Металл всегда был его стихией. Все замки и двери, решетки и доспехи, оружие холодное и огнестрельное. И все стальное и в этот раз его не подвело. Только когда корабль качнуло на волнах сильнее обычного, Эрик едва не сломал чертов замок.

— Проклятье, — зашипел Леншерр и едва ли не ввалился в дверь, закрывая ее за собой и прислушиваясь.

Плеск волн и далекие шаги.

Впереди было тихо. Видимо, тюремщика Шоу еще не назначил, а может, просто не хотел никого подпускать к русалу. Тем лучше для них.

— Я иду, милый, просто подожди еще немного, — пробормотал Эрик и бросился по темному трюму, изрезанному редкими лучами лунного света, что проникали через решетчатый потолок.

И теперь он не мог уже расслышать далекий шум криков и сражения, которое происходило в этот момент на границе сетей и океана, совсем недалеко от их корабля.

***

— Эти люди умнее, чем мы думали, но… они и правда думали, что это нас остановит? — Синистер тихо рассмеялся, и ему явно было совершенно все равно, что добрые два десятка русалов и русалок только что простились с жизнью, пока преодолевали сетевой барьер.

Крики и пенящаяся вода.

Щупальца без труда смогли опутать целую лодку и разломать ее пополам. Выжившие в этой бойне никогда не забудут этого зрелища, на фоне которого звучали бесконечные крики и выстрелы. Вода побагровела от крови.

Эти русалы не походили на тех, о которых слышали прежде моряки, и они вовсе не собирались топить людей. Они выпрыгивали из воды и впивались им в горла и лица, разрывая на части, не заботясь о собственных ранах, не боясь боли и смерти. Они путались в сетях и, едва их удавалось вытягивать на борт рыбацких посудин, начинали биться так, что становилось понятно — они не собирались даваться в руки живыми. Эти существа будто намерены были забрать с собой к своему морскому богу как можно больше искалеченных человеческих душ. А их предводитель был куда кровожаднее и сильнее каждого из них.

Марко поморщился, когда его, словно ручного зверька, потянули за собой на веревке. Он знал, что Кейн точно так же готов был взорваться от злости из-за всех этих пут и кляпа, который ему прочно вставили в рот и замотали обрывком какой-то ткани, едва этот безумный идиот решил пустить в ход зубы. Марко уже даже не пытался оправдать сына, лишь надеялся, что он сможет пережить эту заварушку.

— М-м-м, — Синистер вдохнул полной грудью и провел рукой по огромному кораблю, касаясь его прочного дерева. Он прикрыл глаза, словно это помогло бы ему услышать всех живых на этом судне, учуять каждого из людей. Лицо вожака исказила безумная ухмылка, которая лишь доказывала то, что он все же преуспел в своем деле. — Ох, Чарльз. Маленький, запутавшийся Чарльз. Как ты дожил до того, чтобы попасть в руки пиратов?

Цепкие щупальца начали тянуться по телу корабля, крепко цепляясь за его поверхность, и Марко с ужасом смотрел, как главный демон океана взбирался на борт человеческой посудины. И даже ему стало жаль тех людей, что попадутся Синистеру на пути.

***

Чарльзу казалось, что прошла целая вечность, с тех пор как разгневанный пират до оглушающего звона ударил по решетке его камеры и вышел вон из трюма. Воды на полу было слишком мало, а хвост немел все сильнее, и Ксавьер начинал сомневаться, что когда-нибудь сможет шевелить им так же, как прежде, потому что плавник уже не двигался и пересох. На него было даже больно смотреть. Кроме того, хвост был подвешен слишком высоко, и, сколько бы Ксавьер не пытался хоть немного сбрызнуть его водой с пола, все было без толку. А без еды и воды он слабел куда быстрее, чем мог себе представить.

— Эрик… — тихо шептал Чарльз, пытаясь сосредоточиться на образе своего человека.

Пусть он был пиратом, сейчас сил на злость не оставалось. Он думал, что должен злиться, но хотел только оказаться в их кровати, переполненной водой на его половине. Хотел уткнуться в плечо Эрика и чувствовать, как тот бережно поглаживает его по волосам, обнимая так, словно дороже Чарльза нет ничего на свете. Этот кошмар должен остаться позади. Должен быть забыт, как страшный сон. Но, сколько бы раз Чарльз ни закрывал глаза и как долго бы ни оставался в темноте, открывая их, он оказывался все в том же трюме. И лишь дневной свет палящего солнца сменился на холодный серебристый блеск ночной луны.

