Чарльз, не разбирая дороги, бросился куда-то вслед за черными тенями людей, кричащих на английском, вперед, как можно дальше от выстрелов и шума, поскальзываясь на песке, и едва не падая, юноша двигался среди людей, чувствуя, как его толкают со всех сторон.

Он даже не успел понять, что происходит…

Звериный хрип и запах верблюжий шерсти. Животное возникло словно из ниоткуда и Чарльз резко развернулся, пытаясь сбежать, и успел лишь заметить наездника, который спрыгнул на землю и оказался рядом с юношей.

Чарльз запомнил, как блеснули его черные глаза. Запомнил темную ткань, которой было скрыто его лицо…

А затем голова разорвалась от боли, и в затылке словно образовалась дыра, через которую выскользнули все звуки этого мира, и в образовавшуюся полость просочилась густая маслянистая тишина. Бесконечная темнота, поглощающая образы людей и звезды на небе.

***

Это, должно быть, был сон.

Все с самого начала. Письмо, поездка, раскопки и жара. Реальными были только яблони, и бархатистая прохлада тени в его саду.

Он так хотел в это верить, что не хотел открывать глаза, хоть и чувствовал, как пульсирующая боль в затылке настойчивыми ударами будит его, возвращая к реальности.

Нет.

Он у себя дома, упал с лестницы, когда пытался добраться к самым высоким ветвям юных яблонь. Упал неудачно и ударился головой. Должен сейчас лежать на примятой траве…

Но руки чувствуют шелковистую мягкую и чистую ткань, а нос улавливает приятный запах цветочных благовоний. Он совсем легкий, лишь придает оттенок свежему воздуху, который рывками наполняет усталое тело.

И эти тихие голоса…

Чарльз осторожно пошевелил рукой, чувствуя ватную вялость, наполняющую его изнутри, и с трудом открыл глаза.

Перед глазами затроился золотистый узор, вышитый на сиреневой ткани, и от движения этих картинок к горлу подступила тошнота.

Чарльз тихо застонал и зажмурился, чувствуя, как в уголках глаз скапливается влага. С трудом смог вновь посмотреть перед собой и сфокусировать взгляд.

Голоса тут же стихли и Чарльз с трудом заставил себя сесть на своей непонятной лежанке, чтобы хотя бы попытаться осмотреться.

В одно мгновение ему показалось, что он слишком сильно ударился головой и все еще пребывает в каком-то странном сновидении. Но ему прежде никогда не снилось хоть что-то подобное.

Он был в огромной богатой круглой комнате, видимо, гостиной, но юноша бы не решился утверждать это наверняка. Но здесь был выход в сад, а полы были устланы восточными коврами. Полукруглые длинные диваны были усыпаны мягкими подушками, и Чарльз лежал на одной из них. Он заметил столик, на котором стояло блюдо с фруктами и графин с водой, и нервно сглотнул, чувствуя, как пересохло во рту и сушит губы от жажды.

Но он не сдвинулся с места, потому что недалеко от столика стояли три девушки в совсем легких полупрозрачных одеждах. Хотя назвать это одеждой, в европейском понимании этого слова, было слишком сложно. Не должна одежда открывать так много обнаженного тела, даже при такой жаре. Это ведь всего лишь легкие длинные юбки с разрезами от бедра, а верхняя часть одежды скорее напоминала бюстгальтер с легкой тканью, едва закрывающей ребра девушек, оставляя открытыми их животы. Все они были смуглыми и темноволосыми, а их лица наполовину скрывала легкая ткань в тон цветов их одежды приятных голубых оттенков. Казалось, их тела окутаны легкой струящейся водой, а вовсе не настоящей плотной тканью. А сколько на них было украшений!

Тонкие золотые браслеты и кольца с драгоценными камнями и у каждой на шее по ожерелью с самоцветным камнем.

- Кто ты? – властным тоном на английском языке с грубоватым акцентом спросила одна из девушек, та, что была с виду старше остальных и подошла ближе к Чарльзу, хоть и всего на шаг.

- Добрый день, - стараясь не забывать о манерах сказал Ксавьер. – Я Чарльз. Что… Что произошло?

- Мужчина, - зачем-то сказала девушка, хотя Чарльзу это казалось весьма очевидным фактом.

