— Осталась всего пара часов, — успокоила меня Джина. — Пока они не получат результаты твоей второй МРТ. Если все будет хорошо, тебя отпустят. И мы снова сможем отправиться на пляж. — Она бросила быстрый взгляд на дверь моей одиночной палаты, чтобы убедиться, что та закрыта и никто нас не услышит. — И на этот раз там не будет никаких надоедливых призраков, которые все испортят.

Ну, по крайней мере, это было правдой. Арест Майкла хотя и разочаровал ангелов РЛС, но все же их удовлетворил. Вероятно, они бы предпочли увидеть его мертвым, но как только отец Доминик убедил их, как ужасно будет себя ощущать такой чувствительный мальчик, как Майкл, в калифорнийской пенитенциарной системе, они тут же позабыли о своей убийственной ярости. И даже попросили отца Дома передать Джессу и мне, мол, им очень жаль, что они превратили меня в кровавое месиво.

Лично я как-то не готова была простить ангелов РЛС, даже после того как отец Ди заверил меня, что они отправились к своему загробному пункту назначения — где бы он ни был — и больше нас не побеспокоят.

Что по этому поводу думал Джесс, я не знала. Он ни разу с той ночи, когда на нас напали ангелы, не удостоил своим присутствием ни отца Дома, ни меня. Я боялась, что он чрезвычайно огорчен моим поведением. Поскольку я сама была во всем виновата, я, в общем-то, его не осуждала. И все же мне хотелось, чтобы он заглянул хоть на минутку, даже если просто затем, чтобы еще немного на меня покричать. Я скучала по нему. Хотя и понимала, что это, вероятно, не слишком разумно.

Как бы то ни было, будь проклята мадам Зара за то, что оказалась права.

— Слышала бы ты, о чем судачат в школе, — сказала Джина.

Она сидела на краю моей больничной койки, уже одетая в бикини, поверх которого набросила коротенькое платьице с леопардовым принтом. Джина не хотела терять ни секунды, когда мы наконец доберемся до пляжа.

— Да ну? — Я попыталась отвлечься от мыслей о Джессе. Это было нелегко. — И что же они говорят?

— Ну, твоя подруга Ки-Ки написала статью о тебе в школьной газете… ну знаешь, вся эта ерунда о сыщике-любителе, как ты поняла, что это Майкл совершил все эти ужасные преступления и собиралась заманить его в ловушку…

— Уверена, она услышала это от тебя, — сухо предположила я.

Джина послала мне невинный взгляд.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Адам прислал тебе вон те… — Джина указала на огромный букет розовых роз на подоконнике, — а мистер Уолден, со слов Джейка, собирает пожертвования, чтобы купить тебе всю серию книг о Нэнси Дрю. Очевидно, он полагает, что ты одержима расследованиями преступлений.

Мистер Уолден не ошибался. Вот только одержима я была вовсе не этим.

— О, а твой отчим подумывает о покупке «мустанга» вместо «рамблера», — сообщила Джина.

Я скорчила рожицу, но тут же об этом пожалела. С моей рассеченной губой, не говоря уже о швах на лбу, гримасничать было тяжело.

— «Мустанг»? — Я покачала головой. — Как мы все поместимся в «мустанге»?

— А это не для вас. Для него. Вам он отдает «лендровер».

Ну, это, по крайней мере, имело смысл.

— А как там…

Я хотела спросить ее о Джессе. В конце концов, она делила с ним комнату — одна, благодаря тому, что меня оставили на ночь в больнице для обследования. Вот только Джина об этом не знала. В смысле, о Джессе. Я все еще не рассказала ей о нем.

А теперь… Ну, похоже для этого не было никаких причин. Сейчас, когда он со мной больше не разговаривал.

— А как там Майкл? — вместо этого спросила я.

Никто из моих посетителей — ни мама с отчимом, ни Соня, Балбес и Док, ни Ки-Ки с Адамом, ни даже отец Дом — ничего мне о нем не рассказывал. Доктора сказали, что обсуждение этой темы может оказаться для меня «слишком болезненным».

Если бы. Хотите знать, что было болезненным? Так я вам скажу. Иметь два сломанных ребра и понимать, что несколько недель мне придется надевать на пляж закрытый купальник, чтобы спрятать все черные и синие отметины.

