И теперь, имея на руках чертежи, которые он смог набросать за это время, нужно было присмотреться к материалам на рынке и подумать о том, как лучше обустроить жилище для русалов. И стоит ли делать несколько комнат? К примеру, чтобы вышло что-то вроде развивающегося подземного озера, огороженного стенами, чтобы у Чарльза было подобие своей подводной комнаты, у которой при этом был бы деревянный настил сверху. Своеобразный берег, где он смог бы проводить время вместе с Эриком, не боясь, что их увидят остальные. Или все же лучше, если он будет как и прежде относить Чарльза к себе? Он был бы рад этому варианту и возможности засыпать вместе с Чарльзом, согревая его своим теплом…
— Проклятье, — выругался Эрик и впился в обложку книги, которую просматривал в лавке.
Он почувствовал, как тело отозвалось на эти мысли, и уже казалось, для того, чтобы кровь воспылала, было достаточно одного имени Чарльза. Но и здесь он не терял надежды. Лишь чувство вины постепенно начинало уничтожать хорошее расположение духа, напоминая, что он не может и дальше так играть с Чарльзом.
Эрик закрыл книгу о новых видах птиц и отложил ее к стопке других, что лежали на прилавке возле кассы. Петь больше не хотелось, и, глядя на купленные для Чарльза подарки, Эрик понимал, что не сможет обманывать его и дальше.
***
Чарльз ненавидел водоросли всей душой. И если из разных видов можно было сделать сумки и некоторую одежду или одеяла, то в качестве еды они были просто ужасны. Особенно остро он стал это понимать только после стряпни Эрика, от одних воспоминаний о которой невольно урчало в животе. И сейчас, собирая противную подводную зелень, он понимал, что нужно было лишь претерпеть пару дней. Да и настроение было приподнятым, несмотря на то, что у них с Эриком состоялся не самый приятный разговор. В итоге все прошло хорошо. Остаток дня он провел в ванной, читая книгу и обсуждая ее с Эриком, а потом тот пообещал принести книгу о зверях с материков, чтобы показать Чарльзу причудливых животных его мира, и этого русал ждал с нетерпением. Как и самой встречи с Эриком. Ему все еще было неловко за свою ошибку. За свое собственное тело, которое больше его не слушалось, если речь шла об Эрике. О близости с ним, о его запахе, его прикосновениях. Успокаивало лишь то, что сам Леншерр во всем этом видел только проявление их близкой дружбы. Успокаивало, потому что сам Чарльз не знал, что делать со своими желаниями, и было проще понимать, что они не могут быть воплощены в жизнь. Он же мужчина…
Чарльз встряхнул голову, но заколка, подаренная Эриком, крепко держала волосы, и они не лезли в лицо. Ксавьер гнал от себя эти мысли, но они то и дело возвращались. Вместе с предложением остаться у него… Океан Всемогущий! Как бы Чарльз хотел это сделать. Без оград и заборов. Просто забыть об обязательствах и опасности, что грозит ему. О стае фанатиков, которые хотят вновь посадить его на цепь, без конца заставляя искать слова в течении океана и определять местоположение неугодных людских кораблей, чтобы принести их в жертву глубине…
Он замер, сжав в руке водоросли.
Да. Оттого он плывет так далеко и не останавливается на месте. Ведь не останавливаются и они. Из-за них он терпит Марко, из-за них нигде не может задержаться надолго…
— Что с тобой, милый? — Шерон позвала Чарльза и сама подплыла ближе. — Понимаю, мне тоже не нравится это место. Оно не лучшее для жизни или для того, чтобы растить ребенка. Я знаю, вас с Рейвен это тревожит.
— М-м? А… нет, что ты. Мы оставались в местах и похуже, — Чарльз хмыкнул, продолжая собирать водоросли на ужин.
— Вряд ли, с трудом припомню.
— А та расщелина у самого дна? Среди светящихся хищных рыб, где было так холодно, что было страшно засыпать. И плавать было так тяжело, что казалось, будто весь океан давит на тебя, пытаясь размазать по дну? — напомнил ей Чарльз, и Шерон кивнула, признавая поражение.
— Да, а ведь Курт хотел там остаться, — вспомнила она. — Туда не заплывали ищейки.
