— Трогаю трейсар, — сообщила я очевидное, совершенно не понимая, чего он на меня так уставился.
Но больше не говоря не слова, он активировал трейсар и он сорвался с места, унося нас от главного проспекта к окраинам города.
Не знаю, о чём он думал, пока мы ехали, но судя по его напряжённому лицу и странным взглядам, что-то произошло. Меня это пока не слишком интересовало. Куда приятнее чувствовать, как из тела уходит холод, и занемевшие конечности постепенно становятся подвижными.
Но я ещё не успела толком согреться, когда трейсар остановился у небольшой гостиницы и, сменив облик на человеческий, Алекс снова вынес меня на холод.
Я вздрогнула от внезапно холодного порыва ветра.
— Ничего, сейчас станет гораздо теплее. Обещаю, — прошептал он тихо, пока я продолжала прижиматься к нему.
В маленьком уютном номере действительно намного теплее и забавнее.
Самый разыскиваемый преступник вселенной снимал с меня ботинки и заботливо укутывал ноги, чтобы потом пристроиться рядом и сгрести меня в охапку, так бережно и трогательно отогревая кончики моих пальцев на руках.
Вспомнить бы мне свою одержимость погоней за ним в красках. Жаль сейчас не получается.
— Мне рассказали о том, что с тобой случилось, — вдруг проговорил он, не поднимая глаз. — Не нужно было мне оставлять тебя там… — он внезапно выпустил мои руки и ударил кулаком в стену, воскликнув: — Ничего не понимаю! Ты жива, рядом, но будто и не ты вовсе! И самое отвратительное в этом то, что я не знаю, как это исправить…
Он прикрыл глаза, глубоко и часто дыша. Ну и ну, а Хамелеона не узнать. И честно признать, мне кажется, что мне тоже не нравится он такой.
— Видимо, для полного восстановления мне нужен был кто-то иной, а не некромант и страж мёртвых, — спокойно заметила я. — Теперь я свободна, как сказали они.
— Прибил бы обоих, — признался Хамелеон, склоняясь надо мной, чтобы снять курточку и обнажить плечо.
Видимое проявление печати по-прежнему было там. Искривлённое и изломанное, представляющее собой странную картину, напоминающую разбитый витраж из воспалённой кожи и бесполезных теперь чёрных символов. Когда по ним пробежали длинные тонкие пальцы, я ощутила лишь лёгкий холод.
Это конец. Хартэм больше не имеет надо мной власти. Но и я не могу пользоваться своими способностями и крыльев не чувствую. Смогу ли сделать это снова?
Вдруг внутри, где-то в районе солнечного сплетения стало очень больно. Как будто тяжёлый свинцовый шар раскалялся внутри, обращаясь во что-то живое.
Потерять крылья повторно. А не слишком ли это?
Слёзы сами брызнули из глаз. Настолько сильно во мне двумя змеями сплелись в единый клубок боль и ярость. И разбить их не представлялось возможным.
Алекс крепко схватил меня за плечи и ощутимо встряхнул.
— Ну, хватит уже изображать из себя тряпку! Где та вздорная и самоуверенная полицейская выскочка, которую я знал?
Я резко вскинулась и, не отнимая руки от солнечного сплетения, вперила тяжёлый взгляд от своего не в меру обнаглевшего злодея.
— Слабачка! Да мне стыдно должно быть…
Клянусь, рука сама по себе сжалась в кулак и просто полетела туда, откуда доносилось больше всего крика.
— Чего там тебе стыдно? — прошипела я, поднимаясь и чувствуя, как ярость всё же берёт вверх.
— Слабо, — хмыкнул мой визави, немного отодвигаясь от меня с опасной траектории и потирая челюсть.
— Ах, слабо? — поинтересовалась я елейным голоском.
А перед глазами вдруг пронеслось всё то, что мне довелось пережить давеча — бросание меня в одиночестве (читать — некроманту на эксперименты), визит в моём облике на мою же помолвку. И без разницы, что я туда сама не хотела! Просто он теперь права не имеет мне тут высказывать, что я какая-то не такая…
Он совершенно не ожидал того, что я прыгну и нанесу целую серию ударов и поэтому лишь успел слегка блокировать их руками.
— А так тоже слабо?! — кричала я, когда в ход пошли уже колени.
