— И это всё, что ты можешь сказать? — мужчина несколько язвительно усмехнулся. Сакура пожала плечами, так и не поднимая глаз и уставившись в какую-то неизвестную Учихе точку на кухне. Он терпеливо протёр лицо ладонью, стараясь не сорваться и не повысить на неё голос при произнесении следующих слов. — Сакура, у нас только два пути отсюда: либо я снова ухожу и мы оставляем это как есть, если тебя это устраивает, либо мы говорим об этом и думаем, что делать дальше.
— Меня не устраивает, и давно уже не устраивает, а ты всё время уходишь, всегда отпускаешь и уходишь, — она наконец подняла глаза, говоря это с напором и так, будто стараясь подчеркнуть каждое слово, активно жестикулируя ладонями. — Я требую разговора!
Она едва не топнула ногой, но на такое Учиха бы лишь рассмеялся — какой тут тогда серьёзный разговор? Она отвела глаза в сторону, успокоившись, чувствуя, как нижняя губа подрагивала. То ли от того, что захотелось заплакать, то ли из-за того, что хотелось свалиться от усталости к нему в объятия и сказать, что так не должно продолжаться. И Сакура прекрасно это понимала, только озвучить это пока что не могла — ей было интересно, что скажет он.
— Давай говорить, — кивнул Учиха, согласившись с ней и не думая возражать. — Я виноват перед тобой, что так долго откладывал это. Давай поговорим сейчас. Что ты думаешь предпринять?
— Не отравлять тебе жизнь, — произнесла Сакура, однако голос у неё немного дрогнул, и Учиха видел, что она действительно сомневалась в правоте собственных слов.
Он терпеливо вздохнул и протёр ладонью лицо — ему не хотелось кричать на Сакуру и повышать на неё голос, но всё же этого действительно требовала ситуация. И какое-то злое чудовище, которое сидело внутри, так и просило его повысить голос на неё так, чтобы она заплакала и убежала от страха в комнату. Но Учиха не сделает этого — просто потому, что он мужчина и должен держать себя в руках.
— Опусти это и не думай больше об этом. Я не хочу впредь от тебя это слышать, — попросил он спокойно, на что Сакура, не удержавшись, чуть улыбнулась уголком губ. Она негромко вздохнула и опять пожала плечами, как будто решая, послушаться Учиху или нет. Но всё же понимала, что он прав, только отказывалась это признавать. — Особенно тогда, когда ты мне жизнь, как говоришь, ничуть не отравляешь. Сама подумай: как можно отталкивать человека и считать его своим ядом, если ты его любишь?
Сакура только коротко усмехнулась. Всё же она действительно не могла признать, что Саске был прав, даже если так хотелось это сказать. Если она признает это, то окажется в меньшинстве и будет в проигрыше, а гордость, которая была у неё внутри и царапала горло, не позволяла сказать слова подтверждения речи Учихи.
— Любить как друга и как человека, от которого хочешь не только дружбы, — это разные вещи, разве нет? — поинтересовалась она, склонив голову набок и скрестив руки на груди. Улыбка с её лица всё же не сходила. Только вот теперь она была какой-то натянутой, что ли…
— Я люблю тебя не как друга, — он терпеливо вздохнул, закатив глаза и сунув руки в карманы, а после снова принялся смотреть в зелёные глаза напротив. — Если ты это ещё не поняла за все три прошлых раза.
Сакура усмехнулась, заметив, что он ехидно вздёрнул бровь, и лишь снисходительно покачала головой, снова отведя глаза в сторону и покраснев. Действительно, Учиха всё говорил так, как у них на самом деле было, только вот Сакура нарочно отказывалась в это верить и соглашаться с ним. И всё равно приходилось: она коротко кивнула головой и мимолётно улыбнулась, склонив голову набок. Между ними всё же что-то было: что-то такое, чего Сакура никак не могла пропустить мимо своих глаз и на что всё-таки обращала порой внимание. Если раньше она как-то затруднялась назвать это любовью и какими-то высокими чувствами, то теперь готова была согласиться с Учихой и сказать, что действительно между ними есть нечто сильное, крепкое, и это далеко не дружба и не привычка друг к другу.
— Я тоже тебя люблю, — призналась девушка, усмехнувшись, и посмотрела на него.
— Давай тогда женимся и переедем ко мне? — вдруг предложил Учиха, на что Сакура лишь расхохоталась, не удержавшись: не то от счастья от услышанного, не то просто от такого неожиданного предложения.
— Ты точно хочешь этого со мной? — учтиво спросила девушка, вздёрнув бровь. Саске терпеливо кивнул, твёрдо ответив:
— Да, хочу.
