И вот уже он здесь, так мирно спит в его постели и, кажется, что стоит почесать его за ушком, он и правда замурчит.
Глупые мысли, но Эрик все же проводит кончиком указательного пальца по уху Ксавьера и тот лишь вздрагивает и издает странный фыркающий звук, словно хотел чихнуть, но справился с собой. И это невольно вызывает улыбку.
- И долго ты так со мной будешь играть? – тихо спрашивает Чарльз и улыбается, слегка приоткрыв свои яркие глаза, лукаво смотрит на Эрика, который от неожиданности даже перестал его поглаживать.
- Как давно ты проснулся?
- Достаточно давно.
- Отдохни еще немного, - посоветовал Леншерр, но Чарльз уже перекатился на живот и стал устраиваться удобнее, прижимаясь к телу Эрика, провел ладонью по его руке, касаясь золотых браслетов.
- Этим утром ты снова пришлешь мне украшения? – задумчиво с легкой ноткой веселья спросил Чарльз.
- Тебе они идут, - непонимающе нахмурился Леншерр и совсем легко щелкнул Чарльза по носу.
- Ау! – Ксавьер забавно наморщился, но все еще улыбался. – Да я в них уже могу весь завернуться. Лучше бы девушкам их дарил. Знаешь ли, они там … Дичают без тебя.
- Мне жаль, что для них все так обернулось.
- Тебе жаль, а мне туда возвращаться. Может, правда, подарки лучше прекрасному полу оставить.
- Но ночи со мной проводишь ты, - Эрик все еще не мог понять хода мыслей Ксавьера. – Тебе не понравились украшения?
- Ну, знаешь, у меня дома мужчины такое не носят. Может, кольца, да, но мы не обвешиваемся золотом с ног до головы, - пожал плечами Ксавьер и задумчиво провел пальцем по обнаженному животу Эрика, очерчивая контур рельефного пресса.
Леншерр нахмурился, рассуждая над его словами и, должно быть, пробыл в этом состоянии слишком долго, потому что Чарльз несколько раз щелкнул пальцами рядом с его лицом.
- Ты в порядке?
- Да, - коротко ответил Леншерр, как-то странно улыбнувшись, бережно коснулся лица Ксавьера, - подожди минутку, - попросил он и встал с кровати, прошелся по комнате, совершено не смущаясь своей наготы, и зашел в смежный зал, оставив Чарльза одного во все еще теплой кровати.
Юноша прикусил губу, но, подумав, вставать не стал, лишь устроился удобнее, ожидая, когда вернется Эрик, надеясь, что его не сильно задело то, что Ксавьер не в особом восторге от украшений-подарков, хотя все же он носил несколько. Больше ради местных правил, чем для себя. Сам бы он оставил только кольцо с рубином, оно неплохо смотрелось на руке. А если надеть костюм тройку, то будет то что нужно.
Странное чувство.
Ксавьер попытался вспомнить как на теле ощущается ткань обычной накрахмаленной рубашки, как тело сдавливает узкий жилет, и это вспомнилось совсем не так быстро, как ему хотелось бы. На смену этим привычным чувствам пришла нежность шелка и просторных одежд, которые совершенно не стесняли движений, и их ткань словно скользила и обволакивала тело, а не сжимала его в тиски, стараясь выпрямить осанку, не давая толком согнуться. Интересно, можно же будет ходить в такой одежде хотя бы дома. Да, если об этом кто узнает, сочтет Ксавьера «парнем с причудами», но это ведь удобно…
- Чарльз, - Эрик бесшумно подошел к кровати и видимо уже не в первый раз тихо звал Ксавьера.
- Ах, прости, я задумал… что это? – Ксавьер даже сел, чувствуя, как золотистая ткань одеяла соскальзывает по его телу, и указал на сверток в руках Леншерра.
- Ты сказал, что украшения недостойный тебя подарок.
- Я не говорил «недостойный», я сказал, что они женские. А я мужчина. Не заставляй меня это доказывать, - предупредил Ксавьер с легкой враждебностью, которая, однако, вовсе не отражалась в его веселых глазах.
- Я знаю, что ты мужчина. И именно таким ты мне нравишься. Я не желаю, чтобы ты был мне как женщина.
Ксавьер только кивнул и не стал комментировать их ночь вместе, сам не желая, чтобы в их отношениях вообще было уместно слово «женщина» для кого угодно из них. Мужчина тоже может быть снизу. Чарльз прекрасно это понимал и не чувствовал себя никогда лучше, чем в момент близости с Эриком.
