— Вам известно, — вслух спросил я, — отчего могли убить вашу… коллегу, господин Валленкур?

— Н-н… нет. — замотал головой Валленкур. — Понятия не имею…

— Точно? — прищурившись, глянул на него я. Валленкур отшатнулся, словно ударенный током. — Ревнивые подруги, мстительные друзья, карточные долги?

— Нет! — воскликнул Валленкур. — Хироко не играла в карты, ничего такого, и у неё здесь не было друзей! Ну, она… понимаете, она нездешняя, господин инспектор. — я понимающе кивнул, давая ему знак продолжать, — У неё были только я и Анжи, господин инспектор, и я не знаю… никого, кто мог бы сделать… такое. — последние слова Валленкур произнёс сдавленным голосом. Либо по нему плачет Национальный театр драмы и комедии, либо он действительно представить себе не мог, что кто-то перережет его — подруге? девушке? — горло, да ещё и таким образом.

— Как видите, кто-то сделала, господин Валленкур. — сказал я. Он ничего не ответил. Я отвернулся к сияющим экранам.

— Жюст, приём.

— Слушаю. — отозвалась моя напарница. — Ну, что там?

— Подымайся, полюбуешься. — ответил я. — Интересно, блин.

— Ну, раз интересно… сей секунд. — сказала Фудзисаки и отключилась.

— Мне помочь?.. — тихо спросил Валленкур. Я помотал головой.

— Сама справится. Господин Валленкур, — я вздохнул, — вашей подруге только что перерезали горло виброклинком. Вы уверены, что точно не знаете, почему?

— Говорю же вам, нет! — выкрикнул Валленкур. — Клянусь вам, я не знаю, господин инспектор! Хироко… Хироко всегда была такой… такой хорошей, пунктуальной, работящей, самой лучшей девушкой во вселенной! — его голос сломался от рвущихся наружу рыданий. — Понимаете, господин инспектор?!

— Понимаю. — сухо ответил я. Валленкур рухнул на колени, обхватив трясущиеся плечи руками, и зарыдал. — Я всё понимаю.

Я несколько покривил душой. Откровенно говоря, сейчас я не понимал совершенно ничего.

Но в том, чтобы понять, и заключалась моя работа.

Младший инспектор Жюстина Фудзисаки появилась почти мгновенно — почему-то у меня лифт тащился, как троллейбус на батареях, но Жюстине это не помешало.

— Ой, а у вас там фуражка валяется. — сообщила она, перемахнув через комингс. Я прищурился. Мы с ней почти одного роста — я на пару сантиметров пониже — но у Фудзисаки большая часть этого роста ушла в ноги, и чудеса лёгкой атлетики она демонстрирует весьма часто.

Ещё Фудзисаки сходит с ума по всему, у чего есть ствол и спусковой крючок, и это не самая лучшая черта её характера. Учитывая, что в своё время Жюстина трижды становилась чемпионкой Академии по стрельбе, к её маленьким странностям я уже давно привык.

— Пускай валяется. — ответил я. Фудзисаки осторожно обошла всхлипывающего Валленкура и пересекла диспетчерскую. — Вот, полюбуйся.

Жюстина полюбовалась.

— У-у-у. — протянула она, обходя кресло и разглядывая труп покойной Вишневецкой. На лице напарницы не дрогнул ни один мускул. — Чем это её так?

— Виброклинком. Но я не знаю, тут хоть электропилой. — я пожал плечами. — Разницы никакой.

— Да уж, — поморщилась Фудзисаки, наклонившись к самой растёрзанной шее Вишневецкой. Чему я искренне завидую у своей напарницы, так это крепости желудка; на моей памяти её никогда даже не мутило. Или, по крайней мере, она не подавала виду. — Кто это её так?

— Без понятия. — снова пожал плечами я. — Ну вот ни малейшего.

— И что ты думаешь? — прищурилась она, взглянув на меня.

