После этого следовала более трудная часть.

- Ты помнишь меня? – спрашивал Стив. – Не пытайся вспоминать детально. Просто кивни, если я тебе знаком.

Эти последние предложения пришлось ввести в последние два раза, потому что в первый раз Солдат надолго задумался, после чего выдал уже изрядно надоевшее «Сообщение о…».

Солдат кивнул. Помнит.

- Хорошо, - Стив приветливо улыбнулся, но в меру, стараясь не переборщить. У Солдата было чертовски хорошее чутье на фальшь, и в прошлый раз он чуть нахмурился и напрягся, когда Стив улыбнулся ему. В этот раз обошлось. – Я Стив. Я буду с тобой работать. Теперь с тобой буду работать только я.

Солдат еще раз кивнул. Это ему тоже было понятно.

*

Каждый день теперь проходил по строго определенному графику. Точнее, те три часа в день, которые Стив тратил на общение с Зимним Солдатом. Все остальное время уходило на недолгий сон и подготовку к этим занятиям, поэтому три часа каждый день являли собой тщательно отрепетированное выступление.

После пробуждения и подбора фраз вопрос-ответ, Стив отправлял Солдата в соседнюю комнату, дверь в которую всегда была открыта. Это был импровизированный спортзал. Пол здесь был устлан толстыми матами, туго сплетенными из соломы, хрустящими и пружинящими под ногами. Здесь была ростовая груша и бревно в дальнем конце зала. Окон не было тоже, зато зал заливал яркий белый свет.

Солдат занимался разминкой после сна, потом шел умываться. Санузел – маленькая клетушка из душа и туалета с умывальником. Войти в него можно было через спортзал, и он всегда был открыт, в отличие от помещения рядом. Эта дверь возле санузла пока была закрыта наглухо. За ней располагалось помещение, оборудованное под процедурный кабинет и медпункт одновременно. На всякий случай.

После утренних процедур Солдат возвращался в комнату, к завтраку. Тот был легким, в основном – смузи, соки, свежие фрукты и овощи. Ели они вместе. Это было правило. А покончив с завтраком, шли на тренировку в спортивный зал.

Они пытались тренироваться боем. Получалось плохо. Солдат дрался в полную силу, и его постоянно заносило вправо, поэтому он с завидной регулярностью оказывался на матах, и Стиву приходилось следить за спаррингом за двоих, придерживая и направляя несдержанную ярость противника.

Но он выбрал этот способ взаимодействия по трем причинам. Первая касалась мысли Стива о том, что драка – один из основных способов контакта Солдата с другими людьми, и через бой к нему легче пробиться. Вторая была более практичной. Еще во время их боя в лаборатории он отметил, что Солдат, потеряв руку, потерял с ней и ощущение привычного центра тяжести, а времени освоиться с этим у него не было.

Последней, самой главной причиной было то, что Баки сказал про калек.

…И еще то едва заметное выражение, которое мелькало в глазах Солдата, когда он смотрел на свое плечо.

После спарринга Стив отправлял его в душ, а когда Солдат возвращался, они ужинали. Стив наблюдал, запоминал и вносил корректировки в меню. После ужина всегда следовало одно и то же.

- Отдыхай, Солдат. Это твое свободное время.

- Что мне делать? – вопрос звучал спокойно, разве что чуть-чуть растерянно.

- Все, что хочешь, - отвечал Стив. – Здесь все в твоем распоряжении. Если тебе что-то нужно – дай мне знать. Кнопка для связи на стене слева от двери.

Солдат кивал. После чего Стив уходил к себе и, не включая света, следил за ним в монитор. Этот, последний час, был, пожалуй, важнее предыдущих двух. Стив наблюдал за тем, что он делает, когда остается один. Держал блокнот и карандаш наготове, прикипев к экрану взглядом. Поведение Солдата менялось. Первые три дня он вел себя скованно, оглядывался, двигался по комнате медленно, трогал книги. Но, что хуже, он подолгу сидел на медицинской кушетке и – у Стива всякий раз в животе появлялась сосущая тяжесть – трогал левое плечо и ровный срез руки под изоляцией. Дотрагивался кончиками пальцев, робко, словно стараясь смириться, принять эту странную новую данность.

