Слушая сбивчивую и сочащуюся болью речь Тора, который говорил что-то еще, снова и снова поднося к губам кубок, он подошел ближе и начал медленно массировать ему плечи, не слишком задумываясь о том, какой эффект производили его действия. Тор задержал дыхание. Выпитое вино путало мысли. Разгоряченную кожу шеи и плеч обжигал холод знакомых колец. Любимый запах от скользящих по его плечам кончиков мягких волос мутил сознание. Он подался назад, повернул голову и поцеловал кончики пальцев, и Локи рефлекторно обвил его шею руками.

***

Ему снился странный сон – галереи, которых он никогда раньше не видел, огромные, свисающие с потолка золотые люстры, статуи в мощных доспехах, лестницы, расходящиеся полукругом. Массивные двери, раскрывающиеся на удивление легко и тихо. Трандуил толкнул одну из них и оказался в больших, но темных покоях. Лишь от приоткрытой двери справа лилась тонкая струйка света. Он медленно прошествовал к ней и заглянул вовнутрь.

Представшее его взору заставило затихнуть мысли и сердце. Они сидели к нему боком, целуясь то нежно, то почти иступленно. Тор что-то сбивчиво горячо шептал – словно в забытьи, любовно и нежно, зарываясь пальцами в длинные пряди, и оставляя краткие и трепетные поцелуи на подставленных ему участках кожи, а любовник его смеялся – тихим бархатным смехом, прижимая к себе золотого Айну крепче.

Он. Это был он. Темная накидка с отсвечивающими золотом листьями ниспадала с плеч на пол, окольцованные пальцы впивались в плечи Тора, все шире разводя ворот, длинные белые волосы путались в сминавших их ладонях. Горячо. Трепетно. И больно. Тор ласкал его, но Трандуил не чувствовал ничего кроме пустоты, понемногу заполняющей душу. Его, а будто и нет.

***

Трандуил проснулся и медленно встал с кровати. И побрел – туда, где залитый лунным светом, лежал парк, ибо чувство предательства и потери было столь сильным, что хотелось забыться.

========== Часть 5 ==========

Локи стоял у огромного зеркала, разглядывая свою временную внешность. Она… обязывала. Копна белых волос оттягивала голову назад, заставляя гордо выпрямиться, невероятно тяжелое и длинное одеяние вынуждало двигаться степенно и величаво, а брови хотелось свести и сказать что-нибудь повелительное. Сколько Локи помнил, Трандуил всегда был таким – властным, величавым и суровым. Только брату удавалось вызвать на этих тонких резных губах, словно созданных для сарказма, теплую и искреннюю улыбку – впрочем, Тор отогрел бы и ледник.

Локи отвернулся и посмотрел на спящего на животе бога грома. Мягкие медовые кудри рассыпались по белому шелку подушки, заставляя его золотиться. Как золотые нити волос переплетались в узор с белыми в их страсти прошедшей ночью, оживляя и оттеняя. Как тепло плавило лед. Впервые в жизни Локи по-настоящему ощутил, каково это – быть любимым Тором – не просто знать, что он пойдет ради тебя на все, и испытывать удивительное спокойствие и уверенность, но быть сжимаемым до хруста костей в объятиях и, в то же время, плавиться под волной нежности и бережности.

Локи присел на кровать и скользнул рукой по спине Тора. А смог бы он пойти ради Тора на все? Он – Локи? Кожа под ладонью была гладкой и горячей. Да! Даже принимать облик его любимого эльфа, если Тору это было нужно. А тот вздрогнул, явно проснулся, но не спешил переворачиваться. А когда, наконец, перевернулся – медленно и как-то опасливо – Локи успел уловить целую гамму чувств в его глазах – от искр неуверенности и надежды до самого очевидного раскаяния.

- Прошу, Локи, не надо, - попросил он, спрятав лицо в ладонях.

- Не надо что? – Локи резко встал, вдруг почувствовав себя оскорбленным. Как будто им попользовались и выкинули. Светлый белокурый образ опал, словно пожухлая листва. – Что-то вчера ты не был против, чтобы я побыл в образе твоего драгоценного эльфа…

- Локи…

- А теперь ты, видите ли, сожалеешь, - желчно продолжал тот, ходя из стороны в сторону. – Конечно, верному и честному Тору претит сама мысль об измене, а тут..

