Стивена не было. Дафна вздохнула и подняла глаза в усеянное звездами небо, как будто искала там какой-то знак. Ей не нужно встречаться со Стивеном Галлахером в конюшнях его отца; в самом деле, она была бы просто дурой, если бы сделала это, полной дурой. Его разыскивают, он враг ее отца. Несомненно, для него лишить ее невинности было бы просто забавой, и не более.

Дафна снова вздохнула. Она знала, что могла бы стоять здесь и размышлять о чем угодно. Но когда танцы закончатся и дом Галлахера затихнет, она встретится со Стивеном.

– Если ты когда-нибудь снова появишься на людях в таком платье, – пропел Гидеон, натянуто улыбаясь, когда он танцевал со своей женой, – я положу тебя кверху задницей себе на колено!

Уиллоу была уязвлена, но она вызывающе тряхнула головой и зло посмотрела в лицо Гидеону.

– У тебя будет сердечный приступ, когда получишь счет, – сказала она.

У него привычно дрогнул мускул на щеке.

– Ты записала это на мой счет? – сказал он сквозь сжатые зубы. – Хорошо. Это дает мне право порвать его на мелкие кусочки.

– Ты не посмеешь, Гидеон Маршалл!

– Посмотрим, колдунья.

У Уиллоу появились слезы в глазах.

– Я думала, тебе понравится платье, – сказала она, не в силах скрыть свои чувства.

Лицо Гидеона смягчилось, и он немного крепче прижал ее.

– Мне понравилось, – ответил он.

– Но…

Он потянулся и дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа.

– Ш-ш-ш, – нежно перебил он ее, – я попытаюсь объяснить свое грубое и недостойное поведение.

Уиллоу смотрела на него, ожидая и моля, чтобы эта жестокая и глупая игра, которую они затеяли, поскорее кончилась.

Гидеон улыбнулся, уводя ее к открытым дверям, в уединение за стенами зала. Сжимая ее руку, он повел ее через затененное крыльцо к знакомой коляске. Дойдя до нее, он поднял Уиллоу, усаживая на сиденье и забираясь вслед за ней.

– Уиллоу, я понимаю, что человек не может владеть другим человеком, – сказал он небрежно. – Я знаю это и все равно пытаюсь владеть тобой, прости меня.

– А какое это имеет отношение к моему платью? – спросила она, всерьез смутившись.

Он засмеялся и взял ее руки в свои.

– Самое прямое, – признался он. – Уиллоу, я пытаюсь быть объективным с тобой, честное слово. Но когда на тебе такое платье, что все мужчины смотрят на тебя, не замечая ничего, кроме твоих прелестей…

Уиллоу покраснела и с трудом сглотнула.

– Ты просто ревновал, – сказала она, и хотя все было кончено, казалось, ей не доставила удовлетворения мысль, что она добилась своего.

– Ревновал? – протянул он. – Боже, это слишком мягко сказано! Я успокоился единственный раз, когда ты танцевала с отцом.

Под козырьком коляски было темно и тепло. Уиллоу ощущала присутствие Гидеона намного ближе, чем в зале во время танцев. Он крепко обнял ее.

– Прости меня, – сказала она, в голосе звучали катившиеся по щекам слезы.

– За что? – проворчал Гидеон нежным шепотом. – За то, что ты такая красивая и все мужчины в зале, кроме судьи, разумеется, хотели, чтобы ты просто выпала из своего платья?

Уиллоу непроизвольно фыркнула:

– Ты тоже на это надеялся?

Он усмехнулся:

– Да. Но я бы застрелил первого, кто посмотрел бы.

– Т-ты и правда собираешься порвать мое платье?

– М-м-м, – хрипло ответил он, размышляя. – Разумеется, нет. Я хочу, чтобы ты носила его для меня. – Гидеон отпустил тормоза коляски и взял в руки вожжи. Через миг терпеливая лошадка уже увозила их прочь с танцев.

– А к-как же Дафна? – спросила Уиллоу.

– А что она? – парировал Гидеон, кладя руку на полное бедро Уиллоу.

– Ты не можешь просто так уехать, оставив ее…

– Конечно. Девлин проводит ее домой, когда танцы кончатся.

Необычайно волнуясь, Уиллоу сцепила пальцы на коленях.

– Куда мы едем? – решилась она спросить, когда они оставили Вирджинию-Сити позади. Их дом был в противоположной стороне.

