- А чёрт его знает. Ты же знаешь Демидыча. Он может быть где угодно; он везде и нигде его нет. А что ты хотел?
- Где нам располагаться? Куда что разгружать?
- Я тебе всё расскажу. Я тут начальником штаба.
- Как это? Ты что с лётной работы ушёл, что ли?
- Да, я это, временно... Шестов в госпитале, спишут его похоже в чистую, вот Алимов и попросил меня пока за него поработать.
- Попросил, говоришь? Ну, коли так, рассказывай, что здесь и как.
- А что рассказывать, всё как в прошлом году, только библиотека будет в новом домике. Видел новую строим?
- Ничего я пока не видел. Короче, у меня всё как в прошлом году. Это главное. Библиотека меня не волнует, куда книжки девать пусть УЛО думает. Правильно?
- Правильно.
- Ну, спасибо за информацию... А это кто? - Грицай показал пальцем на собаку.
- А-а-а... Это Бим. Бродяга, прибился вот. Добрейшее создание, всем помогает... На построения ходит, между прочим, - и он потрепал псину за холку, затем посмотрел на капитана Грицай, - Ты это... Выпить не хочешь?
- Это ты о чём? Рано ещё, дел полно.
- Наше дело предложить. Как хочешь.
- Сказал же - не хочу. Ты лучше помоги. Я сейчас в штаб. Нужно позвонить в училище, доложить, что прибыли без происшествий. А ты, если есть возможность, иди к курсантам, подскажи им там где третья, где четвёртая эскадрилья, что и куда. Там сержант толковый, Бородин, через него всё решай. Я из штаба пойду в третью, поруковожу там, а ты побудь в четвёртой, я минут через тридцать подойду к тебе.
-Хорошо, помогу. Только в санчасть зайду на минуту, посмотрю, что там и пойду, помогу твоему Бородину.
Начальник штаба лагерного сбора, он же старший лётчик, майор Анатолий Карпов, быстрым шагом пошёл к ближайшим зарослям сирени, в направлении санчасти. Грицай, прищурившись, внимательно посмотрел на тяжёлый штурманский портфель в его руках, вздохнул и повернувшись на пятках, чётким шагом направился к маленькому белому домику из шлакоблоков с громким названием "ШТАБ".
Пробыл он там минут десять, после чего пошёл в третью эскадрилью. Через полчаса он уже шёл в направлении четвёртой, помня обещание сменить Карпова. По пути он, едва заметно улыбаясь, вспоминал, как три курсанта доказывали ему, что самое главное это внести в помещение в первую очередь усилитель и радиоаппаратуру от инструментального ансамбля, что бы уберечь от сырости. А остальную ерунду типа кроватей, тумбочек, столов и стульев можно занести и ночью или вообще не заносить. Далее выяснилось, что личные вещи капитана Грицай и сейф с ротной канцелярией находятся ещё в кузове одного из грузовиков и никто разгружать их и не пытался. Пришлось проявить строгость, добавить металла в голосе, даже сделать вид, что новая электрогитара сейчас вылетит в окно. После этого все недоразумения быстро разрешились.
Он уже подходил к длинному щитовому зданию казармы четвёртой эскадрильи, когда заметил как из форточки на траву выпала пустая бутылка. Подойдя ближе, Грицай поднял её. Бутылка была от портвейна "Кавказ" и, судя по запаху, опустошили её несколько минут назад. Капитан заглянул в окно и внутри здания заметил Карпова, неторопливо завернувшего за угол коридора. Досадливо хмыкнув, Грицай забросил бутылку подальше и быстро пошёл вокруг казармы, поднялся по дощатому крылечку, взялся за ручку двери и замер... Почему такая тишина? Он был опытным командиром курсантского подразделения и знал, что в подобной ситуации никакой тишины быть не может. Испугать или удивить чем-либо его было довольно проблематично, но, как истинный военный, он терпеть не мог никаких отклонений от нормы.
Очень медленно, стараясь не издавать никаких звуков, капитан открыл дверь и, мягко ступая хромовыми сапогами по полу из некрашеной вагонки, вошёл в тамбур. Слева у входа сиротливо стояла тумбочка дневального, на ней телефон, а рядом на полу валялась пара драных кроссовок, скорее всего оставшихся с прошлого года. Грицай удовлетворённо кивнул головой, будто увидел то, о чём очень долго мечтал.
