Но тяжесть на душе подсказывала ему совсем иное.

***

Их было множество. Огромные, гладкие, гибкие. Смертоносные.

Они учуяли кровь за многие километры от этого места, а приплыв, обнаружили трупы повсюду. И эта падаль была одной из многих. Тело, лежавшее в песке, на самом дне одной из пещер.

Круг за кругом, их становилось все больше, но ни одна из акул не опускалась к трупу, как бы силен ни был их голод.

Эрик помнил, как его тело пронзил клинок. Это воспоминание было необычайно ярким, и ощущение той боли до сих пор резало его тело. Ломило кости, кружилась голова, вода медленно пульсировала в горле, прогоняя воздух к легким.

Он помнил свое имя.

Пальцы слабо сжимали вязкий песок, он прохладной массой проскальзывал сквозь них, ласкал холодную гладкую кожу.

Самое дно. Он знал, как называется место, где он лежит. Он помнил воду и океан, помнил запах крови и сейчас едва ли не задыхался от него.

До чего же болело тело.

Как он оказался здесь? Почему?

Голова была слишком тяжелая, мысли текли вязко, как в тумане, и, стоило лишь попытаться вспомнить что-то, затылок начинал болеть сильнее. Эрик тихо застонал и с большим усилием заставил себя открыть глаза.

Мутная вода, песок и каменные стены пещеры, свет бил в лицо, заставлял щуриться и недовольно рычать.

Как он здесь очутился? Он не мог этого вспомнить. Казалось, что он всегда был здесь. Может, это его дом? Его место? Тут он отдыхает и восстанавливает силы… Но после чего? Что он делал каждый день? Где он?

Эрик чувствовал, как от этих вопросов леденеет его сердце, но пока не позволял себе бояться того, о чем он не имел ни малейшего понятия.

Он перекатился на живот и приподнялся на локтях, дышать стало легче.

— Что за… — голос оказался сиплым и низким, и каждое слово резало горло, словно Эрик не говорил уже многие и многие дни.

Кто он? Почему он здесь?

Его руки худые и бледные. И сильные. Вены вздуты, словно реки текут у него под кожей. Когти темные, заостренные. От их вида что-то шевельнулось в его памяти.

Люди.

Он помнил, как выглядят люди. Помнил их лица и разговоры, даже что-то из их быта. Но так смутно и далеко, что едва мог верить своим же воспоминаниям, тем более сейчас, когда вода и океан вызывали в нем куда более теплые ощущения. Оттого, что он просто находился в воде, становилось спокойнее. И Эрик решил, что здесь его место.

И когда он попытался подняться, то получил еще одно подтверждение этому.

Тело. Длинное и гибкое, стоило сделать лишь одно движение огромным хвостом, как его толкнуло в сторону. Эрик впился руками в дно и замер.

Хвост. Серебристый и длинный, с острыми акульими плавниками. Он начинался от его бедер, и можно было увидеть, как мягкая бледная кожа переходит в более плотную — хвостовую. Эрик осторожно перекатился на бок, чтобы лучше рассмотреть свое тело, понимая, что оно для него в новинку и он не может вспомнить ни когтистых рук, ни сильного хвоста. Даже собственное лицо он помнил с трудом. И откуда этот косой шрам на его животе? Он уже зарубцевался, и скорее всего ему уже не один год, но как Эрик получил это ранение, он не знал.

Должно быть, его занесло сюда штормом. Он мог удариться головой, и теперь его сознание помутилось. Ищет ли его кто-то? Ждет ли? Или он всегда был один?

От этих вопросов щемило сердце, и Эрик понял, что не может оставаться на месте. Он должен всплыть и найти свою собственную жизнь.

Он запрокинул голову и увидел выход из пещеры, на дне которой лежал. Он казался далеким, загороженный водорослями, которые, словно лианы, тянулись куда-то вверх.

Он всплывал.

Это воспоминание пронзило его сознание резко и болезненно, но он знал это точно и неоспоримо, помнил, как выныривал из воды и она стекала по его лицу, пока ветер прохладно касался влажной кожи. И сейчас он невероятно сильно хотел снова это испытать. Но сначала нужно было всплыть, и Эрик с сомнением посмотрел на свой хвост.