- Да о чем ты говоришь?! – Тор поднялся с кровати и, поймав Локи, заключил его лицо в ладони. – Я не виню тебя ни в чем, брат. Будь собой, я люблю тебя таким! А Трандуила…

- Никто не заменит, - закончил Локи.

- Да. – Тор опустил руки и отступил. – Никто.

Он нахмурился и начал одеваться, явно что-то обдумывая.

- Что собираешься делать? – Локи остыл и теперь решил, что его вспышка была глупой.

- Что давно был должен: отправлюсь в Аман, в чертоги Мандоса. Если Трандуила там нет, то в Хельхейм. – Тору было тяжело об этом говорить – это видно было по тому, как он сжал в кулаки ладони.

- Если хочешь, я помогу тебе.

- Нет, я сделаю это сам. Давно пора. – Тор накинул плащ и, подойдя к Локи, положил на его плечо руку. – А ты присмотри за отцом. Он плохо выглядит.

***

Сколько Трандуил себя помнил, он всегда искал успокоения в деревьях. Дитя леса, правитель самого большого лесного массива в Средиземье, он умел разговаривать с деревьями. Они делились с ним своей болью и радостью, надеждами и чаяниями, и в ответ дарили свою поддержку и умиротворение. Но здешние деревья молчали, далекие и бездушные, как молчала и его собственная душа, в очередной раз познав опустошение.

Трандуил бездумно бродил по парку, глухой к ночным шорохам и словно ослепший, и оттого вокруг было пусто и тихо. Но когда ощущение реальности начало возвращаться, и он позволил мыслям вновь заполнить свою голову, всё поменялось. Боль пронзила сердце и, пытаясь взять себя в руки, Трандуил призвал в поддержу воспоминания. Но стоило ему вызвать в памяти Тора и тот, самый первый раз, когда он обнимал его, шепча, что никогда не оставит, как он обнаружил себя в кровати, сгорающего от страсти в объятиях своего Айну.

«Не оставляй меня», - снова шептал он, вжимая в себя бога грома.

«Никогда не оставлю», - шептал в ответ Тор, покрывая его жгучими ласками.

Трандуил осознавал, что это не может быть реальностью, что все это давным давно пройдено, но не мог и не хотел выбраться из воспоминания. А заколдованный парк словно вытягивал из его головы все подробности и делал их явью.

Он снова переживал то, что пережил когда-то в Средиземье. Каждый момент, каждое чувство, эмоцию – все было настолько ярким, живым и реалистичным, что со временем Трандуил окончательно потерял связь с реальностью. Он снова видел эльфов, склонявших перед ним головы, солнечную улыбку сына, вернувшегося в Средиземье, тепло и любовь в голубых глазах Тора, обнимавшего его ночами, – счастливые и прекрасные моменты его прошлой жизни вновь стали его явью. Тут было лучше, чем там – в золотой клетке Асгарда, - и Трандуил не хотел возвращаться.

Но была и оборотная сторона всего этого – воспоминания, вновь становившиеся явью, сразу же рассеивались. Вновь пережитое растворялось в пространстве, не оставляя следов в его памяти. Постепенно он терял свою сущность, и чем больше пытался найти себя, извлекая из головы самые глубоко запрятанные воспоминания, тем больше очищалась его память, ибо извлеченное уже не возвращалось.

Постепенно он забыл Тора, и воспоминания о последних тысячелетиях полностью стерлись из его памяти. Как и вновь пережитая любовь с Карантиром, отчаяние и боль после его смерти и гибели своего отца, Орофера. Битвы и смерти, золотые ленты в темных волосах его первого любовника, Наугламир на груди великого короля Синдар Тингола, голубые глаза его единственного сына – его память стала чистым нетронутым листом. Исчезла из глаз многовековая усталость, рассеялась боль потерь, и никогда Трандуил не был столь прекрасным, как сейчас, ибо красота его расцветала с возрастом, и лишь глаза – отражение души – указывали на прожитые годы. Теперь же, когда в них не было больше воспоминаний, они снова сияли - ясные и чистые, - как в далекой юности.

Однажды, гуляя среди деревьев, он наткнулся на старика, тяжело опирающегося на золотой посох.

- Вот я и добился своего, - сказал тот с каким-то безграничным сожалением в надтреснутом голосе. И поскольку Трандуил молчал, не зная, что имеет в виду незнакомец, осмотрелся и добавил: - Твой мир прекрасен. Тебе нравится быть здесь?