Булыжник ударился о носовую палубу, отвлекая внимание аристократа от подготовки. Он пролетел вдоль стойки для гарпунов и ударился о фокмачту «первая мачта корабля». Когда огромный столб опрокинулся, злой голос гиганта насмешливо выкрикнул. – Вы другие Сарам, тоже умрете!

– Назад, Кестер – вскрикнул Агис. – И скажи всем привязаться.

– Самый полный назад, – крикнула тарик, не обращая внимание на предупреждение Агиса.

Рабы опустили шесты и толкнули. Ночная гадюка рванулась назад как стрела из лука. Рассчеты баллист, которые выжидали благоприятного момента, выстрелили одновременно. Канаты задрожали и пара гарпунов унеслась к гигантам. Первое копье вонзилось глубоко в живот гиганта, стоящего впереди. Он завыл, хватаясь за конец гарпуна, и повалился мертвым.

Второй снаряд скользнул вдоль локтя гиганта, выбросив высоко в воздух облако красного тумана, потом исчез в пыли. Поначалу Агис решил, что титан избежал смерти, но тут его глаза закатились и он начал шататься как пьяный. Мгновением позже его колени подогнулись и он упал в ил, его мышцы подергивались как у сумашедшего.

– Отравленные гарпуны. Теперь ты знаешь, почему мы называем ее Гадюка, – хихикнула Кестер, наблюдавшая смерть гиганта через королевский глаз. – Трех из пяти мы сделали. А где остальные два, о которых сообщал наш впередсмотрящий?

Агис не успел ответить, его прошиб холодный пот и он упал, дрожа мелкой дрожью. Его виски пронзила жуткая, сводящая с ума боль, а его кишки горели, как если бы он проглотил огонь. Из живота поднималась ужасающая тошнота, и аристократ понял, что он исчерпал все свои возможности сопротивления. Он обнаружил, что старается опустошить свой и без того пустой желудок, но тем не менее борется, держа руки на обсидановой сфере.

– Что плохого с тобой, Агис? – тревожно спросила Кестер. – Если ты нас сейчас оставишь, мы утонем.

– Лихорадка Тихиана! – простонал Агис, стараясь сесть прямо. – Я не могу-

Страшный грохот раздался на корме, и каравелла остановилась, как вкопанная. Агис вылетел из своего кресла и покатился к заднему планширу. Потом он ударился головой о костяной столб и оказался в куче с Кестер, рулевым и еще полудюжиной других моряков. Неприятный запах, почти такой же противный, как и тот, который он оставил на кокпите, ударил ему в нос.

Агис огляделся и оказалось, что он смотрит в две пары огромных голубых глаз. Ниже каждой пары глазниц находились изрытый порами нос и пещероподобный рот, наполненный обломанными зубами, большими как сталактиты.

– Они слишком маленькие, чтобы быть шпионами Сарам, – проворчал один гигант.

Другой сконфуженно засопел, потом поднял палец, длинный как большой меч, и почесал в голове. – Самое лучшее – принести их Маг’ру, – сказал он. – Сахем «великий вождь, старейшина у ирокезов» узнает, кто они такие.

Омываемые яростными лучами багрового солнца Тихиан и Агис стояли на покрытом шифером столе, размером с имение Тихиана. Жар поднимался от черной поверхности неспешными волнами, заставляя гореть их ноги и сжигая губы, а пересохшие глотки раздулись от жажды. Нимус, почти потерявший сознание, лежал рядом с королем, при такой немыслимой жаре его тело рептилии было неспособно охладить кровь. Рядом с джозхалом стояла Кестер, качаясь и чуть не падая в обморок.

Экипаж корабля был недалеко от них. Несмотря на усилия рулевого сохранить тишину, устрашенные рабы беспокойно шептались между собой и бросали нервные взгляды за спину, где конец стола обрывался отвестым склоном, спускавшимся тысячефутовым обрывом в жемчужную мглу Илового Моря.

Стены горного каньона поднимались с обоих сторон стола. Пара каменных скамей, высоких и широких, как крепостной вал Тира, были вырезаны в каждом из их каменистых склонов. На скамьях сидела дюжина гигантов, с угловатыми, человекоподобными головами, отмеченными грубыми чертами лица и жесткой кожей. На их скошенных лбах были вытатуированы грубые тотемы племен – овца, коза,эрдлу или еще какое-нибудь домашнее животное. У большинства волосы и бороды были заплетены в длинные, спутанные косы, которые так любили использовать как сырье производители веревок в Балике. Немногие злые слова, которыми они обменивались, грохотали над столом подобно грому, так что Тихиан не мог разобрать и половину из них.