Для девушки это было немного неожиданным, однако весёлость её вдруг испарилась. В голове появилась тревожная мысль о том, сколько боли и страданий она причиняла Учихе, а он всё это терпел с видом мужественного воина и не поддавался ничему. Она вспомнила, как смеялась над тем, как он пытался её защитить в клубе, как она звонко хохотала, когда он хотел начать с ней серьёзный разговор, как скептически кривила губы, когда ему хотелось признаться ей в своих чувствах, и как он оставлял после каждого своего ухода то толстовку, то верхнюю рубашку — просто для того, чтобы Сакура чувствовала, что не одна, несмотря на то что оставаться у неё ему было нельзя.
— Нет, так нельзя… — она покачала головой, судорожно проговорив это. Учиха лишь нахмурился, явно не понимая, о чём шла речь. Опустившая было глаза Сакура снова подняла их на мужчину и пристально взглянула на него. — Как ты не поймёшь? Это неправильно, я над тобой издевалась, душу рвала, ты всё терпел, но я не могу, мне стыдно… (Она указала на себя кончиками пальцев, чуть подавшись к нему вперёд, как бы признавшись в этом, однако Учиха даже не отстранился, продолжая с недоумением и интересом смотреть на неё.) Я стерва, я пытала тебя, я… я… (Она заикнулась, попятившись было от мужчины с видом человека, который совершил какой-то ужасный поступок, но деваться было некуда — позади была стена.) Ты не можешь дальше продолжать губить себе жизнь, я не дам тебе всего, что ты хочешь, Саске…
Тяжело вздохнув и раздражённо, гортанно зарычав, Учиха закатил глаза и схватил девушку за предплечья, осторожно встряхнув, чтобы она пришла в себя. Сакура вытаращила глаза, с недоумением посмотрев на него. Ему показалось, что на зелёной радужке у неё застыло несколько слезинок, поэтому говорить грубо он не хотел — ни к чему было расстраивать Сакуру ещё больше, даже если она сказала полную чушь.
— Ну может, хватит уже?! — всё-таки в его голосе послышалось раздражение, даже если Саске старался это скрыть. — Как же тебе нравится наступать на одни и те же грабли! Знаешь, почему у нас не получилось в тот раз и может не получиться в этот? (Он пристально посмотрел на неё, ожидая ответа, но после вызывающего кивка со стороны апатичной Сакуры продолжил.) Потому что ты считаешь, что недостойна меня. Откуда такая самооценка? Я когда-нибудь, Сакура, хоть когда-нибудь предъявлял тебе претензии насчёт всего вышеперечисленного? Да, я злюсь, да, ревную, но как тут реагировать адекватно, когда я вижу, что ты несёшь ненавистные тебе цветы и идёшь едва не в обнимку с тем, кто тебе явно противен?
Она опустила ресницы. Мужчина осторожно обхватил её лицо ладонями, ослабив хватку на плечах, и приподнял её голову, чтобы посмотреть в глаза. Он говорил то, что так давно хотел сказать, и наконец был счастлив от того, что ему представился такой шанс. Сколько раз он говорил Сакуре о том, что чувствовал к ней? Тысячи. И сколько раз она не хотела его слушать, по-детски закрывала уши и громко хохотала? Столько же.
— А теперь выслушай меня, — спокойно продолжил Учиха. Девушка подняла на него глаза и коротко кивнула, желая услышать то, что он хотел ей сказать, — что бы ни случилось, я исправлю то, что не мог исправить в тот раз, и не допущу, чтобы все пошло по второму кругу.
— Я думала, что, если буду встречаться с кем-то ещё, пойму, что смогу тебя отпустить, — призналась Сакура, тяжело вздохнув.
И несмотря на то, что он ей говорил, несмотря на то, что она его выслушала, Сакура никак не могла поверить и понять, почему он после всего этого продолжал относиться к ней так же, как и раньше? А может быть, даже любил ещё больше — в глазах его появилась какая-то снисходительная нежность, которую она не видела раньше либо просто не замечала. Она коротко улыбнулась ему, опустив глаза и снова подняв их, и так же коротко всхлипнула. Радость внутри от его слов, от того, что он не хотел её отпускать, граничила с грустью и злостью на саму себя. И как только она могла раньше подумать, что своими поступками сможет его отпустить? Тем, что она пыталась найти кого-то другого, даже если ничего из этого и не вышло, она лишь причиняла ему дополнительную боль и добавила горечи. Зато доказала, что то, что между ними существует, не пробить ни одним тяжёлым тараном.
