Лейтенант обвел рукой зал столовой:

- И все так. Чем ты лучше их?.. Скажи что-нибудь, что молчишь?

- Я об этом как-то не думал.

- А ты вообще о чём-нибудь думаешь?

- Ну, и что мне теперь делать?

- Для начала голову включить.

- Ты бы что сделал на моём месте?

- Не знаю... Я бы поговорил с Гордиенко, и сделал так, как он скажет.

- Только не это!!! Ты что, серьёзно? Да он меня с потрохами готов сожрать!!!

- У тебя мания величия. Если бы он хотел тебя сожрать, то давно бы это сделал. Чего проще. На полевом выходе, две самоволки в течение месяца - это год дисбата. Тюрьма, понимаешь? А тебе официально даже замечания не объявили.

- Хм...

- Вот тебе и хм... Иди, тебя поди дежурный по роте обыскался, опять проблемы будут.

- Да, пора. Я пошёл, - и курсант Мусин направился к выходу.

Поведайко, отпил чай из стакана, глядя ему в след и тихо пробормотал:

- Балбес...

Мусин вернулся в казарму. Отбой сегодня опять должен быть ранний, завтра первая смена полётов, подъём в три часа. Поэтому дежурный по роте потребовал навести порядок сейчас, что бы после отбоя не греметь вёдрами и полотёрами.

После отбоя, закончив работу по наведению порядка, Мусин вышел на крыльцо. У соседнего здания общежития лётного состава в курилке горел костёр. У огня сидели человек десять и негромко разговаривали. Был там и Гордиенко. Он сидел и ворошил прутиком угольки. Мусин долго не решался. Но всё же попросил разрешения у дежурного по роте отлучиться на десять минут. Он вышел на аллею и несколько раз прошёл мимо офицерского общежития. Решиться-то он решился, но всё же было страшновато. Он уже хотел повернуться и уйти, но тут услышал голос майора Гордиенко:

- Орнитолог, ты меня ищешь?

- Так точно.

Гордиенко встал, подошёл к курсанту.

- Говори, только быстро.

- Я это... Спросить...

- Кто посоветовал ко мне подойти?

- Это... Я сам...

- Тьфу! Трепач!.. А я уж подумал... - и майор сделал вид, что уходит.

- Товарищ майор!!! С Поведайко я разговаривал, он мне объяснил кое что.

- Чего ты хочешь?

- Летать хочу.

- Если хочешь летать, прекрати врать. Смотри в глаза и говори всё как есть. Будь мужиком, отвечай за свои поступки. А поступки делай такие, за которые не придётся отвечать.

- Товарищ майор...

- Молчи. Опять глупость скажешь. Всё знаю. Мне твоего раскаяния и клятв не надо. Это тебе надо. Киму скажешь, что я разрешил планировать тебя на полёты со следующей смены.

- А он мне поверит?

- Н-да. Совсем всё плохо... Ты что, дебил? Иди отсюда!

Мусин повернулся через левое плечо, но сделать шаг не успел.

- Стой!

Мусин опять повернулся через левое плечо.

- Я обещал твоему инструктору, что он не получит капитана, пока в экипаже не будет надлежащей дисциплины. Это остаётся в силе. Так что думай... Теперь всё. Свободен.

13

На следующую смену, даже при всём желании, Мусин не мог попасть в плановую таблицу, которая составлялась заранее. Для этого было много причин: он не присутствовал на предварительной подготовке, после сдачи наряда у него не выходило восемь часов сна и многое другое. Запланировали его на пятницу. В начале полётов он выполнял ознакомительный полёт, а во второй половине смены полёт в зону и два полёта по кругу с конвейера, то есть без заруливания. Взлёт с конвейера - это примерно так: после посадки, на пробеге экипаж переставляет закрылки из посадочного положения во взлётное, не останавливаясь, выводит двигатель на взлётный режим и взлетает.

Обычно инструкторы в первый день давали курсанту только ознакомительный полёт, после которого в этот день обучать чему -либо курсанта зачастую не имеет смысла. Его переполняют эмоции, он сильно возбуждён. Ему нужно кому-то рассказать как он сейчас летал, как дрожала в руках ручка управления, как лихо они с инструктором на взлётном курсе пролетели сквозь дым от трубы асфальтового завода... Нужно, что бы курсант выговорился, успокоился, или как говорили сами инструкторы,- сдулся. В зависимости от темперамента, некоторые курсанты "сдувались" только через сутки.

