Нас было двенадцать человек, и все много пили и говорили. Нельзя сказать, чтобы и я тоже много пила: при той жизни, какую я веду, болтать не годится. Кто-то крикнул: «Включите музыку?» и тут же заиграла музыка, что-то из «Битлз». Две-три пары образовали круг в одном углу комнаты, но на ковре танцевать быстро неудобно, и через некоторое время Терри выдвинул стол и спросил:
– В покер играешь, Мэри?
– Нет, – ответила я. – Ты про карты?
Он рассмеялся.
– Да так, для развлечения. Я тебя быстро научу.
– Нет, спасибо. Я лучше посмотрю.
– Если ты и карты освоишь так же быстро, как бухгалтерию, то… По два шиллинга, Алистер?
– Низкие ставки портят игру, – возразил Макдональд. – Даром рисковать легко…
– Ты прав, дорогой, – согласилась жена, выразительно ему подмигнув, потом понизила голос и манерно повела головой в сторону танцующих: – Но сегодня такая разношерстная компания. Думаю, нужно быть демократичнее, – и поправила упавшую с плеча бретельку.
– Не будь занудой, милый, – сказала она мужу. – Нам сегодня придется спуститься до их уровня. – Она покосилась на меня. – Вас я не имею в виду. Такое дивное платье… это от «Эйми»? – Она прекрасно знала, что нет. – Словно с полотна раннего Модильяни. Такая нежная, теплая кожа… Конечно, мы будем играть так, как скажешь, Терри, солнышко. – Она его поцеловала.
Стол обступили со всех сторон. Я поначалу не хотела играть, но Терри настоял, что будет меня учить. Его руки все время так и норовили где-нибудь и как-нибудь меня коснуться: то рука ложилась на талию, то оказывалась на моем плече, то пальцы как бы нечаянно попадали на обнаженную кожу; то он брал меня за локоть или за запястье. Не люблю, когда меня лапают, и была рада, что Макдональды обещали отвезти меня домой.
Я сделала вид, что у меня с собой нет денег, поэтому Терри одолжил мне два фунта, но мне не везло, и когда деньги кончились, я сказала, что выхожу из игры; это дало возможность избавиться от его лап.
Но за игрой я продолжала следить. Терри был прав, ничего сложного. Любой мог освоить все правила за десять минут. Но дело этим не кончалось. Похоже, всякий, у кого есть немного времени и у кого варит котелок, сможет подсчитать, сколько шансов на победу у него появится, если он возьмет ещё одну карту, и на сколько они увеличатся, если сбросить карты. Например, если у тебя четыре карты одной масти и есть надежда вытащить пятую для… как это называется – для флэша, то у тебя примерно один из четырех шансов, поскольку существуют четыре масти. Но если у тебя три карты одного достоинства, например, три пятерки, и ты надеешься вытащить четвертую, то получается один шанс из сорока восьми, потому что в колоде она одна. Нет, один из двадцати четырех, потому что шансов два.
Пока никто не видел, я взяла сумочку, достала листок бумаги и занялась расчетами.
Около трех ночи супруги Смит, Донна и ещё одна пара ушли домой, а мы все ещё раз выпили, и я решила, что теперь разойдемся; но другие закричали, что надо продолжать, и все снова уселись за стол и на этот раз заставили меня сесть с ними. Я достала свою собственную купюру в один фунт и поклялась уйти домой сразу, как только его проиграю.
Но не проиграла, а выиграла. Здесь пригодилось то, что я всегда умела. Я легко скрывала все, что бы ни было у меня на душе. С десяти лет я привыкла. А дальше любовь к деньгам и математике. И ещё то, что я незаметно наблюдала за другими и старалась угадать, блефуют они или нет.
Нельзя сказать, чтобы я получала от этого большое удовольствие. Азартные игры всегда пугали меня до смерти. В тот единственный раз, когда я поставила фунт стерлингов на лошадь на скачках, мне стало так плохо, будто началась морская болезнь, и я почувствовала истинное облегчение, когда забег закончился и деньги были проиграны. Не знаю, отчего, ведь я в общем-то всегда легко тратила деньги.
К пяти часам мой выигрыш составил двадцать два фунта. Я испытывала ужасную неловкость и была рада, что все закончилось. Сначала я не хотела брать деньги.
– Нет, – говорила я. – Заберите их, пожалуйста. Слишком много.