Вода снаружи билась о борт корабля почти гневно, Чарльз слышал ее шипение и гул и так хотел оказаться среди этих волн, чтобы расправить плавники, даже если это будет последнее, что он сделает в своей жизни. Это лучше участи «комнатной рыбки» с изломанным и изрезанным хвостом в аквариуме пиратского капитана. Быть лишь трофеем, частью корабля… Смерть казалась предпочтительнее.

Корабль тихо загудел, и Чарльз услышал суетливые шаги на борту. Должно быть, это были матросы. Они и днем все время сновали по палубе так, что от шума их шагов начала болеть голова. Но теперь и ночью то же самое? Он быстрее сойдет с ума, чем умрет от истощения или лишится хвоста.

— Чарльз!

— Эрик! — Ксавьер вздрогнул всем телом и дернулся, пытаясь подобраться ближе к прутьям решетки, но лишь сильнее затянул веревку на хвосте. — Эрик, великий океан, где ты?!

— Я тут, Чарльз. Прости меня, я не должен был тебя оставлять. Я не знал, что так произойдет, я…

— Знаю, просто вытащи меня отсюда. Да где ты?

— Тут, — послышался грохот ударов о дверь трюма, и только теперь Чарльз заметил в маленьком решетчатом оконце лицо Эрика. — Здесь еще один замок. Подожди немного, я с ним… — корабль резко накренился, и сверху послышались крики. Эрик не удержался на ногах и рухнул на пол, а наверху раздались первые выстрелы. — Какого черта?!

— Эрик! Эрик, быстрее! — закричал Чарльз, понимая, что у них нет времени на разборки, происходящие на палубе.

— Да-да, я уже, — торопливо ответил Эрик, но корабль снова начало штормить, а затем он загудел с такой силой, что, казалось, сейчас треснет по швам. Чарльз напряг слух, стараясь забыть о боли и обо всем вокруг, чтобы понять, что происходит, и услышал шум воды. Это не был шелест океана снаружи… нет. Что-то иное. Шумело сильнее, громче. Но звук был… короче. Слышны были брызги и удары капель обо что-то твердое. — Сейчас… еще немного…

— Эрик, — Чарльз сам услышал, как дрогнул его голос. — Эрик, быстрее, там пробоина!

— Что? Как?.. — но тут корабль еще раз тряхнуло с такой силой, что он начал накреняться набок, и Чарльз заскользил по полу своей влажной камеры.

Грохот раздался прямо посреди трюма, и от него заложило уши, а вспышка ослепила глаза. Чарльз затряс головой и понял, что дышать стало еще тяжелее, а хвост перетянуло так, что он вовсе больше не двигался. Чарльз не чувствовал его. Вода коснулась пальцев, залила грудь и быстро начала подступать к бокам.

— Чарльз! — голос Эрика звучал глухо, словно откуда-то издалека, и, когда Ксавьер смог разомкнуть саднящие от боли глаза, он увидел лишь развороченный трюм, накрененный так, будто корабль внезапно поднялся на огромной волне. С другой стороны, где Эрик пытался прорваться через дверь, в его сторону катились бочки и ящики. Вода подступила к лицу и накрыла его с головой, Ксавьер с облегчением глубоко вдохнул, распахнув жабры на шее. Сознание не сразу сообразило, что он теперь в воде и наконец-то может двигаться. Обломки медленно погружались на дно. Часть клетки Чарльза разворотило взрывом, и Ксавьер, едва не крича от боли в боку, поплыл к открывшемуся проему, но так и замер, понимая, что его хвост не двигается. Паника затмевала глаза. Чарльз согнулся пополам. Теперь, когда его не сдерживала тяжесть суши, он мог дотянуться до прочных веревок, что привязывали его к потолку клетки. Впившись в них руками и зубами, он с ужасом заметил, насколько сильно был перетянут его хвост весь этот день. Стараясь не думать о том, что он вообще больше никогда не сможет плавать, Чарльз принялся рвать прочную веревку, пытаясь наконец высвободиться.

— Чарльз! — где-то вдалеке все еще раздавался голос Эрика, но даже он не помогал успокоиться.