- Люди и сами справляются, наше присутствие простая формальность, но я рад тебя видеть, - честно сказал я, покосившись на Артура.

- Заткнись, - только и сказал он мне, прожигая меня взглядом.

- В следующий раз, когда мы встретимся в кабинете, ты будешь подписывать документы о моей независимости! – предупредил я его, - Я хотел сказать тебе это лично. Не думай, что я остановлюсь. Я уже чувствую победу, чувствую, как спадают оковы твоей власти и готов расправить крылья!

- Много болтаешь, идиот, - все так же тихо и безразлично сказал Англия, - лучше докажи это делом, в бою ты все еще не можешь быть мне противником.

- Уверен? – с сомнением спросил я, глядя, как мои люди выходят с территории особняка, - Тогда в следующий раз не теряйся среди солдат, и выходи в первом ряду. Будем только ты и я. Посмотрим, хватит ли у тебя сил меня удержать.

***

Как легко оказалось можно сломать всю мою решимость.

Я тихо усмехнулся. Америка ушел, а я все не сдвинулся с места. Просто не мог себя заставить, у меня словно все тело стало ватным, а перед глазами все еще стояло его бодрое и веселое лицо. Как так выходит? После стойких боев он должен быть ослабшим и вымотанным, но, кажется, он стал только сильнее. И на его теле даже поношенная и потертая военная форма смотрится на нем так естественно. И решимость в его голосе… Он уже не тот Америка, каким был в начале войны и сейчас я как никогда отчетливо чувствую, что он больше не нуждается во мне и я лишь помеха на его пути. Он дал точно мне это понять. И как бы я хотел сражаться! Биться с ним, сломить его волю, но, вспоминая его улыбку, я просто не могу себя заставить и уже готов опустить руки и отпустить его, пусть даже это ослабит меня и сделает мишенью для остальных стран.

Я тяжело вздохнул, ощущая щемящую пустоту внутри себя и невероятную слабость.

- Быстро ты с ним договорился, - грубый голос Скотта отвлек меня от моих мыслей.

- Он был согласен на обмен, а больше нам не о чем было говорить, - бесцветным голосом произнес я.

- Не о чем? Ты сбрендил, англичанишка? Да ты должен был его мордой тут все стены прочесать, заставить тебе ноги целовать, поставить его на место! А что я вижу? Довольную ухмыляющуюся морду твоего врага. Да он вышел от тебя так, словно только что… Нет! Только не говори мне, фейка, что ты сдался этому идиоту?! – резко и агрессивно спросил Шотландия почти подбежал ко мне и грубо взял меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо.

- Убери руки и не неси чушь, - устало сказал я, почти мягко убирая его пальцы со своего лица, - Я не отменяю войну. Не могу сделать это без приказа короля.

- Короля? – переспросил Скотт, я даже чувствовал, как он напряжен, почти взбешен, хоть и не понимал, что его бесит. Да мне, по сути, было все равно. Сейчас мне хотелось просто… Ничего. Я боялся думать о предстоящих боях, а флаг штатов преследовал меня как ужасное наваждение. Он победит, я уже знаю это. Потому что, сколько бы я себя не обманывал и не убеждал в обратом, у меня нет сил сражаться с Альфредом. Для него я пойду на что угодно. Даже приму поражение.

- А что ты сам? – резко спросил Скотт, - только воля короля тебя останавливает? Что в этой колонии такого, что заставляет тебя превращаться в беспомощную тряпку?

Я поднял на него взгляд и вымученно улыбнулся. Что такого в Америке? Я бы мог часами отвечать на этот вопрос, начиная с того самого дня, когда мы с Францией его нашли. Он для меня все еще тот кроха, ведь его голубые глаза все так же радостно и любознательно блестят в солнечном свете, а смех все также искренен и добр. И даже если сейчас он готов убить меня, я не мог признать его ненависть. Так же и сегодня, глядя на него, я невольно вспоминал его поцелуи, легкие прикосновения, и каждый легкий вздох. За этим образом я не могу увидеть в Альфреде моего врага, это выше моих сил.

- Он мне как брат, я не могу сражаться с ним, - признался я Шотландии, опуская взгляд. – Тебе не понять…

- Заткнись! – рыкнул Шотландия, и схватил меня за грудки, сжимая ткань алого мундира так сильно, что у него даже руки затряслись от напряжения. Я поморщился от резкого запаха сигаретного дыма, которым словно пропиталось дыхание шотландца.

