— Как прошло? — спрашивает Наташа.

— Ну, под Ричмондом была база Гидры, — неприятно, хищно улыбается Баки, — теперь уже нет.

Сэм протягивает кулак и Баки мягко бьёт его костяшками металлических пальцев. Взглядывает на экран:

— Что смотрите?

— «Мулан», — отвечает Стив. — Бак, а ты знал, что у Диснея уже полсотни мультфильмов?

— Звучит как вызов, — усмехается тот.

Наташа отпускает паузу, и Баки сворачивается у Стива под боком, устроив голову у него на плече. Он явно устал куда больше, чем делает вид, и возможно, ещё сильнее расстроен, но Стив не лезет с расспросами. Вместо этого обхватывает Баки за плечи и тянет к себе, устраивая обоих удобней и занимая почти весь диван. (Не то чтобы Сэм с Наташей возражали).

Стив начинает дремать, когда Шанг со товарищи бросают Мулан на снежных склонах, оставив ей в помощь её же коня и гиперактивного крошку дракона. Волосы Баки щекочут ему челюсть, и по правде, от Баки немного несёт – потом, кровью и ещё чем-то странным, болотным – но Стив об этом не слишком задумывается: ему всегда нравилось держать Баки в объятиях, такого тёплого, крепкого, ведь это значит, что Бак в безопасности и сейчас рядом с ним – так, как всегда и должно быть.

Это обрушивается чёртовой тонной булыжников.

Распахнув глаза, Стив втягивает воздух, и Баки недовольно мычит ему в шею. Стив рассеянно обнимает его покрепче, стараясь скрыть, что сам он, как сказала бы Дарси Льюис, только что вконец охренел.

В один миг Стив сознаёт, что любит Баки. Любит Баки, любит каждую глупость в нём, всем своим существом. Любит сильно до боли, жарко, остро и непрерывно, словно горящая звезда поселилась и жжёт между лёгких.

Он сглатывает тяжело, пытается смотреть фильм, но всё, о чём в ужасе думает – как внезапно целая жизнь его обрела совершенно иной смысл. Обрывки памяти летят перед глазами: Баки смеётся, запрокинув голову, Баки шепчет тихонько в темноте, притягивает Стива к груди, обнимает его, когда он, ещё костлявый и мелкий, трясётся от холода, и всё его бесконечное тепло, и аромат бриолина в его волосах перед свиданием, линия челюсти и скул, яркий взгляд серо-голубых глаз.

Господи боже, Роджерс, думает Стив и отказывается признать, что внутренний голос звучит до чёрта похоже на Баки.

Он едва следит за оставшимися минутами ленты и чуть не вздрагивает, когда Баки громко зевает на титрах:

— Боже, мне нужен душ.

— Да уж, чувак, ты воняешь, — отзывается Сэм. — Мы все тактично молчали.

Баки показывает ему средний палец и, поднявшись, потягивается. Стив, стиснув челюсти, таращится на кофейный столик.

— Ну, ночи, — прощается Баки и уходит в спальню. Наташа тянется включить лампу, и Стив щурится от резкого света, подозревая, что лицо у него горит.

— Оу, — Сэм всматривается в него, — ты в порядке?

Стив кивает слишком быстро, ещё гуще краснея. Встаёт и уносит на кухню миску из-под поп-корна, сомневаясь, что способен говорить.

— Ух ты, да неужели, — доносится до него шёпот Сэма. — Не прошло и ста лет.

Судя по болезненному воплю секунду спустя, Наташа двинула ему локтем под рёбра.

Стив прячется в собственной спальне и не спит до утра.

*

Грядёт 2014, Стиву одновременно двадцать шесть и девяносто пять, и весь он, до последней упрямой частички, влюблён в Баки Барнса.

И это ничего не меняет.

*

Уж конечно, пару недель спустя Фьюри перехватывает данные о предстоящей массовой атаке, и человечество снова в опасности. Никакого покоя.

Последняя битва за Нью-Йорк идёт против армии склизких инопланетных существ – никто понятия не имеет, как они называются, они будто сошли со страниц древнего журнала фантастики: зелёные, покрытые едким илом, с гнилыми, вязкими туловищами.

