— Мы уже все обсуждали, — сказал Дерси. — Завтра вы съезжаете на постоялый двор, а я иду знакомиться с ректором. Как обустроюсь немного, встретимся где-нибудь в городе.

— Хорошо, — вроде бы смирился Кирив, но Миррисав, хорошо знавший это его кроткое выражение на лице, понял, что к этому разговору они еще вернутся.

Укладываясь спать тем же вечером, Сав подумал, что в его окружении наверняка бы не поняли такие вот панибратские отношения с бессемейным. Но молодой человек ценил своего охранника, как, пожалуй, никого другого. И в то же время понимал, что настоящими друзьями им никогда не стать. Кирив мог относиться к своему господину покровительственно, мог оспаривать его решения и даже подшучивать, не боясь быть осаженным. Но он никогда не забывал, чем был обязан семье Дерси. И вся его жизнь была подчинена в первую очередь интересам приютившего его рода. Для Миррисава не было секретом, что преданность его слуги распространялась только на членов семьи Дерси и дела королевства его совершенно не интересовали. И даже королевский приказ будет исполнен только в том случае, если это не навредит роду Сава.

На следующий день Миррисав трясся в служебной карете посольства по узким улочкам Икары по направлению к Университету, расположенному в западной части города и занимающему почти одну шестую часть столицы Фоссы. Икарский Университет представлял собой своеобразный город в городе, со своими магазинчиками, несколькими учебными и жилыми корпусами и даже парочкой трактиров. Правда, студенты предпочитали на свои гулянки выбираться в город, резонно предполагая, что там будут подальше от преподавателей, которых можно было нередко встретить в близлежащих питейных заведениях, чинно потягивающих из своих кружек не сильно алкогольное местное пиво.

Господин Пэри с отвращением оглядел внутреннюю обивку кареты и тяжело вздохнул:

— Пожалуй, мне нужно заняться пешей ходьбой. От карет меня в ближайшее время, видимо, будет коробить.

Миррисав невозмутимо кивнул, про себя отметив, что пухленькому послу лишние физические нагрузки не повредят.

В главное здание Университета они попали как раз во время перерыва между занятиями. Повсюду сновали студенты в строгой форменной одежде и мелькали серые с белой оторочкой мантии преподавателей. Девушек в этой шумной толпе было совсем немного, но их присутствие не заметить было сложно. Длинные юбки красиво покачивались при ходьбе, взгляд свысока, тонкая ручка, кокетливо поправляющая выбившуюся из прически прядь. Среди преимущественно мужского коллектива любая чувствовала себя королевой. А парни вокруг не скупились на маленькие знаки внимания.

Изначально в университет женщин не принимали. В Фоссе, да и в большинстве стран на континенте женщины были традиционными хранительницами домашнего очага и разменной монетой в династических браках. Случалось, что на трон садилась представительница слабой половины человечества, но на общую ситуацию это особо не влияло. Женщинам давали преимущественно домашнее образование. Вот только Лигория постепенно набирала все больший вес на международной арене, заставляя мириться со своими порядками. А на родине Миррисава аристократия определялась принадлежностью к семьям, пусть даже эта семья занималась самым простым ремеслом. Существовали исключительно женские профессии, например, ткачихи. И если главы этих родов входили в Совет Семей, они имели полное право требовать для своих дочерей приличествующего их положению образования. И никого уже не интересовало, что ткачихе нужно знать больше о свойствах шерсти или хлопка, а не о тонкостях международной политики. Особо влиятельные семьи уже давно не занимались своим непосредственным ремеслом, отдав это на откуп менее удачливым родственникам.

Скрепя сердце, Икарский Университет разрешил лигорским женщинам из главных родов учиться в своих стенах, хотя отношение к ним изначально было более чем прохладное. Но дамы были настойчивы и имели за плечами реальную силу своих семей, способных надавить на короля и закатить дипломатический скандал. Постепенно аристократия других стран также стала нет-нет, да и отправлять своих девушек на обучение в Университет. Поэтому увидеть в разношерстной толпе студентов прекрасных дам было теперь делом обычным, хотя отношение к ним было все равно преувеличенно покровительственным.

