Дис, ты преувеличиваешь, - спокойно произнес Торин. – Она, конечно, выглядит как человек. Однако она нас спасла в той битве; кто знает, как бы все было, если бы она не подоспела. И она приняла нас…

Да, она не умрет через несколько лет, - Фили, ухватившись за подсказку, с жаром принялся убеждать мать. – Она выбрала нашу судьбу.

Во имя Дурина, Фили! – воскликнула Дис. – Ну при чем тут это?!

Гномы переглянулись, совершенно не понимая ее.

Мужчины, - вздохнула та. – Ни о чем не думаете! Можно подумать, что если она владеет мечом и приняла жизнь гномки, это решает ее судьбу!

А что же еще? – осторожно спросил Кили.

Дис закатила глаза, увидев одинаково непонимающие выражения лиц у брата и сыновей. Пришлось объяснять популярно.

Телосложение! Даже если мы откормим ее на булочках из Дейла, это не изменит того, что у нее очень узкие бедра. Чтобы выносить гнома, надо очень много сил. А уж тем более, чтобы дать ему жизнь! Ты и ты, - она поочередно ткнула в сыновей, - я думала, что в чертоги Махала отправлюсь, вас рожая! А уж я могу похвастаться той частью тела, которой у Софи нет вовсе!

Дис вздохнула, набираясь сил.

И это не говоря о том, что ты, мой дорогой сын, - обратилась она уже прямо к Фили, - можешь просто покалечить ее в первую ночь. Или придавить.

Не придавлю, - угрюмо отозвался Фили. – И я буду осторожен. Я люблю ее.

Мать поджала губы, грустно качая головой.

От любви не вылечить, это она прекрасно понимала. Что ее сын нашел в этой тощей девчонке, Дис не знала. Но что уж поделать, если полюбил. Только и остается уповать на то, что девчонка чудом останется жива, подарив Фили хоть одного ребенка. Вроде бы все говорят, она маг. Подальше бы от волшебников держаться, тем более в свою семью приводить! Но, может, это ей и поможет.

Ладно, - махнула рукой Дис. – Я ничего не могу изменить. Раз любишь ее, женись. Да будет с тобой мое благословение.

Ты примешь ее? – спросил Фили.

Да, думала гномка, это тяжелее всего. Сын ждет, что его жена станет матери как собственная дочь. Но именно это Дис и страшило. Да, она уже слышала по рассказам сыновей, что Софи девушка милая и послушная. Наверное, будь все немного иначе, гномка была бы только рада дочери, которой никогда у нее не было. Но именно сейчас Дис боялась согласиться.

Чего проще, казалось бы, принять в семью? Всего несколько слов… Но гномка знала, что, произнеся их, примет эту странную девочку как дочь. А значит, если что-то с ней будет не то, если что-то случится, и сердце у Дис будет болеть также сильно, как за собственную дочь. А гномка устала уже бояться за родных, устала терять тех, кого любит.

Фили ждал ответа. Как когда-то она сама ждала ответа отца. Она знала, что никто не запретит ей сделать свой выбор. Но не принять его могут. А ей хотелось, чтобы та любовь, которая переполняла ее, была понятна всем, чтобы ее чувства разделяли те, кто дорог ей. Разве может быть иначе?

Ее выбор приняли, ее чувства поняли. И не было тогда никого счастливее, чем она. Второй раз она подобное счастье испытала, когда прижимала крохотного только что рожденного Фили к груди. Он смотрел на маму глазками-бусинками, смешно пытаясь вытащить ручки из пеленок.

А вот теперь тоже смотрит. Уже взрослый Фили. Кажется, даже отправляя его в поход, Дис не принимала того, что ее сын вырос. Она догадывалась, что и он, и Кили ночами в трактире не только потягивают пиво. Но это проходило мимо ее глаз. Для нее они оставались детьми. До этого мгновения.

Пора признать, что он вырос. Он прошел бои. И он нашел себе женщину, которой отдал сердце. Фили не поймет, отчего она не хочет принять его невесту, а невидимая рана от ее слов будет больнее.

Она может не принимать эту странную девушку, выбранную ее сыном. Может бежать от правды, говоря себе, что это ее сын, только ее любовь, только ее сердце. И вести невидимую войну с невесткой.