Старший лейтенант Ким с самого начала делал ставку на Мусина. Он был единственным в экипаже, у кого была первая группа профотбора. По замыслу Кима, он должен быть лидером и первым продвигаться по программе, остальные подтягиваться за ним. Но Мусин пропустил уже две лётных смены. Поэтому Ким и решил немного форсировать события. Он был абсолютно уверен, что сможет правильно психологически настроить курсанта перед полётом, и эти три полёта не будут потрачены напрасно и он сможет научить Мусина кое-каким приёмам управления самолётом.

В четверг провели предварительную подготовку. Ким несколько раз заострял внимание, что для Мусина главное на завтра это второй вылет, первый ознакомительный - ерунда, необходимая формальность.

В пятницу в соответствии с планом, Мусин и Ким взлетели в первый полёт. Летали тридцать минут. Ким показывал и рассказывал, Мусин смотрел и слушал. Всё прошло нормально, приземлились без происшествий...Обычное дело, всё буднично.

На самом же деле первый полёт очень важен. Наблюдая поведение курсанта, опытный инструктор делает для себя много выводов. В этом вылете курсант преодолевает некий психологический барьер. Весь полёт инструктор внимательно следит в зеркало за лицом курсанта, ему надо знать, укачивает курсанта или нет. Если его стошнит в первом полёте, это превращается в серьёзную проблему. В физиологическом плане это решаемо, регулярные тренировки на спецснарядах в спортзале легко закрывают эту тему. Гораздо сложнее преодолеть психологическую травму. У курсанта проявляется комплекс неполноценности, - он хуже других. Он постоянно об этом думает. В самолёте он не слушает, что говорит инструктор, он прислушивается к себе и ждёт: стошнит или не стошнит. Предугадать результат не сложно. Уходит очень много драгоценного времени, что бы отвлечь от этого, заставить забыть и в результате поверить в себя. Только после этого инструктор начинает работать с ним в направлении обучения пилотированию самолёта.

Старший лейтенант Ким, едва только самолёт остановился, выбрался из кабины, спрыгнул на землю. Техник помог курсанту освободиться от парашюта, поставил чеки в катапульту, - можно выходить. Мусин поднялся в кабине, неловко и долго искал ногой подножку. Наконец спрыгнул на землю, подошёл к инструктору:

- Разрешите получить замечания?

Ким, рассказывая о мелких недочётах, внимательно всматривался в лицо курсанта, отмечал для себя: его распирает, но сдержан; не побледнел, цвет лица нормальный, лёгкий румянец; руки не дрожат, голос внятный. Это хорошо, и подражая известному киногерою, мысленно произнёс:

- Споёмся.

Через несколько минут Ким уже выруливал с другим курсантом. За тем, по плану он слетает три круга с Евсюткиным, и следующий вылет опять с Мусиным. Время прошло быстро, на аэродроме скучать не приходится.

И вот Мусин снова в передней кабине самолёта номер пятьдесят три. На этот раз он не пассажир. В этом вылете придётся поработать. У него конкретное задание: он должен отработать несколько элементов простого пилотажа в зоне, порядок действий в наборе высоты после взлёта и построение маршрута при полёте по кругу от второго до третьего разворота.

Взлетели, пришли в зону, набрали высоту три тысячи метров и начали работать. Через определённое время доложили об окончании задания. Руководитель полётов дал команду следовать на привод на высоте тысяча четыреста метров. Привод это радиомаяк, установленный на определённом удалении от аэродрома. Все самолёты, возвращающиеся на аэродром, выходят именно в эту точку. В самолёте имеется радиокомпас, если настроить его на радиомаяк, стрелка прибора, окрашенная в жёлтый цвет, показывает курсовой угол радиомаяка, сокращённо КУР. Если КУР равен нулю, то самолёт летит точно на аэродром. Эту стрелочку называли "золотая стрелка". Курсанты наизусть знали курс полёта в каждую зону и из каждой зоны на аэродром. Возвращаясь с задания, экипаж должен занять КУР ноль и сравнить совпадает ли курс самолёта с заданным курсом входа из зоны. Это помогает сохранять ориентировку. Остаётся только вести самолёт с этим курсом и контролируя место от ориентира до ориентира, ведя пальцем по карте, которая пристёгнута резинкой наколенного планшета к правому колену. Есть ещё аварийное средство - пеленгатор. Во всех самолётах четвёртый канал радиостанции -это канал пеленгации. Если перейти на него и назвать позывной любого работающего аэродрома, в ответ услышите: