Карета в очередной раз опасно накренилась, и Миррисав Дерси судорожно попытался схватиться за воздух руками, больно ударившись при этом плечом о локоть соседа, который смешно распластался по сиденью, тоже стараясь удержать равновесие.

— Чертова таратайка! — недовольно проворчал полномочный посол Лигории в Фоссе после того, как карета, наконец, выровняла ход. — Чертова дорога. И чертова Фосса!

Миррисав согласно промычал что-то неопределенное, потирая плечо, и выглянул в окно. Пейзаж все также не радовал: бесконечное открытое пространство, изредка разбавленное парочкой сиротливо стоящих деревьев. Деревень не встречалось уже второй день подряд. Он, конечно, слышал, что север Фоссы особо не обжит, но не представлял, что настолько. Последний раз они видели жилые строения вчера утром, когда выезжали из довольно-таки затрапезного вида постоялого двора на самой границе с Лигорией.

Отсутствие поселений около главного тракта, соединяющего две страны, заставляло с грустью задуматься о дипломатических отношениях между ними. Несмотря на то, что страны были соседями, большого дележа территорий в их истории не наблюдалось, а взаимная торговля шла ни шатко, ни валко. Хотя, фосская аристократия с удовольствием носила меха из богатого лесами севера Лигории, а рыба и экзотические морепродукты из имеющей выход в море Фоссы пользовались спросом при лигорском дворе. Но это, пожалуй, были единственные статьи взаимного интереса.

Покосившись на опять впавшего в дрему посла, Миррисав со вздохом зашторил ядовито зеленого окраса занавеску и откинулся на сиденье с опять-таки зеленой обивкой, казавшееся в начале пути таким мягким и комфортным, а сейчас жестко впивавшееся в спину. Делать было совершенно нечего. Снаружи противно завывал ветер, отбивая всякую охоту делать остановку, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги. Типичный городской житель, привыкший считать долгим путешествием путь в соседний городок на расстоянии двадцати километров, господин Дерси откровенно мечтал поскорее попасть в конечный пункт назначения — столицу Фоссы, Икару. И недавняя ночевка в карете посреди огромного поля его совсем не обрадовала. Хотя, ради справедливости надо признать, что Миррисаву было все же гораздо комфортней в тесной, но теплой карете, чем его помощникам — Монти и Кириву, которым пришлось устраиваться под открытым небом вместе с охранниками и слугами. Впрочем, его люди не жаловались, найдя себе прекрасную компанию для распития припрятанной бутылочки вина, втайне от посла Пэри. Миррисав сделал вид, что тоже не в курсе, отчего шутки охраны становятся все острее, а взрывы смеха все громче.

Дерси потер затекшую шею. Он не был неженкой, а часы, проведенные на охоте, и строгая муштра отца сделали из него прекрасного наездника. Пусть у него и не было большого опыта дальних поездок, но он не привык долго находиться в неподвижном состоянии и чувствовал в себе силы выдержать путь из Лигории в Фоссу наравне со своими людьми — верхом. Однако приказ короля был четок — присоединиться к новому послу в Фоссу. А господин полномочный посол предпочитал путешествовать в карете, распивая дорогое вино и ведя неспешную беседу. Но Миррисав был равнодушен к спиртному, а занудные философствования Пэри приелись еще в первый день совместного путешествия.

Прикрыв глаза, молодой человек снова вспомнил тот злополучный день, когда Его Величество Онар Гирийский решил отправить своего личного секретаря на неопределенный срок в соседнюю Фоссу присматривать за наследным принцем, который обучался в знаменитом на весь континент Икарском Университете. Миррисав вполне отдавал себе отчет, что в своей фактической высылке он виноват сам. Не надо было допускать неодобрительной гримасы на своем лице, когда король Лигории приказывал убираться из столицы очередному отпрыску одной из семей, имевшего глупость отстаивать свое мнение в присутствии правителя. Незадачливый молодой человек, надо сказать, был талантлив, и его ветвь постепенно набирала силу. Возможно, даже смогла бы сменить главный род врачевателей, который постепенно дряхлел и уже не справлялся со своими обязанностями. Дерси успел поработать с предаваемой анафеме семьей и очень надеялся, что она сможет закрепиться у власти. И тут такой печальный, но вполне ожидаемый итог.

