Паренек не ошибся: капитан и правда стоял у штурвала, облокотившись о перекладину, и смотрел на океан, а ветер трепал его спутанные волосы.

— Прежний корабль был раза в два меньше этого, — вместо приветствия сказал Эрик, и Шоу с ухмылкой обернулся. Он все еще никак не мог отойти от напускного образа торговца, которым вынужден был прикрываться так долго, и потому одежда его все еще была более подходящей для какого-нибудь званого бала, чем для борта пиратского корабля. Однако в ней уже появилась небрежность, и за поясом у недавнего купца теперь висели тяжелый укороченный клинок и пара пистолетов.

— А я все гадал, когда ты наконец-то выползешь из своей норы.

— Есть разговор, и лучше будет сказать все лично, — Эрик пожал плечами и подошел к Шоу, привалился к перекладине, повернувшись к океану спиной.

— Что? Хочешь каюту побогаче? Ты хотя бы видел, какую я тебе отвел? Да принцы и бароны плавают в менее комфортных условиях.

— Не сомневаюсь, — кивнул Леншерр, снова щурясь от солнца, и замолчал, прежде чем продолжить. — Я благодарен тебе за этот шанс. Но обстоятельства изменились…

— Эмма говорила о твоей барышне. Бери и ее. Я смог свою распутницу уберечь от наших волков и твою уж уберегу. Даже не прочь увидеть детей на борту. Ты тоже был совсем ребенком, когда я тебя взял, — щедро предложил Шоу и улыбнулся океану.

— Да ладно, — удивился Эрик и усмехнулся, — с каких пор ты готов превратить свой корабль в детский сад с мирными жителями и семьями своих вояк на борту?

— Я и не готов. Но если речь идет о тебе, то я не против.

— Я помню, как проходит жизнь детей на этом корабле, и не пожелал бы такого не то что своим детям, но и врагам своим.

— Ты вырос сильным и достойным мужчиной, — не согласился Шоу.

— Я выжил, а не вырос.

— Это делает тебя только сильнее, — Шоу посмотрел на своего воспитанника с легкой ухмылкой. — Ты настолько не хочешь плыть со мной?

— Мне кажется, свое я отплавал.

— Ты себя недооцениваешь.

— Вовсе нет. Сейчас совсем иное время. И у меня другие цели.

— Еще недавно ты готов был отплыть, — напомнил Себастьян.

— В то время я думал, что у меня нет шанса на то, что сейчас уже кажется реальностью.

— Даже так? — Шоу кивнул и похлопал Эрика по плечу. — Хотел бы я увидеть ту девицу, что смогла похитить твое сердце. Было бы неплохо познакомиться с ней перед отплытием.

— Не думаю, что это возможно. Она не любит незнакомцев и довольно скрытна.

— Я не незнакомец, — возмутился Шоу.

— Ты пират, о котором знает весь остров, даже если и помалкивает о твоем прошлом. А у нее не лучшее отношение к пиратам. Так что о нашей связи ей и вовсе знать не стоит.

— Стыдишься прошлого. Зря. В какой-то момент она узнает. Лучше сразу сказать.

— Как-то к слову не пришлось.

— Всегда так, — фыркнул Шоу и вздохнул. — Думаю, я все же зайду перед отплытием. Может, ты передумаешь.

— Нет.

— Так хоть попрощаюсь. Кроме того, ты лучший оружейник. Я не собираюсь прекращать наше сотрудничество.

— Хорошо. Золото лишним не будет.

— Хоть твоя практичность осталась прежней.

— А что-то изменилось?

— Многое. Порой мне кажется, пропала твоя тяга к жизни. Пусть на моем борту ты был лишь потому, что я обещал помочь тебе найти твою мать, и, прошу не забывать, обещание свое я сдержал…

— Спустя десять лет поисков.

— Это уже детали. Так вот, тогда, стоило тебе перестать бояться боя и штормов, освоиться с оружием, и ты стал настоящим монстром. Тебя до сих пор боятся. И не отрицай, что тебе нравилась та жизнь. Ты создан, чтобы вести за собой людей. Чтобы сражаться, двигаться вперед. И никак не для того, чтобы жить на берегу, зарыв голову в песок, когда так близко целый океан, полный неизведанного.

— Она того стоит.

— Ну, раз ты так говоришь, — с сомнением сказал Шоу и пожал плечами. — Через пару месяцев я вернусь. Если она от тебя уйдет, разбив сердце, или ты взвоешь от семейной рутины, то я освобожу для тебя каюту.