Так же тихо ступая, подошёл к открытой на две трети двери в казарму и заглянул внутрь. В казарме в беспорядке стояли столы, шкафы, валялись тряпки, стояли вёдра с водой из которых торчали швабры. Работы по наведению порядка были приостановлены. Причину этого Грицай понял сразу. Неоперившиеся курсанты, желторотые птенцы, будущие Чкаловы и Покрышкины слушали рассказы бывалого пилота. Посреди помещения на столе, свесив ноги, сидел Карпов и увлечённо рассказывал технику выполнения петли Нестерова. Грицай не был лётчиком, но в авиации служил много лет и точно знал, что все дилетанты и новички всегда просят лётчиков рассказать как делать петлю. Вопросы взлёта и посадки их начинают волновать гораздо позже. Вообще-то надо было прекращать этот ликбез, но курсантов-то можно разогнать быстро, но как быть с Карповым? Майор всё же.
А в это время Карпов с лёгким румянцем на щеках и горящими глазами, вытянув вперёд левую руку, изображая самолёт, а правой показывая как лётчик тянет на себя ручку управления, говорил:
- Разгоняем до пятисот пятидесяти и плавно тянем, увеличивая перегрузку к вертикали до четырёх-пяти, проходим вертикаль, теперь самое главное - горизонт!!! Ищем его. Вот так запрокидываем голову назад и ищем, контролируем перегрузку и крен, педали нейтрально, не даём свалиться в штопор и как появится горизонт....
И в этот момент, Карпов, до отказа закинувший голову, как в настоящем самолёте, потерял равновесие и, взмахнув ногами, с грохотом полетел со стола назад, всем телом на кучу табуретов, свалив ведро с грязной водой. Следом упал его штурманский портфель.
Пока Карпов копошился среди обломков табуреток, в казарме стояла гробовая тишина. Курсанты отводили глаза, с трудом сдерживая смех. Они не знали как себя вести. Лётчик для них непререкаемый авторитет, полубог, а тут такое...
Всех выручил командир роты. Громко ступая, он со свирепым лицом ворвался в казарму, всем своим видом показывая крайнюю степень негодования:
-Бородин!!!! Где дневальный?!!! Что за бардак? Час прошёл ничего не сделано...
-Товарищ капитан, не успели наряд назначить. Там на тумбочке телефон, я думал на первое время достаточно...
Бородин внимательно посмотрел на командира роты. Шутка прошла?.. Не прошла:
-Сейчас всё сделаем, товарищ капитан.
- Поздно, Бородин! Всем сержантам в выходной зачёт по уставам, всем рядовым два часа строевой подготовки. Так что ваши балалайки в субботу не понадобятся... Я звонил в училище, завтра прибывает первая партия самолётов, соответственно часть ваших командиров и инструкторов завтра будут здесь. К утру лагерь должен блестеть как пасхальное яичко. Аллеи програбить, засыпать свежим песочком, деревья, бордюры побелить, в спортгородке всё покрасить. В туалетах и умывальниках всё должно блестеть. Задача по наведению порядка в казармах не снимается. Можете работать всю ночь. Меня интересует только конечный результат. Всё ясно?
-Нет, не всё...
-Ответ не правильный! Приступить к выполнению!
-Есть!
Старший сержант Бородин, вне себя от злости, резко, козырнув, повернулся кругом и едва слышно пробормотал сквозь зубы: "Сволочь, пехота, блин..."
Капитан Грицай похоже, что-то услышал, но посмотрел вслед уходящему сержанту равнодушно. Он прекрасно знал, что через несколько лет, старший лейтенант, а может капитан Бородин заявится к нему в гости проездом, с бутылочкой хорошего коньяка и в дальнейшем будет присылать поздравления с праздниками и приглашать на семейные торжества, на которые он, Григорий Грицай, конечно же не поедет, потому, что таких Бородиных у него несколько сотен.
А сейчас он подошёл к сидящему с унылым видом на полу Карпову:
- Живой?
- Да что-то неудачная какая-то петля получилась...
- Да ладно тебе! Нужна им твоя петля! Им лишь бы ничего не делать.
- Я хотел тебе помочь.
- Ты и помог, как мог. Каждый учит своему: ты петли крутить, я службу нести...
