- Густ! Густ!

- А?

- Смотри, опять в облаках летает!

Возле меня стояли Том и Билл с собранными сумками, Риты уже не было.

- Что, все уже, что ли?

- Ну да. Мы тебя еле добудились. Сидишь с таким видом, будто Наполеон, бормочешь что-то, киваешь… - Том заржал.

- Это он, наверное, мечтал, как с Ритой гулять будет, - подхватил Билл.

- Нет, я думал о другом!

- Признайся, Густи, запал на красотку? С таким одухотворенным лицом можно думать только о любви.

- Том, ты бы посмотрел на свое лицо со стороны, когда о Билле думаешь – лицо Дауна, слюни текут, глаза смотрят в разные стороны, язык вываливается…

- Ну, не бурчи, Густи, мы же не смеемся над тобой. Любовь, она злая сука, ты же не виноват, что Рита тебя покорила, - с абсолютно серьезным видом сказал Билл. Том схватился за живот. – Если хочешь, мы теперь будем все вместе заниматься, чтобы вы могли рядом побыть.

Насчет злой суки он прав. Тома вот эта злая сука не пощадила.

- Сомневаюсь, Билл, что я во вкусе Риты, - спокойно ответил я. – Ей больше Том нравится. У них, между прочим, договоренность – если Том завалит презентацию, он с ней встречаться будет.

Каулитц сразу перестал угорать.

- Что? Томми, это правда? Ты не можешь с ней встречаться, у тебя есть я!

- Ну, Биби, это в случае, если я облажаюсь, но я же не облажаюсь! Я хорошо подготовлюсь!

- Кобелина, - бросил Билл и пошагал к выходу.

- Густ, я тебя урою! – Взревел Том. – Тебе по кайфу меня подставлять, что ли? Друг, называется!

- И вовсе я тебя не подставляю. Просто не хочу, чтобы в ваших отношениях оставалась недосказанность.

- А я не хочу, чтобы ты лез не в свое дело, Густ! Уж со своим парнем я разберусь сам!

Том вскинул сумку на плечо и отправился за Биллом, зло раздувая ноздри. Я потащился за ним, ощущая некоторые угрызения совести. Но я ведь не перегибал палку. Так, чуть-чуть.

Мы почти дошли до мужского туалета, куда завернул Билл, когда услышали из санузла громкий девчачий визг. Переглянувшись, мы ломанулись туда, сходу приготовившись вступить в драку с обидчиками чести «Биби». Билла мы в туалете обнаружили, а вот обидчиков…

- Что? Ты что кричал, Билли? Что случилось?

- Томми, задави его, задави-задави-задави!

- Кого, кого задавить-то?

Дрожащий палец Билла указывал в раковину умывальника. Около слива сидел микроскопический паук.

- Это что… это ты его боялся? – Недоумевая, спросил Том.

- Я не боялся, я боюсь! Томми, скорее убей его, пока он не прыгнул на меня!

- Пауки не умеют прыгать, - заметил я.

- А вдруг? Вдруг это какой-то новый вид пауков, которые могут прыгать и забираться людям внутрь? А потом пожирают мозг!

- Тогда тебе точно нечего бояться.

- Томми, убей его, и я прощу тебе интрижку с Ритой! – Вопил Билл, проигнорировав мои слова.

- Биби… - Том притянул к себе Билла, и тот вцепился в него своими когтями. – Пусть поживет, пока не угрожает тебе. Но, обещаю, как только этот ужасный паучище вздумает прыгнуть на тебя, я сразу же тебя загорожу собой и спасу. А с Ритой у меня ничего нет и быть не может. Ведь у меня действительно есть ты. А ты самый лучший! Я бы тебя ни на одну девку в мире не променял, даже самую красивую.

- Даже если это будет Анжелина Джоли?

- Нет, и на нее не променял бы. Я бы ей номер Густа дал.

- О, Томми, это так романтично! – Улыбнулся Билл и полез обниматься. – Хоть и в туалете, но все равно – очень романтично.

