Крепко целую Вас. Любящий Вас С.Б.
396. В.Ф.Эрн — А.В.Ельчанинову[1214] <30.08.1912. Кастель Гандольфо — Старый Менглис>
30 августа 1912
Дорогой Саша! Не ответил тебе сразу, потому что одолели меня Розмини и Джоберти, о которых пишу статью для нашего сборника[1215]. Хочется скорее кончить ее, чтобы вернуться к работе над книгой <…> Ты спрашиваешь, что будет с нами после 18/31 октября: переедем в Рим и, если ничего экстраординарного не случится, проведем в нем всю зиму вплоть до начала весны. а затем, медленно двигаясь через различные города Италии, лежащие нам по пути, к апрелю думаем добраться до России. Я сначала съезжу в Москву по делам издательства, и так к первым числам мая буду в Тифлисе. А может быть, "на различные города" денег не хватит, ибо командировка моя кончается 1-го января, и будет ли продлена еще на три месяца, как я просил, у меня надеяться очень мало оснований, особенно при той враждебности, с которой встретил Лопатин первую часть моей работы[1216]. В Риме есть русская читальня, в которую изредка захожу, очень, очень изредка покупаем "Речь" или "Русское Слово" — вот и все мои "внешние" сведения о России. Что же касается "внутренних" — то в курсе издательских дел меня держит Булгаков и затем имею хоть редкие, но веские письма своих друзей; кроме того весной в Риме были Бердяевы и Е.К. Герцык. Живем мы очень уединенно и это во многих смыслах полезно и хорошо. Для "духа" это несомненно здорово, но "душе" иногда очень хочется людей, близких и дорогих. Так что отъезд из Италии, который уже не за горами, родит одновременно чувства жути и радости. До боли жалко оставлять Италию, которой мы все еще не насытились, и оценить которую можно только долгими годами жизни и изучения, — и в то же время радостно думать о сладком "дыме отечества" и нашем возврате на родину. Меня окрестили "славянофилом". Может быть я и стану им к концу жизни. Знаю только, что почти двухлетнее пребывание в Италии какими-то дальними и окольными путями только утвердило меня в верности родным святыням.
То, что ты пишешь о педагогике, звучит сильно и искренно. В этом много правды, той горькой правды, которой пропитано все, что не связано прямо с Церковью. Все же думаю, что это не абсолютно и, утверждаясь в сверхличном, можно и педагогом быть "добрым". Но это тема слишком громоздкая для письма.
Всего тебе лучшего! Будешь ли еще в Тифлисе? Сердечный привет от нас двоих всем твоим. После 18/31 октября адрес мой будет: Рома, Посте рестанте.
Любящий тебя В. Эрн
397. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[1217] <23.09.1912. Москва — Кастель Гандольфо>
23 сентября 1912.
Москва, Зубовский бульв., 15, кв. 21.
Дорогой Владимир Францевич!
Очень огорчен Вашим последним письмом и заключающимися в нем сведениями. Спешу ответить по предварительной оценке положения, ибо Маргариту Кирилловну еще не видал, она в деревне, и редакционное собрание "Пути" еще не было. Однако Григорий Алексеевич по моей просьбе зондировал почву, и я пишу вам свое мнение не оффициально, но частно.
