«Постой… не надо… не сейчас… прошу… я не могу тебе противиться… любимый…» «Так не противься», — бесконечно ласково ответил Майрон, скользя руками под одеждой короля. «Дай мне взглянуть в твои глаза. Я так давно тебя не видел!» Кольцо объятий разомкнулось, позволяя Трандуилу рассмотреть возлюбленного. Тот был по-прежнему прекрасен, глаза светились нежностью, беспредельной радостью и… страстью. Трандуил провёл рукой по медным волосам, стянутым в хвост, погладил щёки, губы… На губах едва виднелись следы укусов. Эльф спрашивать не стал, откуда те следы, он понял. Он понял, что мишенью орков был не он, не эльфы Мирквуда. Золотистые глаза красноречиво это подтверждали, губы улыбались и манили, руки раздевали.

Трандуил со стоном приник к истерзанным губам любимого и тоже начал стягивать с него одежду. «Мы будем говорить… потом…» — мелькнула мысль и уступила место страсти.

За дверью Леголас прислушивался к шороху одежд и звукам поцелуев. Он чувствовал себя преступником, бесстыдным соглядатаем чужих секретов, но был не в силах выйти и не слушать. Он думал: «Не похоже, что между ними была ссора…»

Поцелуи Трандуила стали требовательными, он с силой прижал к себе голову любимого, одновременно распуская его волосы. Кудри тяжёлыми волнами рассыпались по плечам, и Трандуил немного отстранился, чтобы полюбоваться их сиянием. «Так привычнее», — улыбаясь, проговорил король, пропуская несколько локонов сквозь пальцы. Майрон подхватил эльфа на руки и бережно, словно хрупкую драгоценность, уложил на постель.

Откинувшись на подушки, Трандуил улыбнулся, призывно глядя в потемневшие от желания золотистые глаза возлюбленного. Тот любовался королём, его точёным гладким телом на тёмном покрывале, тонким рисунком мышц и жилок под белоснежной кожей, рассыпавшимся золотом волос, сверкающими, словно самоцветы, светлыми глазами. Так он стоял у ложа, молча восхищаясь. То же делал и Трандуил. Король прекрасно знал, что о его внешности слагают песни (их, правда, он предпочитал не слышать), но самолюбованием не отличался.

Вот Майрон… да… на него король мог бы смотреть часами, днями, вечность. В нём было что-то большее, чем просто красота. Какое-то сияние в глазах и волосах, как светлый ореол. Что за нелепость — тёмный властелин! А кожа… бархатистая на ощупь, белоснежная, но… чуть иначе, чем кожа Трандуила — как снег, искрящийся на солнце. А его тело! Гибкое, изящное, красивое до каждой его части… до каждой — взгляд короля скользнул к восставшей плоти. Король сглотнул и вновь взглянул в глаза — в них появился первобытный голод.

Майрон прилёг рядом с Трандуилом и начал гладить его тело, едва касаясь кончиками пальцев, дразня и возбуждая. Король постанывал тихонько и выгибался навстречу ласковым рукам и поцелуям. Он с силой притянул к себе любимого и, тесно с ним обнявшись, перевернулся, оказавшись сверху. Майрон засмеялся, а Трандуил, игриво улыбаясь, заскользил по его телу вниз, лаская кожу влажным языком. Майрон застонал, почувствовав, как жаркие губы эльфа обняли его плоть, изнемогающую от желания. Король упивался своей властью над любимым. Он медленно и плавно двигал головой, скользя губами по нежнейшей коже, следя за тем, как руки Майрона сминают простыню, как трепетно подрагивают его бёдра, и вслушиваясь в его стоны и жаркий шёпот.

Насколько было хорошо влюблённым, настолько было принцу не по себе. Он уже жалел о принятом решении не пропускать ни слова и ни звука за этой дверью. До слуха принца долетали стоны и шёпот любовника отца. То, что он шептал, вгоняло в краску и горячило кровь. В холодном зале Леголасу стало жарко. Он тяжело дышал, но с места не сходил.

Трандуил прекратил сладкую пытку губами. Он оседлал бёдра Майрона и, не сводя с него глаз, стал медленно опускаться, соединяясь с телом любимого. Тот подался навстречу и сел, крепко сжав в объятиях слитого с ним воедино эльфа. Они стали плавно раскачиваться, целуя друг друга и лаская взглядом.