- Да, я такой… - Каулитц стиснул Билла и, пользуясь тем, что тот не видит, с кровожадным блеском в глазах придавил паука пальцем. И, как бы я ни надеялся, что он вытрет труп насекомого о Билла, Том все же открыл кран и смыл его в канализацию. Какая жалость…

- Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… Ах, мой милый Августин… тра-ля-ля-ля… - Посвистывал я себе под нос, раскладывая на письменном столе, застеленном бумагой, аккуратно отвинченные детали робота. Сегодня за блаженным субботним завтраком мать слушала по радио германский фольклор, вот эта песня и привязалась. Ничего, кроме этой строчки, не запомнил, сижу и талдычу ее уже добрых полчаса, робот скоро на Августина откликаться будет. Время от времени поглядываю на часы – что-то долго Каулитц не давал о себе знать. Это еще хорошо, обычно, если ему в его щупальцаобразную голову что-то взбредет, он заявляется ни свет, ни заря. Наверное, отсыпается, несколько последних вечеров он провел, пропадая в Магдебурге, в объятиях своей новой «подруги». Страшно только представить, чем они там занимались.

- Ах, мой милый Августин… - А что, так и назову этого балбеса. Будем с ним тезки, я Густав и он Августин. И то, и другое – сокращенно Густ.

Через некоторое время мой мобильный все-таки оживает. Откладываю отвертку и принимаю вызов, ожидая услышать охрипший и вялый голос друга. Однако Том подозрительно бодр и деловит.

- Густи, чем занимаешься с утречка?

- Да так, робота решил разобрать.

- Понятно. А потом чем будешь заниматься?

Так, что-то он задумал. Кошусь на режим дня, висящий над столом.

- Потом часовая прогулка на свежем воздухе.

- Никуда не пойдешь, у меня к тебе дело. Очень-очень важное дело, не терпящее отлагательств.

Я повесил голову и уперся лбом о полированную поверхность.

- Какое на этот раз?

- У нас с Биллом все так здорово… - Издалека начал Том. – Нам так хорошо вместе, вчера вот полночи проговорили по телефону.

- Ближе к делу.

Послышался тяжкий вздох.

- Билли напросился ко мне в гости. Он хочет посмотреть, как я живу, познакомиться с моими родаками. И побывать в моей комнате.

Я прыснул, представив себе Билла и Тома, сидящих на вершине мусорной кучи на свалке.

- Ну-ну, удачи. Придумай что-нибудь, чтобы отказаться, скажи, что ремонт делаете.

- Ты что, Густ, он обещал мне потом показать свою комнату. Я собираюсь, когда он куда-нибудь выйдет, покопаться в его ящичках и украсть пару личных вещичек. – Том захихикал и наверняка покраснел.

- Например, тампоны или бюстгальтер. Зачем тебе нужно его белье, фетишист хренов?

- Как это зачем?

- Ну и зачем?

- Надо. Понимаешь, Биби не разрешает мне лазить ему под одежду. Говорит, еще не время. Я, конечно, подожду, а пока хоть стащу у него трусики или маечку, положу под подушку и буду по ночам с ними обниматься…

- Фу, Том! Мерзость какая! Только не говори, что собираешься…

- Ладно, не скажу. Но ты правильно догадался.

- Том!

- Все-все! - Заржал он.

- От меня тебе чего надо? Или ты позвонил рассказать, что будешь делать с трусами Билла?

- Ты будешь орать, если я скажу.

- Я опять должен выступить в роли официанта? Или ты придумал для меня новую, еще более унизительную роль?

- Нет, короче, Густи – не мог бы ты одолжить мне свою комнату?

- Чего?

- Ну, я приведу Билла к тебе, а не ко мне. Под каким-нибудь предлогом уведешь родаков из дома, мы уберем ваши фотки, поставим наши. Я сделаю вид, будто твой дом – это мой дом, а твоя комната – моя комната.

- С какой стати?

- У вас чище… Не поведу же я Билла в свою комнату! Там же грязно!

- А ты не рассматривал такой вариант, чтобы прибраться? Вот и повод нашелся. Там давно пора навести порядок, хотя я бы предпочел вовсе сравнять вашу конуру с землей. Ни ты, ни твои родители, я полагаю, никогда не брали в руки тряпку и не видели в глаза пылесос. Это, между прочим, дискредитирует твою мать как хозяйку домашнего очага.

- Она же художница! Она творческий человек, картины рисует!

- Я видел ее картины, вот именно, что рисует, когда все остальные художники картины пишут.

- Что это ты имеешь в виду?

- Ничего.

Повисла пауза.

- Так ты разрешишь мне воспользоваться своей комнатой?

- Ни в коем случае. Генераль свою берлогу.

- Ну, Густ! Еще друг называется! Да ты!.. Да я!.. Ых!

Каулитц бросил трубку. Ты посмотри, оскорбленный до глубины души. Вообще обнаглел. Я покачал головой и вернулся к Августину.