Но еще больше он хотел ответить ему взаимностью.
Чарльз поднял взгляд на твердо стоящий под водой член Леншерра, чувствуя, как Эрик крепче схватился за его плечо, и двинулся осторожно, вспоминая о том, как это делал сам Эрик в их прошлый раз. Он осторожно коснулся языком тяжелой упругой головки и услышал судорожный вздох своего человека. Вопросительно посмотрел на Эрика и даже через рябь воды смог встретиться с ним взглядом, отчего оба они замерли, словно громом пораженные. А затем Чарльз медленно вобрал в рот головку члена Эрика, не сводя с него взгляда, словно ожидая, что тот его остановит. Но Эрик только тихо застонал, едва не нырнув под воду, и погладил Чарльза по щеке, почти невесомо провел кончиками пальцев от края его рта и коснулся собственного члена, словно не веря своим глазам и ощущениям. Но Чарльз чувствовал, как все его тело горело от удовольствия, и сам Ксавьер не мог не разделять этих чувств. Но он не спешил себя касаться, хотя член уже выскользнул из хвоста и пульсировал от переполнявшей его крови.
На языке чувствовался солоноватый привкус, и его хотелось ощутить лучше, распробовать. И Чарльз провел языком по члену, медленно начал двигаться по нему, но лишь до середины длины, которой было более чем достаточно, чтобы заполнить его рот. Эрику хватало и этого.
В какой-то момент он даже думал, что ему хватит и одного вида того, как русал под водой обхватывает его член своим ртом. Это зрелище навеки запечатлелось в его сознании и теперь окрашивалось яркими невозможными ощущениями, от которых Эрик застонал и едва не откинулся на воду, но запрокинул голову, потому что почти начал задыхаться. Солнце грело его лицо, оставляя желтые пятна под опущенными веками, вода омывала его тело, покачивая на своих ленивых волнах, а тело горело от наслаждения, пусть даже пока от осторожных и неловких движений Чарльза, которые от этого чувствовались слаще и острее. Эрик не выдержал, потерялся в ощущениях и не заметил, как сам начал двигать бедрами, уже осознавая, что подходит к пику, и Чарльз уперся в его бедра, сдерживая движения, царапая кожу своими ногтями.
— Ох, Чарльз, — только и прошептал Эрик, сгибаясь пополам, почти касаясь кончиком носа поверхности воды. Он качнулся сильнее вперед, чувствуя, как тело пробивает волной наслаждения.
Чарльз ощутил на последнем рывке, как горьковатое семя заполнило его рот, и растерянно отстранился, пытаясь вытереть его, пока сперма растекалась в воде белесыми росчерками. Он не успел ускользнуть от рук Эрика, когда тот выловил его из воды и сразу впился в припухшие губы русала, целуя его отчаянно и страстно, тут же обхватывая под водой его стоящий заостренным колом небольшой нежный член. Он сам застонал сквозь поцелуй, словно лишь возможность прикоснуться к русалу могла довести его до нового оргазма. Чарльз выгнулся и впился зубами в плечо Эрика, а затем перехватил его запястье, чтобы убрать его от себя только затем, чтобы всего за пару сильных движений хвоста подплыть к берегу, едва ли не вбивая Эрика в песок вместе с накатывающей волной. Русал оказался сверху и, не теряя и секунды, припал к губам своего разомлевшего человека, целуя его все так же страстно. Он позволил Эрику перекатить себя на бок и продолжить ласки, не боясь, что они оба пойдут ко дну, когда Чарльз от удовольствия не сможет удержаться на поверхности.
Ветер холодил мокрую кожу, а волны набегали на вздрагивающий от удовольствия русалочий хвост. Чарльз жмурился и не сдерживал стонов, жался к Эрику и тянул его ближе, царапая плечи и спину острыми ногтями, распаляясь все сильнее, кусая своего человека за шею и плечи. Он уткнулся в ключицу Леншерра, и стон вышел глубоким и низким, он завибрировал в горле и груди, когда русал выгнулся, ударяя хвостом по воде и кончая в кулак своего человека.
Эрик тяжело дышал и не мог не улыбаться, пока Чарльз едва ли не урчал в его объятиях. Вставать не хотелось. Медленно до его сознания дошла мысль о том, что его штаны теперь где-то на дне, а сам он лежит в одной мокрой рубашке, на песке, омываемый приливными волнами, пока в его руках нежится довольный и усталый русал.
