— Вы познакомились до того, как приняли свой, м-м, сан или как там это у вас называется? — спросила я, пытаясь говорить небрежно. — Или после?

— До, разумеется! — возмущенно ответил падре. — Ради всего святого, Сюзанна!

— Я просто спросила. — Я не сводила глаз с сидевшего у костра Джесса, чтобы не пялиться на отца Ди и не слишком его смущать. — В смысле, нам не обязательно об этом разговаривать, если вам не хочется. — Вот только удержаться я не могла. — Она была…

— Мне было столько же, сколько тебе, — произнес отец Доминик, словно хотел побыстрее с этим покончить. — Я учился в школе, как и ты. Она была немного моложе.

Я с трудом представляла себе падре в школе. Я даже не знала, какого цвета у него были волосы, до того как они стали белоснежными, как сейчас.

— Это было… — продолжил отец Ди, глядя вдаль отсутствующим взглядом. — Это… ну, из этого никогда ничего бы не вышло.

— Понимаю, — ответила я. Потому что я внезапно все поняла. Не знаю, как я догадалась, но, наверное, было что-то такое в его словах о том, что из этого никогда ничего не вышло бы. — Она была призраком, да?

Отец Доминик так резко втянул воздух, что на секунду мне показалось, будто у него случился сердечный приступ или типа того.

Но прежде чем я успела начать быстро и энергично делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, Джесс поднялся и направился к нам.

— О, гляди-ка, а вот и Джесс, — с видимым облегчением сказал отец Доминик.

Я уже больше не испытывала того раздражения, что раньше, при неожиданных визитах Джесса, которые чаще всего случались, когда я меньше всего ждала — или хотела — его появления. Теперь я почти всегда была рада его видеть.

Кроме этого конкретного момента. Сейчас мне хотелось, чтобы Джесс оказался далеко-далеко отсюда. Потому что у меня было ощущение, что я больше никогда не заставлю отца Ди откровенничать со мной на эту тему.

— Ладно, — сказал Джесс, когда он подошел достаточно близко, чтобы мы его услышали. — Думаю, теперь они не сбегут и выслушают вас, отец. Они сильно напуганы.

— Они совсем не выглядели напуганными, когда пытались убить меня сегодня днем, — пробормотала я.

Джесс посмотрел на меня, и я увидела смешинки в его темных глазах — хотя что такого смешного в том, что я чуть не утонула, мне было непонятно.

— Мне кажется, если ты выслушаешь их, то поймешь, почему они так себя вели.

— Посмотрим, — фыркнула я.

Наверное, я была не в очень хорошем расположении духа из-за того, что Джесс прервал наш маленький тет-а-тет с отцом Домиником. Но у него не было оснований подходить ко мне сзади, пока мы шли к компании, сидевшей вокруг костра, и шептать мне на ухо:

— Веди себя хорошо.

Я бросила на него раздраженный взгляд.

— Я всегда веду себя хорошо.

И знаете, что он сделал? Расхохотался! И вовсе не по-доброму. Поверить не могу!

Приблизившись к четверке на достаточное расстояние, чтобы разглядеть выражения на их лицах, я не увидела ничего, что бы убедило меня, будто это не те же призраки, которые пытались — дважды за последние два дня — меня убить.

— Минуточку! — воскликнул Джош. Он вскочил на ноги и обвиняюще указал на меня. — Это же та сучка, которая…

Джесс быстро вошел в круг, освещаемый костром.

— Я же вам говорил, кто эти люди…

— Ты обещал, что они нам помогут! — завопила Фелисия. Юбка ее вечернего платья пышными складками лежала на песке. — Но эта девчонка сегодня дала мне в глаз!

— О, можно подумать, ты в это время не пыталась меня утопить, — огрызнулась я.

Отец Доминик поспешно встал между мной и привидениями и попытался их увещевать:

— Дети мои, не пугайтесь. Мы здесь, чтобы вам помочь, если сможем.

— Вы нас видите? — потрясенно спросил Джош Сондерс.

— Да, — серьезно ответил отец Дом. — Мы с Сюзанной, как вам уже наверняка объяснил Джесс, медиаторы. Мы можем вас видеть и хотим вам помочь. В действительности помочь вам — наша обязанность. Вот только вы должны понять, что мы также обязаны убедиться, что вы никому не причините вреда. Вот почему Сюзанна пыталась остановить вас сегодня и, если я правильно понял, вчера.