– На нас уже давно не обращают внимание, – проворчал Тихиан.

Король двинулся вперед, через сломанный кусок шифера, к началу стола, где круглолицый гигант сидел на троне из черного базальта. Вырубленный из выступа вулканического пика огромный стул был размером с Золотой Дворец. На чисто-выбритой голове гиганта покоился венок из покрытых коричневыми листьями ветвей деревьев, сплетенный в виде королевской диадемы, и являющийся, как решил Тихиан, символом монарха. Глаза гиганта были глупы и пусты, с толстыми веками и коричневыми оболочками, они оживали только в гневе или хитрой улыбке. Из-под жирных щек выступал огромный двойной подбородок, нависавший над мясистым горлом и колебавшийся, как оторвавшийся парус, когда он обнажал свои кривые зубы в гневе или смехе.

Тихиан не успел сделать и полдюжины шагов, как пальцы Агиса вцепились в его руку. – Что ты собираешься делать? – спросил аристократ.

– Спасти нас, – ответил король.

– Ты уже достаточно сделал для этого, – прошипела Кестер, ее глаза сузились от гнева, когда она присоединилась к паре. – Мы не были бы здесь, если бы ты не убил моих кораблеводцев.

– Я бы не сделал это, если бы вы не заперли меня в карцере – но мы здесь, – прошипел в ответ Тихиан. Он оглянулся на Агиса и задержал взгляд. – Я предупреждал тебя, что невозможно вернуть Черную Линзу без меня. Теперь я покажу тебе почему.

Король освободился и опять пошел вперед, остановившись только около глиняной пивной кружки, высотой с его грудь. Гигант на троне не обратил на него никакого внимания, но продолжать рычать на другого члена племени, сидевшего в центре стола, больше чем в тридцати шагах от него. Тихиан незаметно повернул ладонь к земле и начал собирать энергию для заклинания.

На каменистых склонах гор, над головой гигантов, лужайки травы, острой как лезвие кинжала, и желтые шары чертополоха начали вянуть, когда Тихиан вытянул жизненную из их корней. В течении нескольких мгновений все растения, до которых он смог дотянуться, превратились в пепел, оставив стены каньона черными и безжизненными, как сланцевая поверхность стола.

Рука гиганта резко дернулась вниз, как кес’трекел бросается на раздутое солнцем тело. Он схватил свою кружку и взмахнул ею, вылив пять галлонов золотого меда на голову Тихиана, затем поставил кружку на плечи короля.

– Никакой магии! – прогрохотал он.

Внутри кружки, приглушенный голос болезненно отозвался в ушах Тихиана.

– Слишком поздно, – прошипел Тихиан.

Тирянин протянул руку и вырвал нитку из подкладки своей мантии, потом обернул ее вокруг кончика указательного пальца. Наставив палец на гиганта, он произнес заклинание и спустил нитку на первый сустав пальца.

Голос гиганта опять отдался эхом внутри пивной кружки, на этот раз удивленным криком, когда корона соскользнула на горло гиганта и начала его душить. Отовсюду раздались крики ужаса, и стол затрясся, когда гиганты с обоих сторон вскочили на ноги. Тихиан улыбнулся сам себе и закрутил концы нитки, сделав петлю настолько тугой, что палец начал кровоточить.

Тихиан почувствовал, как пивную кружку убрали с его головы. – Это что, твоя идея о помощи? – закричал Агис, отбрасывая огромный стакан в сторону. – Так ты убьешь нас!

– Неужели я произвожу впечатление человека, который так мало заботится о своей собственной жизни? – ответил Тихиан.

– На меня ты производишь впечатление сумашедшего, – невесело ухмыльнулся Нимус. Маленький джозхал стоял около аристократа, качаясь и с трудом держась на ногах, ухватившись своей трехпалой ручкой за пояс Агиса. – Убери свою магию, прежде чем-

– Поздно, – вскрикнула Кестер, оттаскивая Нимуса и Агиса в сторону. – Держитесь подальше от него, если не хотите, чтобы вас размазали вместе с ним.