Гидеон что-то напевал про себя. Когда Уиллоу задала свой вопрос, он остановил коляску возле небольшой рощицы. Они были совершенно одни, и оттого, что они сидели лицом к весенней луне, коляска была наполнена серебристым светом.

– Скидывайте платье, миссис Маршалл, – тихо сказал он.

Уиллоу сидела не двигаясь, прикованная к своему месту, уставившись на человека, который имел над ней такую невероятную власть.

– Сейчас же, – добавил он дружелюбно. Дрожащими от желания и так и не нашедшего выхода протеста, Уиллоу взялась за вырез платья. От легкого движения вниз ее пьянящая, белая от молочного света луны грудь выскользнула наружу.

Гидеон втянул в себя воздух и осторожно дотронулся до ожидавшего его прикосновения пурпурного бугорка кончиком пальца.

– Моя, – сказал он скорее изумленным, нежели собственническим тоном.

Уиллоу задрожала от острого наслаждения, пробежавшего по всему ее телу.

– Да, – ответила она.

Гидеон наклонился, обхватил пульсирующий бугорок зубами.

– Только моя, – сказал он.

Уиллоу ощутила, как ее тело готовится принять его.

– Да, – уступила она, вдыхая это слово, вместо того чтобы сказать его.

Быстрым движением он усадил ее лицом к себе на колени, раздвинув ее ноги на узком сиденье коляски. Другим движением зубов он заставил нераспробованный бутон стать жгуче твердым.

– Распусти волосы, – приказал он.

Уиллоу вздрогнула, и когда подняла руки, чтобы вынуть шпильки из тяжелой прически, он губами поймал сосок, с которым играл, и стал ласкать его языком. Левой рукой Гидеон схватил ее запястья над головой.

– Гидеон, – всхлипнула она в восхищении.

Он каким-то образом ухитрился освободить ее волосы от шпилек, не отпуская при этом ее рук.

– Откинься назад, маленькая язычница, и позволь мне попировать.

Уиллоу застонала, сопротивляясь. Но рука Гидеона уже нашла путь под ее просторными юбками в атласные трусики.

– Откинься назад, – повторил он.

На этот раз Уиллоу подчинилась.

Гидеон наклонил голову, впиваясь в одну грудь, глубже засунул пальцы, доведя ее до жгучего, животного облегчения движением большого пальца. Ее дикие крики доставляли ему явное удовольствие.

Однако довольно скоро наступила очередь Уиллоу управлять. Став на колени на полу коляски, бесстыдно расстегнув уже и без того готовые оторваться пуговицы на его брюках, она добилась своего с Гидеоном Маршаллом и сделала это прекрасно.

Мария приветствовала Уиллоу яркой, как утреннее солнце, улыбкой.

– Вернулись забрать вещи, сеньора? – пропела она, снимая с полки буфета чашку и блюдце и наливая кофе.

Уиллоу слегка покраснела и села за кухонный стол. Уже не в первый раз ее поразила мысль: как странно чувствовать себя гостьей в этом доме, который был так дорог ей до сих пор, пока не появился Гидеон.

– Да, – ответила она наконец. – Папа привез Дафну домой после танцев вчера?

– Si, – ответила Мария, но в глубине ее темных глаз Уиллоу заметила тень неуверенности.

– В чем дело, Мария?

Мария вздохнула и пожала полными плечами:

– Это все сеньор Стивен. Он был здесь, chiquita. Уиллоу с нервным стуком поставила чашку на блюдце.

– Здесь? В этом доме?

– Нет, – горестно покачала головой Мария, и ее черные волосы заблестели в лучах солнечного света, лившихся из окна. – Он приходил в конюшни. И сеньорита… она ходила туда к нему.

Обидевшись за Дафну, пораженная тем, что Стивен мог так бесстыдно воспользоваться своим шансом, Уиллоу закусила губу и побледнела.

– Ах, Мария, ты себе не представляешь…

– Si, – печально сказала Мария. – После того как сеньорита вернулась домой, она много плачет.

– Ты к ней ходила, Мария?

– Нет. Что я могла сказать, chiquita? Я не могла сказать сеньорите, что все будет хорошо.

Теперь уже Уиллоу покачала головой. Забыв о кофе, она поднялась из-за стола и пошла к черной лестнице. Минуту спустя она тихо стучала в дверь Дафны.