У Уиллоу пересохло во рту.

– Я… я взяла его за руку. У Стивена пальцы такие тонкие, а у этого… этого человека они были как обрубки.

Гидеон стоял возле раковины, скрестив руки на груди, с бесстрастным лицом. Когда он заговорил, голос его зазвучал, как шершавая галька:

– Одевайтесь, миссис Маршалл. Мы едем в город. Уиллоу ощутила безудержную тревогу:

– Зачем? Гидеон, сейчас полночь!

– Твой отец считает, что его единственный сын мертв. Мы – особенно ты – скажем ему, что человек, лежащий в могиле, не Стивен.

Не чувствуя своего тела, Уиллоу поднялась со стула и направилась к черной лестнице. Она одевалась очень долго, или ему так показалось.

Позднее, стоя перед дверью дома Девлина, Гидеон громко постучал. Он был холоден и осмотрителен и не сказал Уиллоу ни слова о ее обмане. Почему он не сердится на нее? Почему никоим образом не покажет ей, понял ли он, что она сделала?

Дверь открыл сам Девлин, выглядел он сонным и изможденным. Он успел натянуть брюки, но рубашка была застегнута не на те пуговицы.

Глядя на него в тот миг, пока он пытался как-то осознать, что к нему в полночь заявились гости, Уиллоу вдруг поняла, что пережил ее отец и как он до сих пор страдает. Одно лишь ее слово могло бы избавить его от этой боли.

Девлин слегка подтолкнул ее вперед. Команда была молчаливой, но ослушаться было невозможно.

– Папа, – выпалил Уиллоу, – мне… мне надо тебе кое-что с-сказать.

Девлин пристально посмотрел на дочь, зевнул и провел рукой по густым седеющим волосам. Вдруг он как-то оживился.

– Тогда входите, – рявкнул он, приглашая их в кабинет.

Там он зажег лампы и запер двери, в то время как Гидеон упал в кресло, а Уиллоу стала ходить взад-вперед перед камином.

– Ну? – спросил судья.

Уиллоу бросила взгляд на мужа и поняла, что от него ей помощи не дождаться, сочувствия тоже.

– Этот… этот человек, который там, в могиле, через д-дорогу, это не Стивен, – сказала она.

Девлин весь напрягся, гневно посмотрев на дочь. После минутной гнетущей паузы он остановил ее, схватив за плечи.

– Что? – прохрипел он.

Слезы покатились по щекам Уиллоу.

– Стивен жив, папа, – со стыдом сказала она. Почему она не сказала ему раньше? Почему она не послушалась Дафны и Стивена, которые говорили, что Девлин должен знать?

Из груди Девлина вырвалось хриплое всхлипывание.

– Боже праведный, как…

Уиллоу не могла говорить, а Гидеон, казалось, был не намерен вмешиваться.

– Почему же ты не рассказала мне?

– Я боялась, – с трудом ответила она, потрясенная гневом отца.

– Где он теперь? Он в безопасности?

– Я не знаю, где он, папа. Но с ним все в порядке и… насколько это возможно, он в безопасности.

– Когда ты видела его в последний раз? Уиллоу чувствовала себя так, словно эти двое мужчин поставили какой-то барьер между собой и нею.

Возможно, никто из них больше не будет ни любить, ни доверять ей.

– Он иногда приходит к п-пруду, – призналась она наконец, бросив на Гидеона испуганный взгляд.

– Вот почему ты бродила по ночам, – холодно предположил он.

Уиллоу кивнула.

– Боже праведный! – застонал Девлин. – Мне следовало догадаться!

Уиллоу смотрела на него, ища прощения в его лице.

– Папа, я…

Девлин сделал шаг назад, глядя на нее так, словно она была незнакомкой.

– Уиллоу, я так горевал, – устало изумился он. – Я рыдал, я мучился, я страдал из-за потери сына, из-за того, что я изменил ему…

– Мне казалось, что я делаю то, что нужно, папа! Гидеон презрительно фыркнул и поднялся.

– Все ради Стивена, – сказал он, направляясь к дверям.

Уиллоу испугалась, протянула к нему слабую руку:

– Гидеон…

Он обернулся, смерив ее уничтожающим взглядом, а потом хмуро улыбнулся тестю.

– Оставляю вам вашу дочь, сэр. Да поможет вам Бог, друг мой.

Сказав это, Гидеон ушел, и комната, казалось, закачалась в ответ. Уиллоу в отчаянии посмотрела на отца, уверенная в том, что он тоже отвернется от нее.

