- Нет, лучше, чем вишни, кое-что другое, - наконец оборачивается на него Баки.

- И что это? – сдается Тони. – Скажи, что ты хочешь, и я тебе это принесу. Даю слово.

- Героин, - отвечает Баки, и в отблесках заходящего солнца его глаза выглядят странно светлыми и пустыми.

Тони молча закрывает лицо руками. А потом произносит вслух:

- Джарвис…

- Да, сэр? – услужливо отзывается приятный голос.

- Ты слышал, что просил мистер Барнс?

- Да, сэр.

- Принеси это, - велит Старк.

- Дозировка, сэр?

- Три грамма, - быстро отвечает Баки.

- Сэр, обращаю ваше внимание, что это смертельная дозировка, - вежливо комментирует Джарвис.

- Ты решил уйти красиво, Джимми? – поднимает бровь Тони.

- Нет, просто мне надо больше, чем другим, - спокойно смотрит на него Баки.

- Джарвис, пришли Дубину с тем, что просит мистер Барнс.

- Желательно, сразу в шприце, готовый, - добавляет Баки.

Теперь Тони прохаживается туда-сюда перед окнами.

- Стесняюсь спросить, тебе героин вместо сухпайка в Гидре выдавали? – ядовито спрашивает он.

- Нет, мне иногда колол его Рамлоу после миссий, - объясняет Баки. – Хорошо снимает боль – сразу и целиком, любую. У меня он не вызывает привыкания. Это здорово расслабляет, и я потом хорошо сплю.

- Н-да, колыбельные тебе Рамлоу, случаем, не пел? – бормочет под нос Тони.

- У него нет слуха, - отвечает Баки.

Дверь открывается, и Дубина подкатывается к Старку, держа на подносе шприц с мутной жидкостью.

- Это туда, - морщится Тони.

Баки легко поднимается на ноги, берет шприц и идет к дивану. За окнами гаснет небо, и сумерки мягко скрадывают все предметы.

- Как я хочу спать, - тихо говорит Баки, укладываясь на диван.

Лицо у него бледное, словно у покойника, волосы слиплись, и только губы алеют узкой раной.

Баки закатывает штанину на ноге, и поднимает взгляд на Тони:

- Помоги мне. Неудобно же.

Тони закатывает глаза, но подходит ближе.

- Что нужно делать?

- Перехвати ногу над веной, - просит Баки. – Вот она, видишь, синеет под кожей?

- Я думал, надо на руке вену искать, - хмурится Тони.

- Ну, конечно, а то мы дураки были, - фыркает Баки. – Чтобы так спалиться перед Пирсом. На руке было бы заметнее. А ногах все успевало зажить.

Тони пережимает ногу, ладонями чувствуя жар сухой гладкой кожи. Баки медленно вводит иглу в вену, и проталкивает поршень вперед. Потом закрывает иглу колпачком, роняет шприц на пол и вытягивается на диване.

- Я могу сделать что-то еще? – спрашивает Тони.

- Помолчать.

- Я тебе мешаю? – Тони отступает на шаг назад.

- Мне насрать, - хрипло отвечает Баки. – Вся моя жизнь последние семьдесят лет прошла под прицелом чужих глаз и камер. Онлайн телешоу – «Зимний солдат и его смертные грехи».

Мягкий голос Баки затихает, и Тони смотрит на то, как вздрагивают длинные черные ресницы. Барнс обмякает на диване и дышит почти неслышно. Он запрокидывает голову и беззащитное горло открыто перед Старком. Сейчас не нужен даже костюм: можно взять любую дубинку и проломить ему голову. Или медленно, тщательно перерезать горло. Баки уже спит так крепко, что ничего не почувствует.

Чтобы проверить, Тони подходит ближе и пальцем приподнимает веко на правом глазу. Мелькает голубоватый белок закатившегося глаза. Баки даже не шевелится. Обтянутая черной тонкой майкой грудь едва заметно вздымается на вдохе.

Сейчас Старк может рассмотреть Барнса вблизи. Во сне у того разглаживаются морщины на лице, и оно вдруг становится совсем молодым. Светлым, чистым, таким, каким оно, возможно, могло бы быть у Баки Барнса, который вернулся с войны домой, познакомился с хорошей девушкой и влюбился в нее по уши.

Губы вдруг раздвигаются в смущенной, неуверенной усмешке, а потом Баки приоткрывает рот и меняет положение тела. По щекам разливается легкий румянец. И Тони с изумлением слышит тихий-тихий, нежный полустон-полувздох.

