Оля не помнила, сколько времени провела в этих думах, пока уснула. В дверь постучал Ергунов, солнце стояло на северной точке неба — полночь полярного дня.

— Самолет уходит в четыре, — сообщил он. — Где тут ваши вещицы?

Собирая чемоданы и тюки, он сообщал, что все население становья смотрит привезенную шефами кинокартину, крутят вторично сначала. Один Селифон отказался второй раз смотреть, сидит у себя в правлении.

— Я зайду к нему, попрощаюсь, — сказала Оля.

Она шла по уснувшему становью, с новым острым чувством расставания всматриваясь в каждое окно, в каждый дымок. В правлении было тихо. Селифон сидел за своим столом. Окна были затянуты шторами, над столом сверкала в полсилы — не хватало напряжения — стоваттная лампочка. Селифон читал книгу и делал пометки в общей тетради.

— Едешь, Ольга Иванна? — сказал он печально.

— Еду, — ответила она торопливо и замолчала, не осмеливаясь признаться в своем решении. Она заговорила о другом: — Ты зачем окна завесил? Солнце прямо в комнату.

— Не надо солнца, Ольга Иванна, — он сконфуженно улыбнулся, показал рукой на лампочку — солнце мешало ему привыкать к электрическому свету, она вспомнила, что в течение многих лет электричество было главной его мечтой. Он снова заговорил: — Кончится картина, пойдем тебя провожать. Там ребята тебе подарки приготовили — целая комната. Колхоз тоже не отстанет — будешь нас вспоминать. Письма пиши, Ольга Иванна.

Она сказала досадливо:

— Незачем писать.

На лице его было непонимание и огорчение.

— Почему незачем? Столько лет работали, все тебя любят. Ты нам родной человек, Ольга Иванна.

— Ах, не в этом дело! И подарки совсем ни к чему, я их не возьму. Вот что, Селифон, моя комната мала — понимаешь? Я прошу у колхоза — мне нужна квартира, две комнаты, чтобы было где с ребенком и мужем разместиться.

Селифон минуту смотрел на нее ошеломленный, потом на лице его взорвалась бурная радость, он вскочил, крича, смеясь, схватил ее за руки, кружил по комнате, не слушал протестов.

— Приедешь? Значит, приедешь? — кричал он восторженно. — В самом деле приедешь назад, Ольга Иванна?

— Приеду, приеду! — отвечала она, смеясь, поворачиваясь вслед его движениям. — Лето отдохну с мужем, а кончится отпуск — вернусь сюда на работу.

— А муж? Что скажет муж, Ольга Иванна?

— Что муж? У него здесь тоже много дела. Скоро начнется строительство в горах, ему тут жить.

Селифон долго не мог успокоиться, он бегал по комнате, возбужденно вскрикивал, хохотал от радости, как мальчик. Еще никогда она не видела его таким счастливым, это порождало в ней самой чувство счастья. Они глядели один на другого влажными глазами, трясли руки, снова долго и радостно смеялись. Потом Селифон немного утихомирился и стал рассматривать дело с другой стороны.

— Провожать, Ольга Иванна, все равно пойдем. И подарки бери, ребята сами готовили, зачем их обижать? И наши подарки тоже надо взять, их весь колхоз дает, они уже в книгу расходов занесены — как вычеркну? Еще поручение, Ольга Иванна, — он торопливо рылся в ящике стола. — Вот список вещей, очень нужные для колхоза — купи на материке.

— Давай список, — сказала Оля, протягивая руку. — Пришлю по почте.