Он не выглядел ребенком и не считал себя таким. Он знал, что он мужчина, и понимал, что прожил уже не один десяток лет. А значит, плавал он постоянно. Ведь это его место, его дом. Так почему же так страшно было сделать движение этим огромным, отчего-то казавшимся враждебным хвостом?

Взмах, и вода вспенилась от пузырей. Первое движение. Быстро, слишком быстро!

Эрик, едва поднявшись над дном, чуть ли не впечатался в каменную стену и тут же впился в нее когтистыми пальцами, от удара клацнули крепкие зубы. Он озадаченно провел по ним языком и ощутил, что каждый из них слегка заострен. Он наверняка без проблем смог бы впиться в плоть врага, разорвав ее, пустить кровь.

Кровь.

Голова закружилась от запахов, которые обрушились на него так внезапно, что это почти свело с ума.

Он чувствовал рыбью вонь и манящий запах крови, от которого сердце начинало биться сильнее. А еще в этом мареве был какой-то другой аромат, который Эрик не мог опознать. Какая-то его часть тут же зацепилась за него, взяла этот след, такой яркий, что, казалось, его можно было увидеть в воде, как если бы он был мерцающей дорожкой, ведущей Эрика за собой. И он должен был идти по ней. Плыть.

Снова движение.

Его кидало из стороны в сторону, приноровиться к движениям было сложно. Он сам не понимал, почему его собственное тело казалось столь чужим, а его движения были непривычными, слишком сильными и быстрыми. Он держался за скалу, цеплялся за неровности и выступы, отталкиваясь от них, карабкаясь куда в большей степени, чем плывя, потому что знал, что, стоит отпустить эту опору, его же тело будет ему неподконтрольно. Он слишком сильный и быстрый.

Свет становился все ярче и, выбравшись из пещеры, Эрик замер, не понимая, как он не разобрал прежде, что этот запах, который витал в воде, окружая след, по которому он плыл, принадлежал живым существам.

Они кружили вокруг словно рой. Так много акул Эрик в жизни не видел и не нашел ничего лучше, чем замереть на месте в глупой надежде, что они просто уплывут. Потому что, глядя на это полчище подводных хищников разных видов и размеров, он совершенно точно понимал, что не сможет справиться с ними. Он может стать лишь перекусом для этих огромных пастей.

Он снова лежал на дне, словно скат таился, стараясь не дышать, но стук его сердца, должно быть, слышали даже на берегу, ведь он был оглушающе громким.

Запах манил его, вел куда-то в мутную даль, и хвост пробивало от энергии. Только сейчас Эрик осознал, что он не может оставаться полностью неподвижным даже при всем его желании, — хвост продолжал двигаться, и это не могло не привлечь внимание акул.

Они его видели.

Эрик не знал, как это объяснить, просто чувствовал это. Каждую из этих смертоносных тварей. Их взгляды, их спокойствие и любопытство. А они сочились любопытством, пахли так отчетливо, что не понять значение этих запахов было попросту невозможно. Это немного успокоило Эрика, и все же все, чего он сейчас хотел, так чтобы это затмевающее воду полчище уплыло.

Он осторожно оттолкнулся от дна, чтобы не ползти, словно краб. Чем выше он поднимался ото дна, тем увереннее себя чувствовал, пусть его все еще и заносило с каждым взмахом плавника.

Акулы следили за ним, но не трогали, не источали враждебности, и Эрик решил воспользоваться своей удачей и уплыть как можно дальше из этого гнезда, пока кто-нибудь из них не решил проверить, каков он на вкус и так ли маняща его кровь как та, запах которой пропитал воду вокруг.

***

Приноровиться к воде оказалось сложнее, чем могло показаться, и Эрик начинал подозревать, что ударился головой куда сильнее, чем он решил в самом начале. Он почти забыл, как управлять собственным телом, а острый плавник на хвосте казался ему почти инородным объектом, и он потратил минут десять, пытаясь рассмотреть его и вспомнить, был ли он там прежде или нет. Но память все так же его подводила. Зато обоняние вело его вперед, все глубже в океанские дали. Этому запаху хотелось повиноваться, следовать за ним хоть на самый край подводного мира, и у Эрика не было причин этого не делать. Тем более что он всей душой чувствовал, что это был верный путь.