Сказать по правде, никто из Мстителей не принимает их всерьёз – скользкие монстры прекрасно горят. Достаточно одной ракеты Железного Человека или огненной стрелы Клинта, чтобы снести целую шеренгу, и, взрываясь, та издаёт смешные звуки. Наташа так и вовсе развлекается.

В свежем ноябрьском воздухе Стив бежит по Пятой авеню, всячески препятствуя гадостным тварям громить бутик Армани, а Тони и Роди препираются по радиосвязи, кто из них устроил больший взрыв. Сэм парит где-то над головой, снимая пришельцев с высоты вместе с Клинтом и Баки.

Да, Баки. Стив несказанно рад, что Баки снова за спиной, на шесть часов, и в то же время как всегда волнуется. Но так он волновался на войне, где Баки был лучшим американским снайпером и вечной вражеской мишенью; совсем иначе он волновался, когда Бак впервые вырвался из Гидры.

Стив огибает перевёрнутое такси, прикидывая, как долго придётся отскребать от щита эту зелёную мерзость, и в тот же миг Баки, спрыгивая со стеклянной крыши Apple, разряжает обойму в плотный ряд врага.

Жёстко приземлившись, чумазый и сияющий от адреналина, Баки ловит его взгляд:

— Пришельцы, Стив, пришельцы!

— Добро пожаловать в мой мир, — Стив швыряет щит, прорезая насквозь вроде-бы-шею противника (на самом деле, довольно трудно сказать – они какие-то шарообразные).

Они сражаются плечом к плечу, кружась и ныряя бок о бок, будто в странном, безжалостном танце. Баки дерётся как Зимний Солдат, чистая, грубая сила, протез сияет в бледном зимнем солнце. Стив упирается в землю, подпуская противников ближе, и бьёт кулаком и щитом в их осклизлую плоть. Он не знает, как долго они с Баки воюют, время ускользает в бою, но наконец поток пришельцев слабеет.

— Как у вас? — рычит Стив в динамик, переводя дух. Слышит в ответ пять вариантов «грязно, но отлично», и Тор прибавляет:

— Бэннер не может говорить за себя, но он неудержимая сила, Капитан!

— Спасибо! — отзывается Стив, и вклинивается Тони:

— Нам надо установить традицию победной шаурмы.

И Роди:

— А ещё говоришь, что не подвержен ностальгии, с ума сойти…

А дальше всё происходит слишком быстро.

Стив оборачивается к Баки спросить насчёт шаурмы, и пришелец возникает из ниоткуда. Он выглядит иначе – не шар, а скорее гигантский скорпион, весь из сегментов, блестящий и жёсткий, с острым свирепым хвостом.

В двенадцать лет у Стива был период, когда он увлекался насекомыми. Изрисовал целый альбом набросками жуков и бабочек, сверяясь с огромной библиотечной книгой «Энциклопедия насекомых и паукообразных». Баки беспрестанно поддразнивал его, но Стив был зачарован – всё это разнообразие видов имело собственные крошечные, процветающие культуры.

За секунду до того, как скорпион вскидывает хвост, Стив вспоминает главу о пчелиных колониях. Там говорилось: каждая из пчёл, все эти тысячи рабочих и трутней, проводят жизнь на службе у пчелиной матки, задача которой откладка яиц. Весь улей могли пустить в расход, но матку защищали яростно.

Стив во все глаза глядит на пришельца-скорпиона, на зелёный яд, сочащийся с кончика хвоста, и думает: вдруг они вышли на матку?

Хвост рывком опускается, целясь прямиком Баки в спину, пока тот бьётся с последними монстрами-трутнями, и нет времени на окрик, и щит застрял в одном из скользких туловищ в десяти шагах…

И Стив бросается вперёд.

*

Скорпионий хвост прошивает ему живот, выходя со спины.

Больно только секунду. А потом по телу растекается яд, холодный и сковывающий, и Стив падает на колени.

*

Слабо, сквозь серый туман в голове, доносятся крики команды. Тони взрывает инопланетную матку, раздаётся палёный смрад, но Стив уже знает: слишком поздно.

Всё расплывается. Он клонится вперёд.

Его вдруг ловят крепкие руки, кто-то подставляет плечо, помогая держаться ровно. Стив моргает пару раз и едва различает Баки, его бледное, испуганное лицо прямо перед собой. Они стоят на коленях среди обломков, и трупов пришельцев, и тлеющих останков чудовища.