- Так-то, фейка, такой взгляд и тон мне больше нравятся, не смей больше строить из себя жертву, - хрипло усмехнулся Скотт и, не тратя времени на пуговицы, резко рванул мой мундир, разрывая дорогую ткань.
- Осторожней! – прикрикнул я на него, но почти сразу же прикусил губу, когда Скотт справился с рубашкой и принялся ласкать мое тело. Так, как может только он, грубо поглаживая мою грудь и живот, наваливаясь на меня почти всем телом, заставляя краснеть от одного жара его тела, все еще скованного формой. Я откинул голову, удобнее устраиваясь на письменном столе, и запустил пальцы в лохматые волосы Скотта, прижимая его голову к себе, желая чувствовать его горячие поцелуи и легкие укусы, обхватил ногами его бедра. Стараясь крепче прижаться к шотландцу и тяжело дыша, уставился в потолок. С таким трудом сдерживал стоны от прикосновений его влажного языка, и грубых рук. Тело уже горело, так давно ко мне никто не прикасался, и именно сейчас мне было необходимо это чувствовать. Забыв обо всем остальном и ощущать лишь шумного шотландца.
- Ай! Больно, - зашипел я, невольно прогнувшись в спине, когда он сильно прикусил мой сосок, хотя эта боль и была на грани с наслаждением, и от нее я только крепче жался к Скотту.
- Когда это ты стал таким неженкой? – усмехнулся шотландец, обдавая мою вспотевшею кожу горячим дыханием, облизнув место укуса.
- Заткнись, - краснея, проворчал я, кусая губы, и чувствуя, как горит мое тело, а член требует прикосновений, требует прекратить эти игры. Но мне даже не пришлось просить, Скотт уже принялся за мои штаны.
Я облегченно вздохнул, когда ненавистная ткань наконец-то перестала сковывать мое тело, но это была лишь секундная передышка и вот Скотт снова нависает надо мной и ухмыляется, глядя в глаза, и я не остаюсь в долгу. Я уже не чувствую и капли неуверенности и слабости, которые появились у меня после встречи с Америкой. Я приподнялся на локте и поцеловал Скотта, взял на себя инициативу, не желая просто следовать за движениями его языка. Слышал, как он сдавлено протестующе застонал, и довольно улыбнулся сквозь поцелуй. Схватил его за волосы, не позволяя отстраниться от меня.
- Сука, - выпалил Шотландия, но я уже давно привык к его странным комплиментам. Вот только одними словами он не ограничился. Мгновение я чувствовал прикосновения его теплых пальцев, а затем боль. Резкая, тягучая и такая приятная. Я чувствовал, как он нарочно неспешно проталкивает в меня свой палец, медленно разминая мое тело. Теперь сдерживать стоны было почти невозможно, и я то и дело вздыхал в губы Скотта, жмурился от наслаждения и старался прижаться к нему теснее.
- Не ерзай, - усмехнулся Скотт, прикусывая мои губы, воспользовавшись тем, что я уже не могу его нормально целовать, - Нравится? – хрипло спросил он меня, но я не собирался отвечать, вот только тихий стон и так дал ему все понять. Скотт резко убрал руку и я почувствовал, как он одним резким толком вошел в мое тело. Я захрипел и ударил по столу, комкал под пальцами какие-то бумаги, чувствовал, как Скотт двигается во мне, резко увеличивая темп.
Я довольно улыбнулся и схватился за него, хотел видеть его лицо и не сводил с него взгляда, даже когда он сжал мой член и стал ласкать его в такт своим движениям. Воздух в комнате словно пытал и я уже не пытался сдерживаться, тем более что мои стоны были почти не слышны за хриплым рычанием, которое так и рвалось из груди Скотта. Тело напрягалось все сильнее и вот, когда казалось, что мышцы уже не выдержат, пришло долгожданное наслаждение, оно ярко разливалось по каждой клеточке моего тела, оседало легкой вялостью и слабостью в ногах. Вот только бедра были противно липкими от спермы шотландца, и это портило все удовольствие.
- Все, слезай с меня, боров, - с привычным раздражением сказал я, упираясь руками в Скотта, который все еще пытался отдышаться, - Слезай, я сказал! – приказал я и не сильно ударил его по плечу.
- Вот, ты снова командуешь, - усмехнулся Скотт и резко отойдя от меня, стал поправлять свою одежду. Я позволил себе всего несколько секунд понаблюдать за ним, а потом занялся собой слез со стола, достал из кармана платок и попытался хоть немного вытереть свое тело. Вот сейчас это уже липко и противно, но, оно того стоило. Я надел штаны, и уселся за свой стол, откинувшись на спинку кресла, и тяжело вздохнул, думая о том, что следует распорядиться, чтобы слуги приготовили ванну.