Пустоту там, где раньше была рука. Инструмент, оружие. Часть его самого.

Что делать с этим Стив пока не знал. Впрочем, на четвертый день Солдат уяснил положение вещей и стал вести себя… легче. Свободней. Начал просматривать журналы, сидя в кресле и закинув щиколотку правой ноги на колено левой – жест, демонстрирующий само понятие «вольно». Право выбирать более удобное положение.

Обживал клетку.

Час спустя Стив возвращался и говорил:

- Пора спать, Солдат.

Тот послушно кивал, откладывал то, что держал в руке, подходил к криокапсуле и безропотно позволял себя пристегнуть. Поднимался купол, и все тело Солдата – тело Баки – сковывал холод.

На следующий день все повторялось.

*

Стив жил в соседней комнате, которую про себя называл «Комнатой наблюдения». Там стояла кровать, стол с компьютером, стул на колесиках и шкаф для одежды. Санузел у них был один на двоих, и Стив мылся, брился и приводил себя в порядок, пока Баки был погружен в криосон. Каждый день Стив проходил мимо капсулы, даже по нескольку раз, и всякий раз у него что-то неприятно екало внутри. Как жить в одном доме с гробом.

В уборной над раковиной висело зеркало. Явно европейское, в золотистой тяжелой раме. Всякий раз, стоя перед ним, Стив ловил себя на мысли: «Интересно, о чем думает Солдат, когда видит в нем себя?». Почему-то в этот момент ему вспоминалось, что зеркала во сне, как и часы – те маркеры, которые могут помочь отличить сон от яви, понять, что спишь. И хотя во сне возможно все, даже войти в зеркало на ту сторону или поднять с пола собственную тень, видеть себя в зеркале… это должно было находить в нем отклик.

Или нет?

Незаметно для себя Стив принял это странное объяснение. Транс – как разновидность лунатизма. Баки сомнамбула. Это не та фаза быстрого сна, когда ему что-то снится, и он повторяет это наяву. Это было больше похоже на то, как если бы мозг наполовину проснулся (или наполовину заснул), и работал в самом экономном режиме. Все двигательные навыки сохранены в полном объеме, он понимает речь, дает отклик, может выполнять сложные действия и операции. Но при этом отключена тщательная обработка поступающих данных, ассоциации, память и эмоции. Он спит, но это не сон. Скорее, это можно было бы назвать автономной работой сыворотки.

Компьютер, работающий в безопасном режиме.

И Т’Чалла был прав, сомнамбул будить нельзя. Опасно это.

*

Первое фундаментальное открытие Стив сделал случайно, как раз в течение этого третьего часа. Он, к стыду своему, слабо представлял, чем можно занять досуг Солдата, и всякий раз спотыкался о то, что для большинства занятий нужны обе руки. Эта мысль оказалась неприятной и давящей. Она напомнила последний отзыв Баки о себе. «Калека». Слишком многие вещи, которые до того воспринимались естественными, теперь были ему недоступны или вызывали существенные трудности.

Без бионики Баки чувствовал себя инвалидом. И, говоря откровенно, им и являлся. Рука – это не только сила удара. Это умение защищаться от пуль, сложные боевые приемы, вождение транспорта, стрельба из винтовки. Даже застегивание пуговиц и завязывание шнурков. Бионика была послушна и позволяла ему чувствовать себя полноценным. Могущим справляться с любыми задачами, даже лучше любых двуруких. А теперь…

Стив думал об этом, наблюдая, как Солдат изучает предоставленный ему ассортимент макулатуры. Думал, что надо что-то делать, чтобы дать ему большее разнообразие. Телевидение он отмел сразу, а музыку еще не собрал.

Книги Солдат почти не трогал. К комиксам о Бэтмене и Супермене, как и многочисленным кроссвордам, он тоже остался равнодушен, как и к нескольким номерам «Плэйбоя», которые Стив, скрепя сердце, все-таки добавил для пряности. Но вот уже четвертый день Солдат облюбовал журналы «National Geographic» разных лет, сидя в кресле, уже почти привычно для Стива, закинув ногу на колено другой ноги и медленно перелистывая страницы. Стив никогда прежде не замечал за Баки особой любви к этому журналу. Он не знал, читает ли Солдат статьи или просто рассматривает картинки…