- Верно, - на всякий случай кивнул он и не выдержал, медленно подполз к краю своей лежанки и протянул руку к графину. Девушки отпрянули от него на пару шагов, и лишь говорившая с ним осталась на месте, хоть Чарльз видел, как она напряглась.

Он слегка нахмурился, но вести расспросы или отвечать на вопросы он сейчас мог с трудом: язык едва двигался и все тело словно осыпалось от нехватки влаги. Юноша жадно припал к графину, большими глотками впился в живительную влагу и не останавливался, пока не сбилось дыхание.

Он отдышался и отставил графин, вытер губы тыльной стороной ладони, чувствуя, как оживает каждая клетка его тела.

- Сюда не допускают мужчин. Но тебя привели. Почему? – все тем же тоном спросила девушка.

- Без понятия, мисс. Я… - Чарльз запнулся, только теперь вспоминая горящий лагерь и панику, которые казались ему частью морока, но теперь становились все реальнее. Страх и волнение сдавили сердце, но показать своих чувств перед девушками юноша не мог и заставил себя успокоиться, говоря как можно ровнее. – Я был в лагере. Ночью на нас напали. Я не знаю, как оказался здесь…

- Тебя привели слуги господина, - подала голос другая девушка – самая худенькая из троицы, в ожерелье которой был изумрудный камень.

- Какого… господина? – насторожился Чарльз, пытаясь противостоять нарастающей в душе панике.

- Нашего господина, - все так же спокойно и уверенно ответила старшая женщина, но, естественно, ее ответ ничего не говорил Чарльзу.

- Хорошо, - тихо сказал он, решив пока отложить этот расспрос, опасаясь, что его незнание местных порядков и непочтительность к неизвестному хозяину этого здания и этих людей, только настроят девушек против него.

- Эй, что вы делаете? – Чарльз дернутся, когда старшая из девушек начала придирчиво его осматривать и провела рукой по волосам.

- Ты же не думаешь..? – тихо спросила худенькая брюнетка и с внезапным озарением посмотрела на Чарльза. – Не может быть!

- Он же здесь.

- Но он… мужчина!

Чарльз насторожился и покосился на молоденькую загорелую блондинку, которая стояла дальше остальных и взволнованно хмурилась.

- Но хозяин не вызывал никого из нас уже долгое время, - рассуждала старшая.

- Но мужчина!

- Может… - женщина задумалась, а затем наклонилась к Чарльзу, и, не моргнув и глазом, положила руку на его пах, не сильно сжала пальцами мягкий член через одежду.

- Что вы себе позволяете! – Ксавьер уже хотел оттолкнуть ее руку, но она сама его отпустила и распрямилась, пока Чарльз отполз на своем удобном диванчике подальше.

При других обстоятельствах и в другом месте, знаменитый ловелас Оксфорда порадовался бы этой ситуации, но сейчас ему было не до утех и поведение старшей женщины правда показалось ему грубым.

- Не евнух, Энджел, значит, его привели к нам.

- Он может быть как Мойра.

- Нет. Прислугу обучают, к нам не привозят кого-попало. Тем более, он сам не знает, что происходит. И посмотри на него. Он грязный, словно дворовый пес, все наши слуги чище.

- Я вообще-то здесь. И, если бы вы предоставили мне возможность, то с удовольствием бы отмылся от всей этой грязи. Уж поверьте, мне это состояние вовсе не доставляет удовольствия, - возмутился Ксавьер, но девушки его словно не замечали. Вернее, эти две не замечали, а третья только на него и смотрела своими задумчивыми золотистыми глазами.

- Это невозможно, мужчин никогда не брали к нам, - словно змея зашипела та, которую называли Энджел.

- Ты знаешь господина. Он может отличаться в своих вкусах. А этот юноша весьма красив.

- Благодарю, - попытался вклиниться в разговор Чарльз, но его все еще игнорировали.

- Поверить не могу, что господин мог возжелать мужчину!

- Простите. Здесь определенно произошла какая-то ошибка. Я… И, если вы считаете, что ваш господин не придерживается таких вкусов, возможно, я бы смог с ним поговорить, чтобы узнать, зачем меня привели сюда? – попытался разобраться во всем юноша и хотел было встать на ноги, но от резкого движения все тело заныло, словно его проволокли по всем пескам пустыни.