— Как вы сказали?

Я повторил вопрос.

И вдруг он засмеялся.

— Да, пожалуй,— согласился он.— У меня ведь есть своя Англия. И мои друзья японцы смеются надо мной, потому что я в ней живу... Но найду ли я... Найду ли я ее там? Раньше я в этом не сомневался. Но по мере того как она становилась все ближе и ближе — я говорю про Англию,— сомнения начали расти. Этот прием у вас в доме... все эти люди... Конечно, это прекрасные люди, прекрасные, пожалуйста, не думайте, что я их осуждаю. Но они какие-то... м-м... Какие-то не совсем такие, как я ожидал. Понимаете, они вызвали у меня тревогу. И я начал думать об этой... этой проблеме,— заключил он с печальной улыбкой.

— Я понимаю.

— Моя Англия — это Англия Джейн Остин, Вордсворта, Джордж Элиот, Томаса Гарди и даже... — он рассмеялся.— Даже Марка Рутерфорда. Я... я не хочу потерять эту Англию. Наверное, это очень глупо?

— Нет,— сказал я, подумав.

— Значит, вы не слишком сердитесь на меня?

— Нет. Конечно, нет.

— Но вы огорчены?

— Немного.

Он вздохнул.

— Да я и сам огорчен. Но лучше испытать небольшое огорчение, чем разочароваться всерьез, и я не хочу рисковать.— Он снова сжал мою руку.— Так что я не стану беспокоить вашего друга, милейшего мистера Хантера, завтра рано утром.

— Как вам угодно, профессор Курода.

Его глаза блеснули.

— После болезни мне надо хорошенько выспаться.