Поэтому на обычно бесстрастном лице секретаря невольно проскользнуло недовольное выражение, замеченное зорким взглядом короля. Критику своих решений, даже молчаливую, Его Величество не терпел. В тот же вечер, выслушав ежедневный доклад о текущих делах, правитель не отпустил Дерси на заслуженный отдых, а принялся пристально его разглядывать, многозначительно молча. Миррисав, прекрасно знавший значение этого молчания, почувствовал внутреннюю дрожь от нехорошего предчувствия, но вида не подал, продолжив стоять перед своим королем с равнодушным и даже где-то безмятежным выражением лица.

— Я тут подумал, — словно кот, поймавший птичку, улыбнулся король. — Его Высочество не был дома вот уже почти год. Приглашение младшего принца Фоссы погостить у него лишило меня общества сына на время каникул, и теперь меня терзают печальные думы о том, как там дела у моего мальчика. Вы ведь, кажется, в хороших отношениях с принцем? По-моему, вы на него положительно влияете, Миррисав.

Дерси внутренне содрогнулся от воспоминаний о принце Алуре и их "хороших" отношениях, но лишь вежливо улыбнулся.

— Я надеюсь, Его Высочество считает меня своим преданным слугой, — спокойный ответ заставил короля разочарованно вздохнуть.

Миррисав все чаще подозревал, что правитель догадывается о его не слишком гладких отношениях с наследником, к которому он должен был перейти как секретарь после коронации.

— Не сомневаюсь, — Онар резко откинулся в кресле, выдав свое раздражение. — Однако считаю, что ваше общение нужно продолжить. Через два дня в Фоссу отправляется новый посол. Вы едете с ним и поработаете некоторое время в Икарском Университете на должности преподавателя. Не мне вам объяснять, что о вашем истинном статусе распространяться не стоит, принц будет предупрежден. Жду ваших отчетов раз в неделю. Вопросы?

— Кому мне передать дела на время отсутствия?

— Риму Онори. Министр финансов обойдется пока без него. Свободны.

Миррисав отвесил глубокий поклон в строгом соответствии с придворным этикетом и вышел из кабинета, размышляя над тем посланием, что читалось между строк в словах короля. "Ты взял слишком много воли. Незаменимых у нас не бывает. Знай свое место". Отношения с кузеном Римом у него были прохладные. Тот был амбициозным молодым человеком и давно с завистью посматривал на место королевского секретаря, ничуть не смущаясь, что оно уже занято родственником. Однако Миррисав был пока вполне спокоен за свою должность, зная, что короля интересует в первую очередь личная преданность своих помощников. Род Дерси был в этом отношении почти идеален.

Семь поколений мужчин из семьи Миррисава служили королевскими секретарями. Старших сыновей в семье с детства готовили к этой почетной обязанности, не только давая прекрасное образование, но и воспитывая в соответствии с жестким принципом абсолютной преданности королю, ведь секретарь становился подчас самым приближенным к трону человеком. "Правитель всегда прав и его решения не обсуждаются". Этот постулат маленький Сав впитал в себя буквально с молоком матери, мечтая пойти по стопам отца, который с ранней юности служил королю. Он с жадностью ловил любые новости о наследном принце, резонно предполагая, что тот станет его будущим работодателем, и приставал к отцу с просьбами рассказать о поручениях, которые он выполнял для короны. Орхэн Дерси отшучивался государственной тайной, а его жена с затаенной тоской вздыхала. Как-то раз Миррисав подслушал ссору родителей. Мать со слезами в голосе просила отца не рисковать собой на службе, подумать о ней и сыне. Орхэн ответил фразой, надолго запомнившейся мальчику: "Я могу не одобрять решений Его Величества, но выполнять их я обязан". Правда, Сав так и не понял тогда, о каком риске вела речь мать, говоря о вроде бы обычной работе секретаря.