Ведомые университетским секретарем, ловко лавировавшим между группками учащихся, лигорский посол и господин Дерси были доставлены в ректорский кабинет, расположенный на последнем, пятом этаже здания. Огромное окно во всю стену ярко освещало заставленную стеллажами с папками и книгами комнату с большим массивным столом из темного дерева посередине. Ректор Икарского Университета встретил гостей вежливой, но достаточно холодной улыбкой. Сухонький невысокий мужчина преклонных лет с почти полностью поседевшими волосами и аккуратной окладистой бородой, он почти терялся за своим широким столом, заваленным книгами и бумагами.

— Добрый день, я ждал вас, — хриплый, кажется, даже когда-то сорванный голос ректора прозвучал неожиданно громко.

— Очень приятно познакомиться, господин Инапром, — блеснув профессиональной улыбкой дипломата, ответил посол и шагнул к столу. — Его Величество Памир Бороквийский сможет принять мои верительные грамоты только на следующей неделе, но я подумал, что просто обязан как можно скорее заверить в моем почтении руководителя самого уважаемого учебного заведения на континенте. И представить заодно господина Дерси.

Миррисав внутренне поморщился от грубой лести посла, но обозначил неглубокий вежливый поклон в ответ на внимательный взгляд Дарамира Инапрома.

— Что ж, я рад приветствовать вас в нашем Университете, — ответил ректор. — Прошу, присаживайтесь.

Он указал на два массивных кресла с высокими спинками, стоящих напротив письменного стола.

— Мы получили письмо короля Лигории по поводу господина Дерси, — продолжил хозяин кабинета.

Инапром выудил из-под вороха бумаг на столе уже изрядно помятый лист и пробежался по нему взглядом. Сав отметил, что этот жест должен был, видимо, продемонстрировать достаточно равнодушное отношение ректора к письму правителя соседней страны, с которой у Фоссы были не слишком тесные двусторонние отношения. Следующие слова подтвердили его догадку:

— Признаться, настойчивая просьба Его Величества ставит меня в тупик, — ректор в упор посмотрел в глаза Миррисава, но, увидев там лишь вежливое внимание, перевел взгляд на посла. — У нас, как вы сами заметили, уважаемое учебное заведение. И принимать на должность преподавателя человека без рекомендаций, да еще и с неясными целями? Мы долго шли к своей независимости от политики, и это было особенно сложно, если учесть, что здесь учатся наследники многих правящих домов. И мы не хотим терять свою репутацию, если лекции в этих стенах будет читать некомпетентный человек.

Пэри нервно провел рукой по подлокотнику кресла. Как и любой дипломат, он не любил столь открыто выраженные мысли и теперь судорожно пытался найти выход. Дерси покосился на посла и еле заметно вздохнул. Все же этой семье явно рановато позволили выдвинуться вперед. Он намекал королю на неудачность выбора кандидатуры посла в Фоссу, но, как и во многих подобных случаях, был проигнорирован.

— Мы все это прекрасно понимаем, господин Инапром, — Миррисав решил все-таки прийти на помощь Пэри, вмешавшись в разговор. — Но неужели у вас нет какой-нибудь открытой вакансии на должность преподавателя? Ни за что не поверю, что в таком огромном Университете все места заняты.

— Вообще-то, работать у нас считается величайшей честью, — хмуро ответил ректор. — И желающие получить здесь должность выстраиваются в очередь.

— О, не сомневаюсь, — вежливо кивнул Сав. — Но, как и в любом учебном заведении, у вас должны быть некоторые предметы, найти на которые преподавателя довольно затруднительно. Просто по причине редкости или сложности такого предмета. Я прав? И кто знает, может, я вполне подойду на эту должность.

— Ну, только если вы знаток древнегопосского, — тон ректора стал непередаваемо саркастичен. — Сейчас у нас есть только одна открытая позиция — преподавателя древнегопосского. Но не думаю, что вы являетесь знатоком этого забытого языка, если вообще о нем слышали.