— Майкл? — Джина пожала плечами. — Ты оказалась права. Ну, когда предположила, что он все хранит на компьютере. Полиция получила ордер и конфисковала его комп, а там оказалась куча всего — дневники, электронные письма, схемы тормозной системы «рамблера». К тому же они нашли гаечный ключ, которым он воспользовался. Ну знаешь, когда ослаблял болты, которыми крепилось дорожное ограждение. Сказали, что совпали частички металла. И еще кусачки, которыми он разрезал тормозную трубку «рамблера». Они обнаружили на лезвиях следы тормозной жидкости. Оказалось, парень не очень хорошо за собой прибирал.

Еще как.

Майкл был арестован по обвинению в четырех убийствах первой степени — ангелов РЛС — и в шести покушениях на убийство: пять из них касались нас, оказавшихся в «рамблере» с испорченными тормозами, и одно — того, что, как считала полиция, Майкл сделал со мной на Площадке.

Я не стала их поправлять. Хочу сказать, не то чтобы я могла сесть там и заявить: «Ах да, по поводу моих ран и ушибов. Майкл тут ни при чем. Нет, все это сделали призраки его жертв, потому что я не давала им его убить».

Я решила, что лучше позволить им продолжать думать, будто это Майкл в ответе за мои сломанные ребра и четырнадцать швов на голове… не говоря уже о двух стежках на губе. В конце концов, он же собирался меня убить. Ангелы просто помешали ему. Если подумать, на самом деле они спасли мне жизнь.

Ага. Чтобы иметь возможность убить меня самим.

— Короче, слушай, — снова привлекла мое внимание Джина. — Твой домашний арест — ну знаешь, за то, что ты сбежала из дома и села в машину к Майклу, хотя мама ясно и четко приказала тебе этого не делать, — не начнется, пока я не уеду. Я сказала, что следующие четыре дня мы проведем на пляже. То есть ты ведь все равно не пойдешь в школу. Не со сломанными ребрами. Ты же не сможешь сидеть. Но точно будешь способна лежать, ну ты понимаешь, на полотенце. Мне удалось уговорить твою маму, чтобы она позволила тебе по крайней мере это.

— Звучит как хороший план.

— Отл, — отозвалась Джина.

По-видимому, она имела в виду «отлично», только сократила его — очень похоже на то, как Соня частенько сокращал слова, потому что слишком ленился произносить все звуки. Так пицца стала «ццой», а Джина — «Джи». Я вдруг поняла, что у нее с Соней гораздо больше общего, чем я думала.

— Пойду схожу за диетической кокой, — сказала Джина, сползая с моей кровати — осторожно, чтобы не толкнуть матрац, поскольку медсестра уже дважды приходила и предупреждала, чтобы она этого не делала. Будто во мне было не достаточно тайленола с кодеином, чтобы блокировать любую боль. Мне на голову могли уронить сейф, а я, наверное, и не заметила бы. Джина остановилась у двери и повернулась ко мне. — Хочешь?

— Конечно. Только убедись…

— Да, да, — бросила она через плечо, в то время как за ней медленно закрывалась дверь — Я достану где-нибудь соломинку.

Оставшись одна, я осторожно поправила подушки и, опершись на них, уставилась в пустоту. Люди, которым дают столько болеутоляющих, сколько мне, частенько так делают.

Но я не сидела бездумно. На самом деле я размышляла о том, что сообщил мне отец Доминик, когда навестил меня несколько часов назад. По какой-то жестокой иронии на следующее утро после ареста Майкла его сестра Лайла Медуччи вышла из комы.

О, не то чтобы она вдруг села и попросила миску хлопьев или типа того. Она все еще мало что соображала. По словам отца Ди, на ее реабилитацию, чтобы она стала такой, какой была до несчастного случая, уйдут месяцы, а то и годы — если это вообще когда-либо случится. Пройдет куча времени, прежде чем она снова сможет ходить, разговаривать или даже кушать самостоятельно.

Но она была жива. Жива и в сознании. Это мало утешало бедную миссис Медуччи, но хоть что-то.

Я как раз размышляла о превратностях судьбы, когда услышала какой-то шорох. И повернула голову как раз вовремя, чтобы заметить Джесса, который пытался исчезнуть.