— Они живут на этой земле и не вынуждены переселяться из-за страха. У них такие странные дома, но, думаю, там очень уютно. И люди… они находят себе пару не по принуждению, а по своему желанию. Ложатся вместе, чтобы быть ближе, сделать свою стаю, а не потому, что какой-то больной правитель решил, что нужно больше русалов и они должны быть рождены. Прежде… — Чарльз запнулся и прикусил щеку изнутри, не зная, как лучше продолжить. — Я видел в этом только противоестественное принуждение. А в результате всегда были больные или… пугающие результаты. Да и сама русалка была на грани смерти. Мы с трудом смогли помочь нашей общей матери.

— Я помню это, Чарльз. И знаю, как ты относишься к подобному, уж получше многих.

— Верно. Вот только… — Чарльз замялся и нахмурился, а затем обреченно вздохнул. — Люди вместе, когда хотят этого. И, я думаю, они чувствуют это, как мы можем почуять кровь в воде. Это что-то большее, чем инстинкты. Это желание иметь свою стаю и потомство… Как ты думаешь, оно может быть верным?

— Что? — удивилась девушка и даже сменила цвет на молочно-белый. — Чарльз, ты правда об этом думаешь?

— Думаю. Если бы нас не принуждали, а давали бы волю искать своего партнера, мне кажется, этот союз уже не был бы столь… запретен.

— И ты решил так, понаблюдав за людьми в порту? — уточнила Рейвен.

— Ну, да. Что-то не так? — напрягся Ксавьер и настороженно посмотрел на сестру.

— Ты так решил, услышав разговор моряков на пристани, или потому, что сам увидел какую-нибудь человеческую самку там, в доках? — Рейвен снова поменяла цвет, на этот раз на более зеленоватый оттенок, и она завиляла хвостом с куда более коротким плавником.

— Это не имеет значения. И зря я затеял этот разговор, — Чарльз фыркнул и отвернулся от сестры, но уплывать не стал. В конце концов, это был его угол.

— Да ладно, я хочу знать, если кто-то смог завладеть сердцем моего братца, — оживилась Рейвен и похлопала Чарльза по плечу.

— С чего сразу сердцем? Я просто отплываю их послушать, посмотреть на них. Это не так плохо хоть иногда увидеть жизнь в ином ключе.

— Да я же не против, — заверила его Рейвен и едва ли не замерцала от любопытства. — Я не так много помню о своей человеческой жизни, но ты-то не помнишь ее вовсе, тебе полезно подобное.

— Что полезно? Я просто подумал, что у них более удобный способ создания пар.

— То есть… ты правда думаешь, что мы настолько не подходим друг другу? — внезапно тихо спросила девушка, и Чарльз не понял перемены в ее голосе.

— Ты мне сестра. Я не испытываю к тебе влечения. Ты уже для меня семья, — Чарльз пожал плечами и тяжело вздохнул, продолжив, прежде чем его сестра успела бы развить тему, ставшую уже неприятной. — Прости. Я не очень хорошо себя чувствую, ты не могла бы меня оставить?

— Да, конечно, — Рейвен сменила цвет на бледно-серый и поцеловала брата в щеку, погладив его по плечу. — Отдыхай. И завтра, когда поплывешь к людям, не подплывай слишком близко. Это может быть опасно. Они только издали кажутся лучше, чем мы. По сути, те же существа.

***

Даже приплыв к берегу, Чарльз все еще чувствовал тяжесть на сердце, а ведь он так надеялся, что хоть тут это чувство его отпустит. И оно правда стало немного менее тяжелым, стоило Эрику оскалиться в улыбке и войти в воду. Чарльзу нравилось видеть, как намокает его одежда, как она прилипает к его телу, становится прозрачнее, очерчивает рельеф его мускул. Чарльз вовсе не понимал, зачем людям носить одежду. Да, она нужна для тепла, но на поверхности и без того пекло солнце.

— С возвращением, — Эрик прервал размышления Чарльза об одежде и бесцеремонно притянул к себе русала, сразу целуя его мягкие мокрые от соленой воды губы, одну руку запустив во влажные волосы, а второй бесстыдно оглаживая заднюю часть хвоста, где, будь у Чарльза ноги, находились бы ягодицы. Ксавьер издал тихое довольное урчание и закрыл глаза, позволяя всем своим мыслям уйти на второй план, обвил руками шею Эрика и расслабился, прикусывая и облизывая его губы.

Всего лишь день. Этот день он не будет беспокоиться о семье…

Ксавьер улыбнулся сквозь поцелуй, чувствуя, как Эрик становится все более настойчивым, а его и без того нескромные прикосновения вовсе становятся ласкающими, потому что он переместил ладонь с задней части хвоста на переднюю и начал настойчиво поглаживать Чарльза, хоть и казалось, что действует он наугад. Ксавьер довольно усмехнулся столь жаркому приветствию и откинулся на спину, утянув Эрика с собой под воду, решив немного охладить его пыл, хотя и сам успел им заразиться.