- Мне не понять? Скотина ты не благодарная, да кому как не мне знать, что чувствуешь, когда тот, кого ты считаешь братом, идет на тебя войной?!

Я удивленно на него посмотрел, все тело словно пробил резкий, сковывающий движения холод. Я смотрел в его зеленые глаза, видел там свое отражение и сердце болезненно сжалось.

- Этот Америка точная твоя копия, безмозглый самовлюбленный эгоист, - прохрипел Скотт и не сильно встряхнув меня, потянул вверх, да так что мне едва ли не пришлось подняться на цыпочки, но я продолжал стоять и не двигался. Наблюдал за шотландцем, чувствуя странное, давно забытое тепло в своем теле, разглядывая его чуть грубое, но все же родное лицо.

- Тряпка, ты возьмешь себя в руки, выйдешь на поле боя, и порвешь американца в клочья. Ты можешь это, а если ты сломаешься, то не думай, что я останусь под твоим контролем. Я покорился стране, которая готова была без колебаний убить меня, а не жалкому мягкотелому идиоту, который боится стрелять в смазливую колонию. Если ты его не удержишь, то я тоже буду требовать независимости, - Скотт рассмеялся мне в лицо и отпустил меня, тяжело вздохнул, поправил свои огненно-рыжие пряди и отвернулся от меня с довольной улыбкой, оставив меня стоять ошарашенным и опустошенным. Его слова должны были придать мне сил, но я только почувствовал себя слабее, как никогда ясно понимая, что весь мой мир расползается по швам.

Я присел на край стола и, опустив плечи, вымученно улыбнулся, чувствуя, как подрагивают мои пальцы. Удержать еще и Скотта - у меня не хватит на это сил. Стоило мне просто увидеть Америку. Такого возмужавшего, сильного, решительного, услышать его голос, как все мое хладнокровие моментально исчезло. Я все еще вижу в нем моего любимого малыша Америку. И я вновь не знаю, как с ним сражаться. Боюсь, если в решающем сражении, которое явно уже не за горами, мы выступим один на один друг против друга я не смогу причинить ему вреда. Мне будет легче отпустить его, чем силой удерживать.

- Слабак, - фыркнул Скотт и в который раз уже хотел направился к выходу.

- Стоять! - с едва сдерживаемой злостью, произнес я, поднимая на него взгляд. Сердце забилось чуть чаще, а на место пустоте в глубине души стал просыпаться гнев.

- Заткнись, не тебе мне указывать! - почти крикнул я, сжимая край стола.Но я не успел даже начать отчитывать Скотта, как он уже оказался передо мной. Я удивленно вздрогнул и не успел ничего сказать, как его горячие губы не позволили мне даже возмутиться, а горячие пальцы сомкнулись на моей шее.

- Злись, таким ты мне куда больше нравишься, - прохрипел Скотт, на мгновение обрывая поцелуй и касаясь кончиком языка моей щеки. И мне уже не хотелось на него кричать и спорить.

- Тогда не отвлекайся, - посоветовал я ему и довольно усмехнулся, схватил его за волосы, насильно заставляя продолжить поцелуй.

- Ублюдок! – уже совсем иначе шепчет Скотт, подталкивая меня на стол и почти грубо прикасаясь к моему лицу. Его поцелуи такие жаркие и яростные, он заставляет меня отвечать ему, и с каждым движением его языка в моем теле все сильнее нарастает напряжение, и вот уже я сжимаю ткань его военной формы, не желая отпускать от себя пылкого шотландца. От него так резко пахнет дымом и алкоголем, это почти неприятно, но я не могу представить Скотта без этого запаха. Сейчас, когда он рядом, я словно наполняюсь его внутреннем пламенем от каждого его прикосновения и чувствую как отчаянье медленно отпускает меня, позволяя вновь здраво мыслить.

- Ты останешься со мной, - уже решительней произнес я, когда Скотт оторвался от моих губ и принялся растягивать мой мундир, удобно встав между моих ног, – И он. Я никому из вас не позволю выйти из-под моей власти, - я почти враждебно посмотрел на довольного, нагло улыбающегося Шотландию.