Я и Григорий Алексеевич думаем, что нужный заработок для Вас устроить можно, но не скрою, неблагоприятно то, что в данном случае речь идет о неизвестном никому из нас, хотя Вами столь высоко ценимом, Росмини[1218]. Во-первых, включить этот перевод в серию "классиков" философии из нас, повидимому, никто не согласится, ибо даже если он и классичен по Вашей оценке, то канонизация есть дело цоммунис опинионис доцторум[1219] и произвольно распоряжаться этим термином в глазах публики значит создавать недоразумения на почве произвольного употребления вполне определенных, хотя и условных, терминов. Но это, конечно, не имеет решающего значеия, и Росмини может быть издан (не знаю когда, но для Вас это не имеет решающего значения), однако не скрою, что для Маргариты Кирилловны, да и для меня и для других членов редакции, по крайней мере пока мы не знаем Росмини, был бы предпочтительнее во истину классик, и притом нужный и Вам близкий, именно Иоанн Скотт Эригена[1220] (а за ним, мне так кажется, могли бы последовать, и св. Максим[1221], и Дионисий[1222]). Ведь Вы пишите, что на вашем пути лежат они, и что Вы готовы приняться за перевод. Если Вы не имеете каких-либо особых и веских соображений в пользу предпочтения Росмини Эригене, то я советовал бы Вам пойти навстречу и желаниям здешних членов редакции, чтобы таким образом выход из положения был найден наиболее благоприятным, и даже просто приятным для обеих сторон способом. Во всяком случае я нахожу, что Вам надо употребить все усилия, чтобы посчитаться с настроениями здесь. Однако вся эта история безмерно грустная! О сборнике писать сейчас некогда, но ясно одно, что он сильно затягивается и рассчитывать на выход в этом году мало оснований. Я лично могу взять перо лишь на святках (на которые Вы зовете меня в Рим!), да и на святках едва ли успею написать.
21-го был мой диспут, возражали Каблуков[1223] и Котляревский[1224]. Прошел максимально прилично, публика вела себя сочувственно, так что все в этом смысле прошло лучше, чем можно; но, конечно, все это — академическая комедия. И вот я — доктор политической экономии, наверно, самый странный доктор этой почтенной науки на земном шаре.
Напишу больше, когда опомнюсь.
Да хранит Вас Матерь Божия!
Привет наш Евг. Давыдовне. Была недавно у меня Надя[1225], ищет места. Мы благополучны.
Любящий Вас С.Б.
398. П.А.Флоренский — В.Ф.Эрну[1226] <25.09.1912. Сергиев Посад — Кастель Гандольфо>
25 сентября 1912. Ночь. День Преп. Сергия.
Приехав из М<осквы>, получил Ваше письмо. Тороплюсь ответить. Вот приблиз<ительный> список лиц, кот<орых> я имею в виду или желаю иметь в журнале, хотя не все они равно-желательны и равно "достоверны". Кожевников (масса материала истор.-филос.-рел. характера), Новоселов, Булгаков, Волжский, Вы, Ельчанинов, А. Белый? Бердяев? Клингер (католик из Киева, профессор по фольклору и религии…). Розанов, Щербов, еп<ископ> Антоний (!) (совершенно не знаю, как он отнесется к сему), Ф.Д. Самарин (?), Д. А. Хомяков (?), Мансуров, пèр ет филс, Евг. Трубецкой (?!?), П.Н. (филс) Каптерев, Н. Лузин, Ф. Андреев, А.В. Ветухов, С.А. Цветков, Г. Флоровский, Шум (готово сочинение "Генезис идеи Бога у Толстого", весьма недурно, хотя и зеленовато), Голованенко, Вяч. Иванов, С.С. Глаголев, Б.П. Добровольцев, Вл. Карпов (проф. по естествознанию), Страхов (механик из Москвы, проф.), Аскольдов (?), Г.А. Рачинский, В.М. Васнецов (?), Тернавцев. По реком<ендации> С.Н. Булгакова: Н. Андреев, С.Н. Дурылин, Жуковский, Давидайтис, кн. <нрзб> (ун йуиф еррант ен цчристианисме[1227]), Макшеева[1228], кн. Ухтомский, богослов и минералог, проф.
Не знаю, как наладится дело потом, но сперва во всяком случае пойдет поток, ибо не сегодня завтра мне надо вступить в должность (если теперь Синод утвердит[1229]), а наши друзья вне черты своей оседлости. Присылайте, что есть. Для начала необходимо печатать (особенно лиц подозрительных) нетяжеловесное и вполне переносимое, с точки зрения цензуры, — нравов, языка, яркости и т.п., одним словом такое, чтобы оно не возбуждало лишнего внимания к себе. Надо нам к себе приучить читателей, верхних и нижних, чтобы они были уверены, что мы ничего собственно не намерены выкидывать. Господь да благословит Вас и Ваших. Обнимаю Вас дружески.