– Добыто в честном поединке, – возразил Алистер Макдональд, потрепав меня по плечу. Он был единственным, кто тоже выиграл. – Но больше валяйте дурака, а то мы не поверим.
– Свечи догорели, за окнами рассвет, – произнесла его жена, прикрывая рукой широкий зевок. – Это я вместо прощания. Пора домой.
Терри хотел, чтобы все выпили на посошок, но никто не стал, и мы принялись разбирать пальто. Я обнаружила, что посадила пятно на рукав платья и чуть задержалась, чтобы его счистить. Могу поклясться, это заняло не больше пяти секунд, но когда я вышла, мой выигрыш по-прежнему лежал на столе, а Терри уже прощался в дверях с Уолденом и ещё двумя другими гостями, поэтому я торопливо схватила бумажные купюры и запихнула их в сумку.
Я подошла к двери с пальто через руку, когда Терри уже всех выпроводил. Он смотрел на меня чуть прищурившись и улыбаясь. Потом, когда Терри закрыл дверь, я сказала:
– Спасибо, все было чудесно. И мне ужасно неловко из-за денег.
– Это был честный поединок, как сказал Алистер. Останься ещё на несколько минут, прошу тебя.
– Не могу. Хочу спать. К тому же Макдональды меня ждут.
– О нет, они уже уехали.
– Уехали? – Я была ошеломлена. – Ты хочешь сказать…
– Чего ты так перепугалась? Я отвезу тебя домой через несколько минут.
– Но они говорили, что нам по дороге.
– Да? Должно быть, забыли. – Терри взял меня за руку и чуть не силой повел обратно в гостиную. – Нет, серьезно, милая, я им сказал, что ты ещё немного задержишься и что я сам отвезу тебя домой. В самом деле, я буду очень рад.
– А что они подумали? – спросила я.
– Подумали? – Он громко фыркнул. – Ох, Боже мой! Добропорядочная королева Виктория давно мертва. Разве ты не знаешь?
– Слышала, – ответила я.
Терри подошел к окну и раздвинул шторы.
– Видишь, уже наполовину рассвело. Через несколько минут взойдет солнце. Твоя честь спасена.
Я промолчала. Он вернулся обратно и внимательно посмотрел мне в лицо.
– Послушай, радость моя, у меня роскошная идея. Все равно ты уже не уснешь. А меньше чем через четыре часа придется возвращаться к рабскому труду. К тому же я помираю с голоду, и ты наверняка тоже. Можно бы вместе позавтракать, потом я довезу тебя домой, подождал, пока ты переоденешься, и мы отправимся на фирму.
Я прошла к столу и принялась собирать карты. Есть масса вещей, в которых я разбираюсь, но эта оказалась не из их числа. Нет, я могла бы справиться со всеми Ронни Оливерами на свете, они бы меня и пальцем тронуть не посмели. Я могла бы отделаться от тех типов, что слоняются из бара в бар и торчат на углах, поддерживая друг друга. Но Терри был другим. Даже то, как он говорил… Я, например, не была уверена, что он имеет в виду, может, ничего такого. К тому же он мой начальник… Если я собираюсь остаться в фирме, мне лучше сохранить с ним хорошие отношения.
– Что хочешь на завтрак? – спросила я.
Он засмеялся:
– Я знал, что в тебе не ошибся. Как насчет яичницы с ветчиной?
– Идет. Но я не хочу, чтобы потом ты отвозил меня домой. Мы позавтракаем и ты вызовешь такси. В конце концов, сегодня я могу себе это позволить.
Я отправилась на кухню и принялась за яичницу. Пока я возилась, Терри накрыл стол в гостиной и поджарил гренки. Потом пришел на кухню сварить кофе.
– Но, милая, так ты испортишь свое чудное платье. Я дам тебе фартук.
Он вернулся с голубым полиэтиленовым фартуком в цветочек.
– Твой? – спросила я.
– Еще чего! Моей бывшей жены.
– А где она?
– Теперь живет в Илинге. Мы не ужились. Давай, я надену.
Я попыталась забрать у него фартук, но он, конечно, не хотел упустить возможности завязать его вокруг моей талии. А закончив, и не подумал убрать руки.
– Я уже говорил, как ты хороша?
– Следи за гренками.
– Нет, ты не хороша. Ты великолепна!
– У-гу, – промычала я и скользнула за угол плиты.