— Зато там жила та безумная семейка скрещенных, — Чарльз поморщился, вспоминая уродливых русалов из вида глубоководных, с белесой полупрозрачной кожей, светившейся изнутри так, что можно было различить их внутренности. А их живорожденным детям достались уродливые длинные клыки и пустые, почти безумные глаза.
— Не думай о них, милый, — посоветовала Шерон и погладила Чарльза по плечу, — ваши дети будут нормальными.
Чарльз встрепенулся и посмотрел на нее растерянно. Он на мгновение сосредоточился, чтобы проверить, что в воде никого поблизости нет. Он ощущал мельчайшие колебания течений, каждое движение воды, то, как она скользила, огибая все препятствия на своем пути. Сначала он засек Рейвен. Она отдыхала в одной из пещер, как ей и велел Марко. Сам вожак с сыном были далеко от места сбора водорослей, уже почти там, где Чарльз засек для них нескольких крупных крабов, которым теперь предстояло стать их ужином, если «охотники» успеют на место до того, как добыча скроется из виду.
— А… если их не будет вовсе? — тихо спросил он у той, кого мог бы назвать матерью. Она непонимающе смотрела на Чарльза и все поправляла свои светлые волосы, не зная, что ответить.
— То Марко поймет. Он знает, что это не всегда возможно. Но… — она наклонилась к Чарльзу ближе, — милый, ты еще очень молод, и твое тело не до конца сформировано. Ты знаешь это. Еще есть пара лет, и после ты сможешь попробовать снова.
— Хватит! Я не… ар-р, — Чарльз отплыл от нее и посмотрел почти с отвращением. — Это худшее, что есть в нашем виде. Я сам не знаю, что со мной творится! Порой… порой… — Чарльза едва не затрясло от внезапно вспыхнувших чувств, от его растерянности и злобы на самого себя и на тот жар, что преследовал его последние несколько дней, — …я жалею, что не могу быть человеком! — он не крикнул это, а почти прошептал и застыл, пораженный осознанием того, что только что произнес. А затем выронил сумку с водорослями и сорвался с места, оставив после себя лишь вереницу пузырей.
— Чарльз, милый, куда ты?! — она замерла на месте, глядя, как приемный сын скрывается в мутноватой темной воде, но не стала его догонять. Каждый раз, когда он уплывал, а Шерон не знала, где он и что с ним происходит, она всегда понимала одно — там ему лучше. Это читалось в его глазах и улыбке, в легкости, которой так и веяло от Чарльза после его очередного заплыва. И каждый раз Шерон надеялась, что ее Чарли просто хватит ума не возвращаться…
***
Путь был неблизким, но Чарльз не позволил себе сделать привал, словно боялся, что любая минута промедления лишит его чего-то важного в этой жизни. Он точно это знал. И это был не шепот всезнающего океана, а обычная логика, которая говорила ему, что они будут уплывать все дальше и дальше, и в какой-то момент у него не будет сил доплыть до Эрика. Когда-нибудь он просто не сможет этого сделать.
Он сам говорил, есть только этот момент. Только то, что происходит сейчас. Так почему он тратит дни, проводя их в холодной расщелине. Почему дает времени ускользнуть, пока сидит на холодных камнях, вслушиваясь в течение и пытаясь найти ищеек Синистера, которые уже давно потеряли их след, вместо того, чтобы провести еще хотя бы один день с Эриком?
Когда Чарльз добрался до берега, была уже глубокая ночь, но, к его удивлению, он застал Эрика на берегу. Тот расстелил плед и читал книгу в свете золотистого фонаря и ярких, мерцающих серебряными бликами звезд. Чарльз хотел окликнуть его сразу, но почему-то помедлил. Замер, глядя на то, как свет скользит по лицу Эрика и переливается пламенем в его глазах, и понял, как сильно скучал по нему, пусть и прошло всего три дня.
Это чувство… его тянуло сюда каждую минуту, что он был под водой. Оно росло день ото дня и норовило поглотить Чарльза полностью. И если прежде он пытался от него избавиться или игнорировать его, то сейчас он хотел в нем раствориться. Всего раз… пока он еще может, пока его миром снова не станет океан.
— Эрик, — позвал Чарльз, подплывая ближе, и на этот раз Леншерр услышал его сразу, тут же поднялся и начал выискивать своего русала в воде.