- И, раз моих подарков тебе не достаточно, так же как и того, что ты единственный, кого я желаю видеть отныне в моей постели…
- А это приятный поворот. Мне бы не хотелось драться с Магдой и Энджел за место в твоем ложе, - Чарльз сказал это игриво, но в его словах чувствовались нотки ревности, и то, что Эрик признал, что хочет лишь его одного из всего гарема, отчего-то успокаивало и даже вызывало какую-то неуместную гордость.
- Я хочу отдать тебе это, - Эрик развернул ткань и достал из белых ножен небольшой кинжал. С виду совсем простой. Настолько, что он смотрелся странно среди всего прочего богатства вокруг. Ксавьер озадаченно посмотрел на Леншерра, но взял оружие, взвесил его на руке, поудобнее перехватил рукоять.
- Кинжал, - произнес Чарльз просто чтобы развеять молчание и облизнул губы. – Я не очень хорош в обращении с оружием, друг мой.
- Неважно, - мотнул головой Эрик и мягко сжал пальцы Чарльза на рукоятке оружия. – Я хочу, чтобы он был у тебя.
- Эм… хорошо…
Эрик внимательно на него смотрел, какое-то время молчал, словно раздумывая, стоит ли пояснять суть своего подарка и, видя вопросительный взгляд Ксавьера, все же решился дать хоть какое-то объяснение.
- Этот клинок был у моего отца, когда мы отправились в экспедицию с Шоу. Он привез его с собой из Германии и всегда носил с собой. Не думаю, что он рассчитывал его использовать как оружие, но в походах он бывал полезен. Я мало что помню о своей семье…
- Оу, Эрик… - на мгновение Чарльз даже забыл, как дышать и руки его едва заметно задрожали. – Боже, прости, нет, я не могу его взять! – он придвинулся ближе к Эрику и вложил нож в его руку, чувствуя как сердце взволнованно бьется в груди, а от былой игривости не осталось и следа.
- Я хочу, чтобы он был у тебя, - спокойно ответил Леншерр, глядя на юношу с легким удивлением и непониманием.
- Это… он слишком важен для тебя. Не нужно.
- Ты тоже важен, - ничуть не смутился мужчина и от его слов Чарльзу стало не по себе, а на щеках юноши вспыхнул румянец.
- Я… благодарен, но не могу взять у тебя единственное, что осталось от семьи, - уже серьезно произнес Ксавьер. – Я просто не могу.
- Это мое желание, - настоял Леншерр и как-то странно усмехнулся, наклонился к Чарльзу и легко коснулся губами его щеки. – Тем более, ты ведь теперь часть моей семьи.
Чарльз слышал, как тихо звенели золотые браслеты на его запястьях, как едва слышно усмехнулся Эрик, и даже как в этом мгновении безмолвия ветер колышет тонкую занавеску.
Часть семьи.
На это Чарльз не знал, что ответить и лишь спустя мгновение понял, что сидит на месте, прижимая к груди короткий кинжал, а Эрик едва ли не навис над ним, уперся руками в постель и, прикрывая глаза, прижался лицом к его волосам, медленно и глубоко вдыхая теплый запах с мягких прядей.
Поначалу тишина казалась неуютной, и Чарльз чувствовал себя неловко, но минуты медленно текли друг за другом, и это чувство пропадало, сменяясь безмолвным умиротворением.
И юноша даже не вздрогнул, когда ощутил, как плавно скользит рука Эрика по его обнаженной талии.
- Все еще думаешь, что я принимаю тебя за женщину?
- Думал о таком, когда мне сказали где я. Но, знаешь, это не особо похоже на те гаремы, про которые я читал в учебниках истории, - Чарльз слегка отстранился и поднял взгляд на Эрика, решив сменить тему, потому что не знал, что сказать. Какими словами он мог бы выразить свою благодарность и то тепло, которое окутывало его сердце и душу от такого внезапного признания.
- А что ты читал о гаремах? – почти проурчал Эрик, улыбнувшись своим звериным оскалом и крепче сжал пальцами бок Ксавьера.
- Ну-у, - протянул Чарльз и бережно сжал кинжал в руках, чувствуя как легкий ветер, доносящийся со стороны открытого балкона, касается обнаженной кожи, заставляя ее покрыться мурашками. – Что хозяин гарема обращается с наложниками как с собственностью. Берет любого из них, когда пожелает. Или сразу нескольких. Использует, как пожелает, принуждает, если захочет, к разным … Извращениям. А его наложники безропотно должны все выполнять под страхом смерти или изгнания. Я ожидал подобного. Ну, или что ты сгонишь нас всех вместе с девушками и устроишь оргию. Участвуя или просто наблюдая. Может, указывая, кому и что делать, - соблазнительно рассуждал Ксавьер и небрежно погладил острое лезвие кинжала, не желая выпускать его из рук.