— С чего такое великодушие?

— Ты можешь в это не верить, считать, что твое детство на борту было самым настоящим кошмаром, а тренировки — адом, но для меня ты не чужой щенок.

— Плыви уже и оставь свои речи для новобранцев, — фыркнул Эрик и направился обратно к лестнице, все еще немного удивленный тем, что Шоу так легко его отпустил.

— Эрик.

— Что?

— Передавай привет своей красотке и мое восхищение. Пусть опасается твоих острых зубов.

— Да пошел ты, — со смешком ответил Леншерр и отмахнулся от бывшего капитана, направляясь обратно на землю, чтобы вновь ждать у берега своего русала.

***

Чарльз крутил в руках заколку, которую сделал для него Эрик, и невидящим взглядом смотрел на каменные стены пещеры, в которую через несколько сквозных проломов все же проникал солнечный свет. Но основное свечение исходило от растений, излучавших зеленоватое сияние, которые поросли на стенах их нового «дома». Тревога не отпускала его сердце, и аппетит совсем пропал. Уже третий день он косился на Кейна и все ждал, когда тот вернется с добычей или, на что Чарльз втайне надеялся, не вернется вовсе. Но пока все было тихо и почти не отличалось от их прежней жизни. Даже спокойнее. И это настораживало.

— Чарльз?

— М-м? — Ксавьер даже не обернулся на голос сестры, продолжал лежать на своем плоском камне, на котором он свил себе уютное гнездо из водорослей.

— Ты не против?

— А что, уже пришло время? Мы вроде только вчера ночевали вместе.

— А я что, теперь могу к тебе заплывать, только чтобы отмазаться от Марко? — прошипела Рейвен и, подплыв к брату, несильно стукнула его по лбу.

— Ай. Ладно, прости. Конечно, ты можешь…

— Ого, какая красивая! Ты нашел ее среди обломков? — Рейвен указала на заколку в руках Чарльза и плавно устроилась рядом с ним.

— Что-то вроде того, — сказал Чарльз и убрал заколку, прежде чем Рейвен успела бы взять ее из его рук. Она любила подобные вещицы, но этой единственной частицей своей земной жизни, оставленной ему Эриком, Чарльз не готов был делиться.

— Эй, ну дай посмотреть, — обиделась русалка.

— Рей, я немного не в настроении. Ты просто так пришла или что-то хотела? — устало спросил Чарльз и перекатился на живот.

— Хотела тебя проведать. Ты стал слишком тихий и какой-то замкнутый. Решила узнать, в чем дело.

— Я в порядке.

— А вот и нет.

— Я устал.

— Все мы устаем, но ты уже давно такой.

— Сильно устал.

— Не ври. В чем дело? — настаивала девушка. Она сменила цвет с голубого на малиновый, явно начиная злиться.

Чарльз уткнулся в некое подобие подушки, нервно подергивая хвостом, не зная, стоит ли говорить с сестрой. Он чувствовал ее выжидающий взгляд. Из всей этой стаи она была ему особенно дорога и по праву могла называться его сестрой. Но даже с ней не обо всем можно было говорить. Далеко не обо всем. Пусть даже Чарльз не сомневался в том, что она не сболтнет потом ничего лишнего.

— Может… я был неправ. Все это время. И то, чему меня учили, ложно? — едва слышно спросил Ксавьер и посмотрел на сестру в ожидании ответа.

— О чем ты? — осторожно уточнила она, но алый оттенок ее кожи сменился на привычный синий.

— О нашем народе. Я всегда думал, что есть только та правда, что была в прежней стае. Что мы не должны рожать и рождаться без одобрения океана. Что цель наша в созидании и в самой жизни. Но… у людей все иначе.

— Откуда ты знаешь, что там у людей?

— Я… плаваю в порт. Не бойся, я очень осторожен. Меня никто не видит. Но я могу наблюдать. Изучать. И последние недели, слушая их жизнь, мне все больше начинает казаться, что и наши устои неверны.

— В чем именно? Ты же знаешь, мир людей куда противнее, чем кажется. Там тоже нужно выживать, и даже хищнику куда опаснее.

— Да. Но их отношения кажутся куда приятнее, чем у нас.

— В каком же это месте? — удивилась Рейвен, а Чарльз пожал плечами, вот только сестра ждала подробного ответа.