- Ну что, пришел в себя? – нагло спросил Скотт и хрипло рассмеялся.
- Да пошел ты, - без злости ответил я, все еще нежась от приятной слабости в теле.
- Зато теперь стал похож на себя, учти, если я еще раз увижу, как ты тут хандришь из-за Америки, я тебе и не такое устрою. Сейчас он твой враг и выбрось лишние мысли из головы, - предупредил меня Скотт, доставая из кармана сигареты.
========== Глава 10 Холод свободы ==========
Я думал, что смогу вернуть все на свои места. Поверил в свою силу, и это принесло свои результаты. Теперь на поле боя не было страха и скованности, и я воевал с Америкой всерьез, не боясь столкнуться с ним в бою. И даже полюбил эти моменты, пусть даже своей рукой оставлял раны на его теле. Так нужно. Снова и снова повторял я себе. Все больше веря в свою непобедимость. Нужно, чтобы вернуть все на свои законные места.
И я ведь, правда в это верил и с каждым сражением видел свое будущее, таким же светлым и теплым, как и прошлое. Еще одна война, а затем я вернусь к обычной мирной жизни. И снова будут дальние поездки и переговоры со знакомыми и надоевшими странами. Скотт снова будет надоедать мне в моем кабинете, грубо хрипеть мне о моих ошибках, отравляя воздух дымом своих ужасных сигарет. И снова будут долгожданные возвращения в мою любимую солнечную колонию, где Альфред все так же будет встречать меня со своей счастливой улыбкой и жаркими объятиями. Я верил в это. Знал, что он простит меня, когда все это закончится. Ведь я смог простить его предательство, хоть и продолжал утверждать обратное.
Я верил в свою победу. И даже позволил себе мечтать о ней и о жизни после нее. И в этой жизни всегда все было спокойно и мирно. И Америка был рядом.
Наивная вера.
Ведь все решилось в тот далекий дождливый день. Я даже сейчас помню, как стоял под проливным дождем, как холодная влага затекала мне за шиворот, а на уши давила непривычная тишина. За спиной сотни и сотни солдат, замерли в предвкушении, ожидая моих действий. Я чувствовал их волнение и сам был готов идти вперед, начать очередное сражение, снова ворваться в ряды американцев. Вот только в тот день солдаты стояли неподвижно, и дождь плотной стеной отделял их от нас. В тот день были лишь я и Альфред. И я проиграл.
Сейчас уже прошло столько лет с того дня и почти не помню его лица. Стараюсь не вспоминать то, какой он бывает на поле боя. Но во сне эти воспоминания преследуют меня, и я снова и снова стою на коленях на грязной и мокрой земле не в силах подняться на ноги, и смотрю на так непривычно возвышающегося надо мной Альфреда. Вижу его проклятый флаг развивающейся на ветру и глохну от крика его солдат.
Так давно, и так реально. И до сих пор это мой самый страшный кошмар.
Его уход ослабил меня. И если бы только морально. Я слышал, что бывает со странами, которые резко теряют большую часть своей территории, но не думал, что меня это когда-то коснется, а сейчас с содроганием вспоминаю как несколько месяцев провалялся в горячечном бреду, не чувствуя своего собственного тела, пытаясь восстановиться после его чертовой независимости.
Из-за этого я пропустил его первое появление на мировой конференции, но другие страны мне потом еще не раз говорили о приходе растрепанного самоуверенного юнца, который стал главным клоуном собрания. Меня задели их слова, но я не подавал виду. Бой Альфреда только начался. Одной независимости мало, нужно еще научиться быть страной.
Я стал нервным, только недавно начал это замечать. И видеть Альфреда на собраниях невыносимо больно. Тем более что этот идиот ведет себя так, словно между нами ничего не произошло! Он вечно садится ко мне поближе, то и дело косится на меня, когда кто-то задает ему вопрос. И ищет поддержки, когда выдвигает свои предложения. И мне не забыть его удивленного лица, когда я впервые выступил против него, когда начал спорить и всего за пару минут разрушил в пух и прах все его теории и предложения фактами. В тот момент я словно ожил и уже не мог остановиться. Пусть даже не думает, что я буду ему помогать! Он с боем избавился от моей помощи, сам рвался на свободу, так пусть глотнет ее сполна. Я хочу, чтобы ему было трудно, непреодолимо трудно. Чтобы он стонал от проблем и не справлялся с экономикой. Чтобы он приполз умолять меня о помощи. Чтобы сам просился обратно под мое покровительство.