Слова падре заставили Марка Палсфорда выругаться. Фелисия Брюс ткнула его локтем в бок и шикнула:

— Заткнись. Этот мужик — священник.

— А вот и нет, — воинственно возразил Марк.

— А вот и да. Разве ты не видишь маленькую белую штучку вокруг его шеи?

— Я действительно священник, — поспешил оборвать споры падре. — И я вам не вру. Можете называть меня отец Доминик. А это Сюзанна Саймон. Насколько мы поняли, вы четверо обижены на мистера Медуччи…

— Обижены? — Так и не присевший Джош бросил на отца Доминика яростный взгляд. — Обижены? Да ведь из-за этого дурака мы все мертвы!

Только он сказал не «дурака».

Седые брови отца Доминика взлетели вверх, но Джесс успокаивающе предложил:

— Почему бы вам не рассказать святому отцу то, что вы рассказали мне, Джош, чтобы они с Сюзанной вас поняли.

Джош раздосадованно провел рукой по волосам. Несколько верхних пуговиц на его рубашке было расстегнуто, а концы развязанного галстука-бабочки свободно болтались на груди. При жизни он явно был очень привлекательным. Джошу Сондерсу посчастливилось родиться красивым, умным и богатым (у его родителей явно водились деньжата, если они могли себе позволить отправить сына в школу имени Р.Л.Стивенсона, которая была настолько же дорогостоящей, насколько первоклассной), и он с трудом приспосабливался к единственной беде в своей короткой счастливой жизни.

Преждевременной смерти.

— Ну, слушайте, — сказал он.

Низкий голос Джоша легко перекрыл шум волн и потрескивание костерка. Останься он жив, подумала я, Джош смог бы стать кем угодно — от профессионального спортсмена до президента. Была в нем какая-то особая уверенность в себе.

— В субботу мы поехали на танцы, — начал Джош свой рассказ. — На танцы, понятно? А потом решили покататься и заехать…

— Мы всегда заезжаем на Площадку по субботам, — вставила Кэрри.

— На смотровую площадку, — пояснила Фелисия.

— Там так красиво, — добавила Кэрри.

— Очень красиво, — поддакнула Фелисия, бросив быстрый взгляд на отца Доминика.

Я уставилась на девчонок. Кого они обманывают? Все мы знали, что они делали, заехав на смотровую площадку.

Уж точно не любовались видом.

— Ага. К тому же там никогда не показываются копы и не выгоняют нас. Ну, понимаете?

Ах, какая удивительная честность!

— Ну ладно. — Джош вытащил руки из карманов брюк и поднял их ладонями вперед. — Короче, мы ехали на ту стоянку. Все было замечательно, правда! Как в любой другой субботний вечер. Так, да не так. Потому что на этот раз, когда мы выехали из-за поворота — ну, знаете, там такой крутой поворот, — что-то в нас врезалось…

— Ага, — встряла Кэрри. — Ни огней, ни гудков, ничего. Просто бум!

— Мы ударились о дорожное заграждение, — продолжил Джош. — Ничего серьезного. Мы не очень быстро ехали. Я подумал: «Черт, крыло погнул». А потом начал сдавать назад. Но тут он снова нас ударил…

— О, но, разумеется… — начал отец Дом.

Однако Джош продолжал говорить, словно не слышал.

— И когда он ударил нас во второй раз, мы не остановились.

— Словно ограждения вообще не было, — вставила Фелисия.

— Мы упали вниз. — Джош снова засунул руки в карманы. — И очнулись здесь. Мертвые.

Воцарилась тишина. Во всяком случае, все замолчали. Хотя волны, само собой, продолжали с грохотом биться о берег, а костер тихонько потрескивал. Подхваченные ветром брызги долетали до меня и оседали на волосах, превращаясь в маленькие кристаллики льда. Я подвинулась ближе к костру, благодарная за его тепло…

И вдруг поняла, зачем ангелы РЛС взяли на себя труд его зажечь. Потому что сделали бы то же самое, будь они живы. Зажгли бы костер, чтобы согреться. Ну и что, что они больше не чувствовали его тепла? Это ничего не меняло. Так бы поступили живые люди.