- Да, детка, - шепчет Баки, подставляя шею под невидимые поцелуи. – Господи…

Баки выгибается на диване и мычит от блаженства. Тони крайне неловко, и он напоминает себе, что надо немедленно уйти. Но почему-то остается на месте, завороженно наблюдая за самой интимной сценой, которую только можно придумать.

Баки долго выдыхает и лоб у него покрывается бисеринками пота, ресницы дрожат, а рука поднимается в воздух, оглаживая невидимый изгиб.

- Детка… - нежно шепчут влажные губы. – Иди ко мне…

Тони неосознанно подается вперед, всем телом реагируя на этот чувственный призыв. Баки издает мягкий смешок и снова выгибается так, что ягодицы отрываются от дивана. Тони переводит взгляд на его ширинку, и глаза его изумленно распахиваются: у Баки стоит, и еще как.

Голова перекатывается по дивану, а вздохи становятся глубже и бархатней. Баки обнимается с невидимкой и просит ее:

- Детка, иди ко мне… Вот так…

Он стискивает зубы и морщится. Тони прекрасно знает, почему – стояк в штанах это дико неудобно. Баки ерзает на диване, культя трется об обивку, а вторая рука впивается в подлокотник. На лице Баки проявляется страдание, пот каплями стекает по вискам, рука дрожит, ноги трутся друг о друга. Баки мычит, и слушать это становится настоящим мучением.

- Вот черт, - беззвучно вырывается у Тони, а затем он подается вперед и накрывает ладонью пах Баки.

Даже сквозь ткань чувствуется, какое у него все твердое и горячее. Баки замирает, выдохнув. Тони, стиснув зубы, и краснея до слез, несколько раз сжимает чужой член через тонкую ткань.

Баки сжимается, вздрагивает и делает долгий выдох. Член под рукой пульсирует, на штанах расплывается мокрое пятно.

- Спасибо, - вдруг сонно бормочет Баки и переворачивается на бок. Дыхание его выравнивается, становится глубоким, губы приоткрываются. Волосы падают на лицо, прилипают.

Тони встает на ноги, и некоторое время смотрит на спящего. А потом на свои штаны – у него тоже стоит так, что больно терпеть.

- Черт, - вырывается у Тони. – Этого еще только не хватало!

***

- Просто доверься мне, - Старк разводит руки в стороны.

Баки мрачно и настороженно смотрит на него, и не двигается с места.

- Доверие, Джимми, это важно, - напоминает Старк. – Чем скорей мы будем друг другу доверять, тем скорее протез вернется на место. Считай это первым тестом.

- Я считаю, что ты мудак, - сообщает Баки.

- Джарвис? – обращается за переводом Тони, и, выслушав подсказку, отмахивается: - А, так ты меня просто мудаком назвал. Я уж думал, это предложение руки и сердца.

- Господи, - закрывает лицо единственной рукой Баки. – Как тебя все терпят?

- У них нет других вариантов, - ослепительно улыбается Старк. – Ну, ты идешь?

Баки следует за ним, впервые переступая порог своей импровизированной тюрьмы. Старк ведет его к лифту, заговорщески подмигивая и прикладывая палец к губам. Лицо Баки выражает полнейшее равнодушие.

Лифт везет их на самый верх, в роскошный пентхаус. Баки смотрится среди вычурной роскоши словно ворона, по ошибке залетевшая с помойки в распахнутое окно элитного коттеджа. Он кладет руку на левое плечо – за неимением возможности скрестить руки на груди, и демонстративно смотрит в потолок.

- Прошу, - распахивает перед ним дверь Старк, предлагая пройти вперед. – Это тебе подарок. На день рождения.

- Если верить отметкам в деле, то до моего дня рождения еще полгода, - замечает Баки, неподражаемо выгибая бровь.

- Это за прошлый, - закатывает глаза Старк. – Иди уже.

Баки дергает плечом и переступает порог, исчезая в полумраке.

- Джарви-и-и-с! – орет Тони, бросаясь в лифт. – Выведи мне на экран мистера Барнса!

Перед лицом Тони разворачивается голограмма изображения, поступающего с видеокамер в пентхаусе.

Баки стоит в просторной комнате, чья роскошь впечатлила бы даже президента. В ней царит полумрак, ползет дым, а в центре выгибается на шесте фигура с формами, при виде которых у Тони невольно наполняется слюной рот. Девушка знает свое дело: все ее движения чувственны, пластичны и выверены.