стремление найти подлинное Я наркоман наказывает себя точно так же, как родители в раннем детстве наказывали его за первые проявления жизненной энергии, а именно подавлением чувств. Почти любой из тех, кто пристрастился к героину, рассказывает, что когда он начинал принимать наркотики, он стал испытывать небывалые по интенсивности чувства. Благодаря этому он осознал, какой бесцветной была раньше его эмоциональная жизнь.

Так как он даже представить себе не мог, что испытать столь яркие эмоции можно и без героина, то по вполне понятной причине начинал регулярно принимать дозы. Ведь только под воздействием наркотика молодой человек ощущал, каким он мог бы быть, соприкасался со своим подлинным Я и, естественно, уже не знал покоя. У него больше не получалось жить так, словно его собственного Я никогда не существовало. Он теперь хорошо знает, что оно есть. Но одновременно он еще с ранних лет усвоил, что у его подлинного Я нет никаких шансов открыто проявить себя. Поэтому он как бы пошел с судьбой на компромисс, согласившись встречаться со своим подлинным Я, но так, чтобы об этом никто не знал. Даже он не властен устроить эту встречу, т.к. эти ощущения приходят извне, благодаря наркотику, без наркотика их испытывать человек не может, они не становятся интегрированной частью его Я. Он не несет, да и не должен нести за них никакой ответственности, а в перерывах между приемами наркотика испытывает полнейшую апатию, чувство пустоты или гнетущую тревогу и страх, т.к. действие наркотика закончилось и прошло как сон, который не оказывает никакого влияния на дальнейшую жизнь.