— Пфр, Чарльз! — недовольно произнес Эрик, всплывая на поверхность и отфыркиваясь от воды, пока русал неслышно смеялся под водой. Он коснулся живота Эрика и обплыл человека по кругу, не обрывая касания, чувствуя игривость и все сильнее разгорающееся возбуждение. Сейчас он понимал, как сильно ему не хватало Леншерра все это время и что лишь с ним он чувствовал, как отступают все тревоги. Именно так должно было ощущаться место, которое самим сердцем хотелось называть домом. И он хотел сполна этим насладиться.

— Чарльз? Рыбка моя, всплывай, — позвал Эрик с поверхности и попытался ухватить Чарльза под водой, но тот ловко увернулся, радостно улыбаясь, и припал губами к животу Эрика, к бледной линии волос, тянущихся от пупка вниз, к паху. Он почувствовал, как напрягся его человек. Эрик уже не касался ногами дна, завис в воде и ощущал, как по его животу скользят прохладные руки русала, а по коже — чуть шершавый язычок.

Опустив взгляд, Леншерр пораженно вздохнул, завороженный этим потрясающим зрелищем. Вода была чистой и прозрачной, и легкая рябь на поверхности почти не искажала образ Чарльза, держащего его за бедра своими цепкими руками и целующего его в самый низ живота на границе ремня штанов. Он лежал в воде, его хвост свободно вытянулся, и только в воде Эрик мог в полной мере понять, насколько Чарльз гибкий и длинный. На суше хвост казался тяжелым и неповоротливым, тут же он завораживал своей красотой, а прикосновения губ и рук Чарльза начинали сводить Леншерра с ума.

— Я тоже по тебе скучал, — негромко пробормотал Эрик. Закрывая глаза, он медленно положил руку на голову Чарльза, касаясь его волос, которые развевались в спокойной воде. Он хотел поднять Чарльза на поверхность. Прямо сейчас, вынести его на руках и донести до спальни, повалить на приготовленную кровать и навалиться сверху, изласкать все его тело, быть с ним до бессилия. — Иди ко мне… Чарльз! — Эрик дернулся в воде, но его движения были замедленны, и он не успел ничего сделать, когда русал, без особого труда справившись с его ремнем, сдернул штаны со своего человека, оставив их медленно оседать на самое дно. Поцелуи Чарльза стали медленно спускаться к уже полувставшему члену. — Стой, — скорее удивленно прошептал Эрик, чем с целью реально остановить своего русала, и сам замер, глядя на то, как под водой он ласкает его бедра и ноги, как проводит языком по косым мышцам, по выступающим бедренным косточкам, осторожно прикусывая кожу, впиваясь в нее зубами. От этого Эрик вздрогнул всем телом и опустил руку на плечо Чарльза, удерживаясь за него, как за буй, чтобы не погрузиться на дно, пока все его тело продолжало подрагивать от прикосновений русала. Он не знал, что и думать. Эти несколько дней без Чарльза казались вечностью, а сейчас… глядя на то, как Чарльз вылизывал его под водой, а на его шее спокойно, в темпе дыхания открывались жабры, пропуская воздух в легкие юноши, он был готов поклясться, что это самый причудливый и прекрасный сон из тех, что ему грезились.

Чарльз с трудом дышал ровно. Он чувствовал, как напрягается Эрик, как крепче сжимает его плечо. Как твердеет его член и меняется запах. И чем сильнее он становился, тем сильнее это дурманило Чарльза. Он мог в этом сомневаться? Он ведь правда был запутан и не знал, как на это реагировать. Но этот человек рушил все его устои. Все, что казалось правильным и неправильным, перемешалось, и, утыкаясь носом в пах своего человека, Чарльз дрожал от возбуждения и знал, что хочет этого от и до. Его сердце бешено билось в груди, а тело пылало лишь от одних поцелуев, от вкуса кожи на языке, от запаха Эрика, который окутывал его сознание. Это его место. Это его человек. Его стая. Он никогда не думал, не чувствовал… не знал, что способен испытывать что-то столь сильное. И сейчас он хотел Эрика. Уже прекрасно понимал то, о чем Леншерр говорил ему. Желание доставить удовольствие, предвкушение прикосновений, азарт и игривость, жажда близости, от которой ломило хвост и болел вставший член. Чарльз хотел ощутить на нем руки Эрика, его рот, как в прошлый раз. Снова чувствовать, как горячо и влажно Эрик обхватывает его и дразнит языком.