Ноги Леголаса подгибались. Соскользнув вдоль стены, он сел на пол, и, поплотнее укутавшись в тёплый плащ, уткнулся лбом в колени. Ему было бесконечно стыдно за то, что он слышал то, что слышал. Он не мог ответить, что именно он ожидал услышать. Услышать, увидеть… Да что угодно, лишь бы исчезла неизвестность. Так он сидел, не шевелясь, изредка вздрагивая от вскриков или громких стонов, доносящихся из-за двери. Что только не шептал король в порыве страсти! Принц даже ощутил в какой-то мере ревность.

Любовники затихли — скорее всего, уснули. И Леголасу стало легче. Он прислонился головой к стене и тоже задремал. Сквозь чуткий сон до принца донеслись звуки голосов. Он мгновенно встрепенулся и прислушался: за дверью слышалось движение. Тучи рассеялись, и зал был залит лунным светом. До рассвета оставалось несколько часов.

Леголас прислушался и понял — напрасно он проснулся. Лучше бы он спал — влюблённые стонали от наслаждения, и молодому эльфу было опять не по себе.

Майрон навис над Трандуилом. Он плавно двигался меж разведённых ног любовника, а тот стонал в его руках. Руки эльфа ласкали волосы и спину любимого, оглаживали напрягшиеся мышцы сильных рук. Не прекращая двигаться, Майрон прижался к королю всем телом, а эльф обвил его ногами, сближаясь еще больше. Сквозь собственное громкое дыхание эльф слышал нежный шёпот, что ласкал его нескромными словами, срываясь в стоны. Блаженство захлестнуло Трандуила, он изогнулся и громко вскрикнул «Майрон!»

Леголас оцепенел, услышав это имя. Где-то на задворках мыслей в агонии продолжала биться робкая надежда, что он ослышался. Принц едва дышал от потрясения, и даже не заметил, как за дверью вновь стало тихо. Ненадолго.

Майрон лежал, уткнувшись носом в подушку, а за его спиной, прижавшись жарким телом, лежал король, играя с медными кудрями, лаская спину любимого. Эльф ласково шептал на ушко нежности, а Майрон слушал, счастливо улыбаясь. Улыбка стала шире, когда в бедро упёрлось красноречивое свидетельство того, что Трандуил желает новой близости. Майрон призывно повёл бедром и лёг удобнее, раздвинув ноги, с восторгом принимая тяжесть тела Трандуила и впуская его в себя.

Теперь они сливались, как в первый раз в далёком прошлом. Тогда король был груб, бесцеремонен и вызвал слёзы боли. Сверкающие капли вновь оросили пушистые ресницы, но это были слёзы наслаждения. И Майрон стонал от удовольствия, подрагивая в такт движениям эльфа.

Перед рассветом влюблённые лежали, обнявшись. И Майрон, наконец, заговорил:

— Мой Трандуил… у Эребора… Ты появился так внезапно… Я чуть рассудка не лишился от тревоги… Ты не входил в мой план…

— Я догадался… Но не сразу… — сказал король и глубоко вздохнул.

Майрон чуть сильнее сжал объятия и продолжил:

— Я так надеялся все эти годы тебя увидеть! Я задержался в Дол Гулдуре из-за тебя!

Леголас напрягся, услышав о Дол Гулдуре. Сердце заныло: надежда таяла как дым…

— Майрон… я не мог… мне было слишком тяжело и больно, — сказал печально Трандуил.

«Майрон! Я не ослышался! Он называет его „Майрон“! Всё это время я чувствовал, что это Он! Но как же сложно поверить правде!» — Леголас едва не застонал, бессильно уткнувшись лбом в колени.

Майрон заглянул в глаза Трандуила и произнёс:

— Мне тоже больно, мой король. Мой драгоценный, я весь извёлся, борясь с собой… с Кольцом. Я объяснял, что я не в силах остановить события. Любимый мой, я всё бы отдал за то, чтоб быть с тобой как прежде. Я так хочу покоя и твоей любви. Зачем мне власть такой ценой? Ценой разлуки! Но моя алчность и гордыня заключена в Кольце. Я постоянно слышу Его зов. Я ненавижу и желаю! И это рвёт меня на части.

Трандуил молча слушал, а Майрон продолжал:

— Я позвал тебя сюда, чтобы проститься перед разлукой…

Король напрягся и часто задышал.

— …Я покидаю Дол Гулдур и отправляюсь в Мордор. Я снова буду умолять тебя беречься. Ты, сам того не зная, расстроил мои планы по сохранению тебя от пламени войны. Я рассчитал всё очень точно. Но тут на пустошь к Эребору явился ты.