Или принять ее. Полюбить только за то, что ее любит Фили. Разделив с ней любовь к сыну. Пусть Софи любит его как мужчину, а Дис как ребенка. Но если с девушкой случится несчастье, ей придется вновь переживать боль утраты.

Что ж, вздохнула про себя гномка, пусть будет так. Она будет надеяться, что эта боль никогда не придет, но если так случится, ей не привыкать. Эта боль – ничто, она выдержит. Но сохранит мир и любовь в семье.

Я приму ее, - кивнула Дис.

Фили порывисто обнял мать.

Но я лично тебя за уши оттягаю, если будешь с ней груб, - предупредила его гномка. – И смотри осторожнее, особенно в первую ночь. И надо поговорить с Оином. И заставляй ее больше есть, особенно…

Мам! – рассмеялся Фили. – Ну я же не маленький.

Да, - с грустной улыбкой подтвердила Дис. – Ты у меня уже не маленький.

Церемония принесения клятв была немного похожа на венчание. Но лишь немного. Не было храма, не было епископа, не было органа, а хор не пел псалмы.

Софи, обряжанная в новое платье из темно-синего тяжелого бархата, увешанная украшениями из золота и сапфиров, стояла, держа за руку Фили. Перед королевским троном, на котором восседал Торин, а рядом с которым стояли Дис и Кили.

Над головой Короля-под-Горой сверкал Аркенстон, и, кажется, одного этого было бы достаточно, чтобы показать все величие Эребора. Но и весь тронный зал, сейчас буквально забитый подгорным народом, потрясал воображение.

Девушка даже на миг засомневалась, сможет ли она вообще заговорить в этом месте? У нее язык же не шевелится! Будет лепетать, как беспомощная дурочка…

Первым заговорил Фили. Говорил не громко, но отчетливо. Каждое слово, произнесенное на языке гномов, будто поднималось ввысь, разносясь по всему залу, слышимое всеми присутствующими.

Он говорил, а Софи любовалась. Кажется, впервые позволив себе это. Смотреть на него взглядом, ясно дающим понять, что теперь он принадлежит ей. Весь. И даже эти глупые косички на его усах, которые так щекотно колются, когда он ее целует. И его лапищи, одна из которых сейчас крепко держит ее ладонь. Да весь он! Такой смешной и такой серьезный, такой странно некрасивый по меркам людей и такой прекрасный в ее глазах.

Наверное, он думал что-то такое же, когда следом за ним пришел черед Софи произносить клятву. Потому что он смотрел на нее взглядом толстого довольного кота возле миски сметаны. Разве только не облизывался, когда с ее губ срывались слова на кхуздуле.

Такие непривычные слова, которые она долго учила эти дни. Благодаря Дис, кстати, которая отчего-то вдруг стала с ней доброжелательна и заботлива. Софи не знала, что было причиной этого, но не замечала неискренности от матери Фили, а потому лишь радовалась этой внезапной перемене.

Гномы все говорили глухо, обладая низкими голосами, они роняли слова тяжело, будто тяжелый молот на наковальню. В устах Софи кхуздул был похож на легкий молоток, звенящий от удара о железо. Но каждое слово звучало правильно, и потому принцесса была довольна собой.

Едва она произнесла последнее слово, заговорил Торин. Говорил на кхуздуле, поэтому Фили шепотом переводил. Речь Короля была обращена к молодоженам и ко всему народу, вернувшемуся в Эребор. Торин говорил о том, что народ Дурина вернулся в свой дом. И этот брак – первый знак того, что Эребор вспоминает своих жителей, и после многих и долгих скитаний гномы вновь обретут счастье.

========== Глава 37. Жена Фили ==========

Сапоги на ногах были необыкновенно тяжелыми. Как и невероятная прическа с вплетенными в нее каменьями. Да еще ей недавно прокололи уши, и теперь их оттягивали золотые сережки.

Иначе говоря, плясать в этом наряде было полнейшим безумием. Но Софи отплясывала, стараясь не уступать другим гномкам. Она улыбалась, не показывая, что устала. При чем тут усталость?! Они же вместе с Фили!

В огромной пиршественной зале гномы праздновали свадьбу наследника Эребора. Они смеялись, кричали, пели, плясали. Эль проливался на пол, что вызывало волны смеха, топот ног и кулаков объединялись с простенькими мелодиями, наигрываемыми музыкантами. Пожелания молодым и фривольные шуточки сливались в общий гул.