– Папа…

Девлин вздохнул и обнял дочь:

– Знаю, милая, знаю.

Гидеон бросил записи, которые вел Митч Крубер, прямо перед Джеком Робертсом, чуть не опрокинув его чашку с кофе.

Мария, опустив глаза, вышла из кухни.

– Посмотрите сами, – прохрипел Гидеон. Робертс просмотрел аккуратные заметки на первой странице первой книги.

– Я верю тебе, – устало сказал он. – По правде говоря, Гид, я слишком выдохся от этих битв с дочерью, чтобы хорошо соображать.

Гидеон вздохнул, налил себе кофе.

– Она все еще притворяется больной? Робертс кивнул.

– Что делать человеку с такой дочерью? – пожаловался он. – Она встречается с проклятым преступником…

– Стивеном Галлахером, – поправил Гидеон, бросив многозначительный взгляд на книги Крубера. – Он не виновен в преступлениях, он просто надоедливый тип, Джек.

– И тем не менее ты поймешь меня, если я скажу, что хотел бы видеть, как его повесят, – вздохнул Джек Робертс. Вид у него был отрешенный, казалось, он состарился за эти дни.

Гидеон хмуро улыбнулся. Может быть, и у него когда-нибудь будет дочь? И если так, он надеется, что ему не придется пережить то, что пережили Джек или Девлин.

– Да, я бы понял. Поедешь со мной в Хелену поговорить с губернатором?

– Мне тут делать нечего, – вздохнул Робертс. – Так что поехали.

Спустя полчаса они уехали.

Дафна откинула одеяло, уставившись на Уиллоу широко раскрытыми глазами.

– Уиллоу, я же тебе говорила! – запричитала она. – Я говорила, Гидеон придет в бешенство!

После того как Гидеон выбежал прошлой ночью из дома, оставив ее на попечение отца, Уиллоу не сомкнула глаз. Теперь, уронив голову, она присела на край кровати Дафны.

– Я знаю, он больше не возьмет меня к себе, – сказала она. – Никогда.

Оставшись наедине с подругой по заговору, Дафна поняла, что ей незачем разыгрывать из себя больную. Она села рядом с Уиллоу и обняла ее за плечи.

– Я тоже виновата. Я возьму на себя часть вины.

– Если ты говоришь о Гидеоне, то это не поможет, – мучила себя Уиллоу. – Я навсегда потеряла его.

– Нет, он тебя простит, как только у него будет время все хорошенько обдумать…

Уиллоу вспомнила, как холодно и бессердечно он прогнал ее, и заплакала.

– Мне придется уехать из Вирджинии-Сити, – всхлипывала она. – О, Дафна, я бы не вынесла этого – жить в этом доме, когда он там…

Дафна сочувственно прижала ее к себе.

– Гидеон любит тебя, Уиллоу. Он не сможет злиться так долго.

Уиллоу вспомнила нежный, смущенный взгляд Гидеона, когда он дарил ей заводную обезьянку прошлой ночью, и почувствовала себя брошенной. Ей не верилось, что тот же самый человек ушел от нее, даже не оглянувшись.

– Он был так спокоен, Дафна, так холоден. Я отдала бы что угодно, только бы он кричал и ругался, вместо того чтобы уйти вот так!

Дафна вздохнула:

– Вы друг друга стоите. И по правде говоря, мы такую кашу заварили.

Уиллоу кивнула, и обе женщины вместе расплакались, потому что одна любила не того мужчину, а другая лишилась того, которого любила.

Пойти на спектакль в сопровождении Захария было идеей Дафны; Уиллоу просто пошла вместе с ними, потому что ей нужно было отвлечься от путавшихся мыслей. Постановка «Ричарда III» была просто пыткой, так как актеры передвижного театра испортили всю пьесу.

Уиллоу шепотом извинилась перед Дафной и Захарием и ушла после первого акта, задержавшись перед внушительным зданием театра, глубоко дыша И думая, где в этот момент может быть Гидеон. Вернулся ли он на ранчо? Был ли он с какой-нибудь женщиной?

Она слегка ссутулилась. При своей любви к занятиям любовью Гидеон скоро найдет себе кого-нибудь еще. А что будет с самой Уиллоу? Сможет ли она полюбить другого мужчину так, как любила Гидеона, или до конца жизни ей придется сгорать от неутоленного желания?