Не выдержав таких издевательств над собой, кровать под нами рухнула. Но нас это не остановило и маленький, прежде уютный номер гостиницы постепенно превращался в место, где как минимум взорвалась граната.
От того, что этот гад надо мной глумливо ржал и временами стёбся хотелось врезать ему ещё сильнее, но на пути всё время что-то встречалось. В итоге помимо взаимных обвинений по комнате летали различные предметы, осколки от предметов и некоторые не в меру прыгучие демоны.
Когда случайно включилась чудом уцелевшая настенная панель, где как по заказу показывали «мою» помолвку, я что есть силы, запустила в Хамелеона первым попавшим под руку предметом, которым оказался тяжёлый раритетный торшер.
Хм, рановато я лишилась такого мощного оружия, подумалось мне, когда панель осыпалась искрами и погасла.
— Сучка, наглая! — сама не знаю, зачем сказала, но самодовольство моего отражения в эфире меня жутко взбесило.
— А, тебя так бесит, что я принимаю твой облик? — поинтересовался Хамелеон, снова сделав это и приближаясь ко мне сильно вихляя бёдрами.
Да я сроду никогда так не ходила! Если он изображал тоже самое на помолвке, чувствую, моя репутация скатилась под плинтус и там же тихо и безвозвратно скончалась.
— Прекрати эту клоунаду! — зарычала я, хватая его за тонкие запястья и всматриваясь в лицо напротив, словно в отражение.
— А то что? — поинтересовалось отражение, картинно заломив бровь. — Ударишь женщину?
Меня это рассмешило.
— Да какая ты на хрен женщина?!
— Вот именно, — мурлыкнул он, всё ещё не соизволив принять свой, или более привычный мужской, облик, а вместо этого придвинулся ближе, тесно касаясь меня бедрами и грудью.
Я отпустила его и попыталась отскочить, упираясь в преграду, которой внезапно стало окно.
— Ты совсем больной?! Я сейчас в окно выпрыгну, извращенец! — закричала я, нервно дёргая задвижку.
Но в этот момент произошло сразу две вещи — в дверь громко затарабанили, а руки Хамелеона (всё ещё в моём обличье) сомкнулись на моей талии. Мягкие губы скользнули по моей шее, вызывая то непонятное чувство из разряда тех, когда не знаешь — то ли это отвращение, а то ли даже приятно.
— Прими другой облик, немедленно! — громко зашипела я, слыша, что дверь уже открывается.
— Неа, — насмешливо протянул Хамелеон, больно прикусывая кончик моего уха.
Взвыв от боли, я начала неистово брыкаться, но силы оказались неравны и хозяин отеля, в сопровождении двух служащих, застал нас именно в таком пикантном виде, посреди номера, где о былом уюте напоминала, пожалуй, только люстра.
— Простите за небольшой беспорядок, — прощебетал негодяй моим голосом, только что соизволивший выпустить многострадальное ухо из зубов. — Мы обязательно всё возместим, правда, родная?
— Н-не надо, — выдохнул вампир, быстро закрывая дверь. Наверное, для того, чтобы попытаться развидеть увиденное, ибо в этом городке меня знал практически каждый.
К чертям лысым репутацию, но я даже боюсь представить, как объяснили это для себя недавние визитёры.
Вот теперь мне показалось, что я точно кого-то убью…
Но развернувшись в чужих объятиях, я встретилась с абсолютно чёрными глазами и такой запредельной улыбкой, что проглотила все заготовленные ругательства, так и оставшись стоять с открытым ртом.
Хотя последнее длилось недолго. Его рука властно скользнула на мой затылок, а губы накрыли мои, страстно целуя и царапая при этом клыками.
Мои руки сами легли на шею мужчины, заставив того непроизвольно напрячься.
Да, конечно, я его сейчас душить примусь, угу…
Вместо удушения нас ждал гораздо более жаркий акт, хотя по части жестокости, он уступал попытке убийства. Ибо заниматься сексом в полуразрушенной комнате среди осколков и обломков, которые периодически впиваются в тело, сродни мазохизму. Только в тот момент боль — это последнее, что могло нас остановить.
Эмоции, которые пробудил во мне Алекс, бушевали внутри и требовали выхода, словно реки, разбивающие искусственные плотины и врывающиеся на прежние русла, становясь как прежде полноводными потоками.