— Я думаю, — ответил я, — что ты сейчас останешься здесь и расспросишь, — я кивнул в сторону бедняги Валленкура, — потерпевшую сторону. Постарайся разузнать о жертве побольше. Снимки я сделал, но если найдешь чего-то интересного…

— А комнату ты осмотрел?

— Осмотрел. — отмахнулся я. — Ничего.

— Совсем ничего? — повторила Жюстина.

— Совсем ничего. — ответил я. — Это и самое странное.

Перед приходом Фудзисаки я, действительно, воспользовался случаем и осмотрел диспетчерскую, в том числе и с помощью Линзы. Линза, главный рабочий инструмент полицейского (а вовсе не пистолет и даже не свежая коробка с эклерами), может и не такое, но в данном случае её усилия оказались напрасны.

Здесь были камеры наблюдения. Камеры наблюдения в последние полтора часа показывали исключительно помехи.

Здесь не было отпечатков пальцев — кроме Валленкура и покойной Вишневецкой. Я уже подшил к делу биометрические данные их обеих; разрешения на это мне не требовалось. Были и другие отпечатки, но они не вписывались во временной промежуток и принадлежали, скорее всего, другой смене.

И здесь не было следов. Не то, чтобы Линза могла разглядеть следы на твёрдом полу, но убийца — кем бы она ни была — явно не была любительницей. Я встречал предостаточно преступников, ухитрявшихся на месте преступления вступить в лужу крови или подсолнечного масла; выслеживать их было не просто неинтересно, а даже неспортивно. Убийца Вишневецкой определенно была не из таких.

Зачем профессиональной убийце убивать простую диспетчера?

Да ещё и таким образом?

— А что потом? — прервала мои размышления Фудзисаки.

— А потом звони в участок, — как ни в чём ни бывало ответил я. — Пусть высылают экспертов и забирают труп.

— А ты что?

Я развернулся на каблуках и замер, всё ещё глядя на неё.

— Тут ещё шлюзовая камера. — только и сказал я. — И пожарная лестница.

— О. - только и сказала Жюстина.

— Я немного задержусь.

— Да богов ради. — отмахнулась она. Я кивнул и вышел из диспетчерской, по дороге едва не наступив на горемычную фуражку Валленкура.

Остановившись на лестничной площадке, я вытащил Линзу. Камеры обнаружились почти мгновенно.

Когда и они продемонстрировали мне сплошные помехи, я недоумённо приподнял бровь. Система видеонаблюдения, не работающая в одной комнате — нечто из ряда вон выходящее, но это единичный случай. Система видеонаблюдения, не работающая в двух комнатах…

Ступеньки дребезжали, пока я спускался по ним. Сбежав на второй этаж, я сделал то же самое. Камеры шли помехами. Больше того, они шли помехами ровно столько же, сколько и все остальные — последние полтора часа.

Это было очень подозрительно. Если система видеонаблюдения не работает во всей диспетчерской (одной из четырёх диспетчерских в Порту, но всё же), то это уже не просто из ряда вон выходящее. По всем правилам, Портовая Администрация уже полтора часа должна была бить тревогу; но вместо этого всё, что получает МВД — это вызов от Валленкура?

Я тяжело вздохнул и обернулся к шлюзу. Люк поначалу не поддался, но среагировал на мою Линзу и послушно отскочил в сторону, встав на стопор. Валленкур и тут не лгал — шлюзовая камера была закрыта, как положено. Внутренний герметичный люк шлюза был распахнут; в самом шлюзе горел зелёный светодиод. Вдоль стен камеры выстроились стойки с безжизненно свисавшими с них скафандрами.

Я поднял Линзу. Список камер наблюдения вылетел мне прямо в лицо. Когда первая же из них продемонстрировала мне серый шум помех, я даже не удивился.

Всё-таки Валленкур был на редкость невнимательным помощником диспетчера: проворонить выключенные камеры… Я пожал плечами. Ладно, это мы ещё проверим.