Солнце слепило глаза, и пятна все еще мерцали перед взором. Океанская вода касалась уже расслабленного члена и омывала длинные худые ноги, которые едва ли не переплетались с таким же длинным русалочьим хвостом.
Нужно вставать. Добраться до дома. Сейчас… или парой минут позже. Эрик прижался лицом к мокрым волосам Чарльза, понимая, что лишь с этим океанским созданием он чувствует себя живым.
***
— Останешься на пару дней? Это отличные новости, — с улыбкой сказал Эрик, ставя на стол чашку чая для Чарльза, пока тот ездил по комнате, задумчиво разворачиваясь в кресле, пробуя улучшенную конструкцию, которая позволяла ему теперь точнее управляться с колесами. Теперь поворачивать и разворачиваться было куда проще, и Чарльзу явно это нравилось, потому что он уже объехал весь дом Эрика и даже разок сумел застать того на кухне врасплох, тихо подобравшись к нему со спины, пока тот, напевая что-то, заваривал чай.
— Да, мне удалось уговорить мою семью… Я же говорил уже, да? Ну, суть в том, что теперь я снова живу недалеко и договорился с отчимом.
— И все же я настаиваю на том, чтобы ты просто перебрался с семьей ко мне. Твои отношения с отчимом…
— Эрик, давай не снова, — попросил Ксавьер и оказавшись позади Леншерра, толкнул его хвостом.
— Ты просто не хочешь решать проблему.
— Да нет проблемы. Жить стаями — это естественно для русалок.
— Я рад, конечно, что ты налаживаешь отношения с вашим вожаком, но пока именно он определяет, где вам жить и можно ли тебе выплывать, и, кроме того, я помню, что он заставляет тебя делать с родной сестрой…
— Мы пока еще можем прикидываться, что все идет по его задумке.
— И как долго это будет продолжаться? А что будет после?
— Всегда можно сказать, что не вышло, — Чарльз пожал плечами. — Что? Если ты не заметил, то у русалок множество видов…
— Вообще-то, нет. Мне как-то не довелось рассмотреть других русалок или русалов, кроме тебя, — пожал плечами Эрик и обошел Чарльза, встал позади него и оперся о спинку его кресла, прижавшись губами к виску своего океанского гостя, — зато тебя я готов изучать снова и снова.
— Эрик, — рассмеялся Чарльз и ловко развернул кресло, игриво глядя на своего человека. — Ладно, я как-нибудь познакомлю тебя с Рейвен. Она умеет менять цвет, становиться почти полностью прозрачной, и хвост у нее короче и толще, чем у меня. Есть еще осьминоги и барракуды, а мой отчим словно скат. Это я к тому говорю, что у нас разное строение хвоста. И если речь идет о потомстве, то эти различия важны. Мы с Рейвен отличаемся достаточно сильно, чтобы Марко поверил, когда мы скажем, что неспособны иметь потомство.
— Вы уже все это обговорили?
— Ну, вроде того, — Ксавьер подъехал к столу и стащил с подноса пирожок, от которого сладко пахло фруктовым джемом.
— А если другой вид… вовсе не имеет хвоста? — Эрик не мог упустить такой возможности, раз Чарльз сам начал этот разговор. У него был шанс расспросить Ксавьера обо всем, что его интересовало, и при этом его допрос не выглядел бы как давление.
— Ты о нас с тобой? — уточнил Ксавьер, добавляя сахар в чай, и поднял на Эрика взгляд своих невероятно синих глаз.
— Как вариант, — осторожно пожал плечами Леншерр и тоже сел за стол. Ему даже удалось спокойно выдержать взгляд своего русала, и он надеялся, что Чарльз не смог уловить его истинных мыслей, которые то и дело появлялись в сознании Эрика с тех пор, как Чарльз рассказал ему о строении своего тела. Прошла почти неделя, а Эрик не в силах был просто забыть это. И он думал об этом не только как о возможности того, что мог бы сделать с Чарльзом, и того, сколькими способами смог бы доставить ему удовольствие. С того самого раза, как Аз говорил о том, что Эрик готов осесть на месте, с семьей, Леншерр сам с удивлением для себя осознал, что это правда. И мысль о том, что это может быть семья с Чарльзом, доставляла ему невероятное удовлетворение и какой-то душевный покой. Но поговорить с Ксавьером об этом так и не представлялось возможности. Каждая их встреча теперь проходила слишком бурно и жарко, и после говорить особо не хотелось, а наутро Чарльз просто уплывал, оставляя Эрика наедине со своими мыслями и фантазиями о том, как этот дом может стать больше, чем просто пристанищем для их встреч.
