1993 «Сколько лет? Сколько дней? Сколько книг?..» Сколько лет? Сколько дней? Сколько книг? Может, этот обманчивый миг — Мой последний обманчивый миг, Где ни лет, и ни дней, и ни книг, Всё здесь правильно — то или сё, — В этом мире — привычка на всё, Не привыкнет никто к одному, — Что относится это к нему, Не к кому-то, но прежде — к нему! А точнее — ко мне одному, Потому что с уходом моим Всё не мне и — не нам! — Только им — Вся несносная боль бытия, Та, которой не выдержал я. 1993
«Закрываю глаза — и в себя ухожу…» Закрываю глаза — и в себя ухожу. Там себя нахожу. И тебя нахожу, И тебя, и тебя. И того, кто в тебе. Все в капризной моей разместились судьбе. Вижу всех — непонятным слежением глаз, — Тех, что с нами — вот здесь! Тех, что нет среди нас, Тех, что день ото дня Шаткой лесенкой лет Шли в меня… Из меня. Жаль, что выхода нет… 1993 «Никуда не уйти от себя — никуда!..» Никуда не уйти от себя — никуда! — Ни в горящие стылым огнем города, Ни в беду и страду, в черный хмель деревень, Ни в безвидную ночь, ни в безоблачный день, Ни туда, где леса, Ни туда, где вода, — Никуда от себя не уйти — никуда. Я бегу от себя, я живу на бегу, На ходу — от себя убежать не могу, Увернуться ловчу — то правей, то левей, — От жестокой тревоги и боли моей Не уйти мне, видать, и за смертной чертой, За последней чертой, Под гранитной плитой. Будет плоть моя гнить, Будет кость моя тлеть, Будет болью моей ваше сердце болеть. 1993 «Душа — перелетная птица…» Душа — перелетная птица. На воле она или в клетке — Ей вечно куда-то летится, О прочной мечтается ветке. Едва отдохнув, улетает, Чтоб вскоре назад воротиться. Она не живет, а мечтает, А можно сказать: суетится. А можно сказать — улетает! — Как кровью исходит калина, Как в облаке вечности тает Курлыканье позднего клина… 1993 «Жить, как известно, невозможно…» Жить, как известно, невозможно И, тем не менее, живем — И сложно, И неосторожно, И даже то, что непреложно, Строкой неловкой достаем Нечаянно — все невзначай! — И ничего, что стоит риска, Из прошнурованного списка Предписанных полезных дел. Кому случалось за предел Хоть раз проникнуть, тот спокоен — Поэт он, бражник или воин: Он в очи дивные глядел… 1993 «Спросонок полморды умою…» Спросонок полморды умою. Заветные мысли гоня. Тоска по земле и по морю Всё глубже уходит в меня. Мне снится бамбуковый остров — Там солнце из моря встает. Мечты недостроенный остов В дырявом сарае гниет. Мы стары, нам поздно отсюда: Не землю — нам в землю пора. И только надежда на чудо Ведет нас за кончик пера. 1993 «Выздоравливаю медленно…» Выздоравливаю медленно Сам не знаю, от чего. Что-то то, что было, съедено Из остатка моего. Что-то то, на что уменьшенный, Человек, как муравей, — Ни мужчины и ни женщины Нет под шапкою моей. И, наверно, оттого душа Разрывается с трудом На меня и на зародыша В чьем-то чреве молодом. 1993 «Блажен, кто мог не что есть мочи…» Блажен, кто мог не что есть мочи Благому следовать совету, Но просто радоваться ночи И просто радоваться свету. И не страшиться перехода В потусторонние начала. Блажен тот муж, кого погода Ненастная не огорчала. Кто ясен явно был и тайно В стеченьи неблагополучий. Блажен и благ, кто неслучайно Прошел, как наш счастливый случай. 1994 «Как-то, где-то шел он по ночи…» Как-то, где-то шел он по ночи (Как и где — не помнит он) И услышал крик о помощи С четырех ли, с трех сторон. Крик из окон? Грохот мебели? Бот ли бился о причал? Зверь ли в яме? Птица в небе ли? Сам ли он в себе кричал? И на крик ответив возгласом: — Боже! — сам упал без сил. А когда очнулся, в воздухе Дождь сквозь солнце моросил. Кто-то пел. Никто не сетовал. Луг блестел, и лес — стеной. Все, что было — после этого! — Было, истинно, со мной… |
