Девушка чувствовала, что запуталась. В самом деле, ведь долг христианина велит прощать своих врагов. Но как бы поступил любой из известных ей рыцарей, если бы его прадеду неверный отрубил голову? Простил бы? Ох, что-то сомневалась в этом Софи.

Ну… можно ведь искренне каяться! – пробормотала она

Гномы с интересом взглянули на девушку.

Пришлось объяснять, что если искренне покаяться в своем грехе, то священник может назначить епитимью, но грех отпустить.

Гэндальф, до сих пор молча внимавший рассказу девушки, вдруг закашлялся, поперхнувшись дымом.

То есть я должен сожалеть о том, что оттяпал голову орку? – хмыкнул Двалин. – С чего это мне жалеть?!

Софи растерянно переводила взгляд с одного гнома на другого, неизменно встречая насмешку.

И-извините, - пролепетала девушка, вставая. – Я… пойду… вымоюсь…

Знатно ей сегодня голову напекло, - послышался шепот позади.

Софи уныло терла волосы головным покрывалом. Неудача! Они так внимательно слушали ее, так понимающе смотрели…

Но когда она заговорила о прощении врагов, мигом стали насмешничать!

Принцесса устало опустилась на плащ.

Она полностью вымылась и даже выстирала свою одежду. Сейчас, будучи в одной только нательной рубашке, она ожидала, когда высохнет остальная одежда. Заодно и волосы, освобожденные от извечного платка. Рубашка на ней же почти высохла, поэтому некоторая прохлада, которую девушка ощутила, выкупавшись, уходила.

Я могу приблизиться? – донесся голос короля.

Чахлые кустики не скрывали того, кто шел к реке. Собственно, Софи больше рассчитывала на то, что она довольно далеко отошла от лагеря, чем на укрытие.

Ой, сейчас, - девушка поспешно напялила на себя платок, укуталась в плащ.

По обычаям твоего мира женщина не может ходить без покрывала? – Торин сел неподалеку от нее, но соблюдая дистанцию, чтобы не смутить девушку лишний раз.

Да, - кивнула та. – А… у вас не так?

Не так, - хмыкнул Дубощит. – Так что можешь так не переживать, когда у тебя волосы выбиваются из-под платка.

Софи вновь кивнула, смущенная тем, что ее переживания не остались незамеченными.

Тебя слишком долго не было в лагере, - пояснил король свое появление. – Постарайся больше не уходить так.

Извините, - пролепетала принцесса.

То, что ты рассказывала, - вдруг произнес Торин. – О том, что ждет тебя после смерти… Ты уверена в этом?

Такого вопроса Софи не ожидала. Как она может быть в чем-то уверена? Ведь не ей судить о тяжести ее проступков.

Я… я просто верю, - собравшись с мыслями, отозвалась она. – Я верю, что тот, кто соблюдает заповеди, будет вознагражден за это. Я не знаю, что ждет меня… Наверное, я вовсе не так идеальна. Но я стараюсь не грешить. Стараюсь жить так, как заповедовал нам...

То, что ты никого не убивала, очевидно, - хмыкнул Торин.

Дело не только в этом, - обиженно нахмурилась Софи. – Заповедей много.

Тут она припомнила про «не укради» и отчаянно покраснела.

Я… Я очень сожалею, что пошла на… ту кражу, - прошептала девушка. – Ну, у Балина из сумки… Я не знаю, что на меня нашло, это словно безумие… Но я, в самом деле, очень виновата! Мне так жаль…

Я знаю, - улыбнулся Торин. – И не сержусь. Да никто на тебя не сердится.

Но вы считаете, что я не права, - грустно вздохнула Софи, плотнее кутаясь в плащ, хотя ей и так было жарко.

В чем не права? – растерялся король.

В том, что искренним раскаянием можно… заслужить прощение. И… Рай…

Вовсе нет, - ответ Торина ее удивил. Король же вовсе не смотрел на нее, он как-то отрешенно глядел на реку, чуть поблескивающую в темноте, и, кажется, думал о чем-то своем. – Нет, дитя, я верю тебе. Тот, кто искренне раскаивается в любой жестокости, достоин уважения. Тем более силен тот, кто находит в себе силы простить причинившего ему зло… Он мудр и силен, отпуская и прощая...

Софи заворожено слушала гнома.

Боюсь, только я не в силах этого сделать, - хмыкнул Торин, наконец поворачиваясь к девушке. – Я не вправе и не хочу прощать тех, кто причинил страдания моему народу и моей семье! Но я надеюсь, что ты однажды получишь то, о чем так горячо рассказывала. Правда, я также надеюсь, что это будет нескоро.

Принцесса благодарно кивнула.

Одевайся, - король отвернулся. – И идем в лагерь. Уже поздно, если ты сейчас не ляжешь, то утром будешь ныть, что не выспалась.

Софи принялась поспешно натягивать одежду, шокированная всем услышанным. Но и попутно размышляя о том, что все же ее проповедь дала свои плоды. Надо будет просто чаще беседовать с гномами о религии. Постепенно она сможет обратить их в истинную веру, если даже их суровый король оказался восприимчив к Слову Божию!

========== Глава 9. Чудовища! ==========

Если печет, жди скорой грозы, это было известно и младенцу.

Софи это простое правило тоже было хорошо известно, поэтому раскаты грома ранним утром не стали для нее неожиданностью. Однако нельзя сказать, что поливший дождь обрадовал девушку.

Отец всегда был рад дождю после зноя, всегда говорил, что это предвещает хороший урожай. Ни у кого из вассалов язык не поворачивался после такого лета сказать о том, что с полей собрали слишком мало и нечего привезти в господские погреба. Оброк собирался всегда в полном объеме, а то и с излишком.

И если Софи морщила носик, жалуясь на надоедливый дождь за окном, батюшка заводил нравоучительную беседу о том, что Господь милостив и посылает на землю дождь, дабы не оставить людей без пропитания. Отец Андре, если присутствовал при этой беседе, монотонным голосом принимался бубнить молитву. Отчего и без того невеселая обстановка в замке становилась и вовсе тоскливой.

Сколько бы ни пытался король убедить дочь в пользе дождя, Софи эту погоду терпеть не могла. Из замка не выйти – все дороги развезло, увязнешь по колено. А в замке и заняться нечем, факелы и светильники зажигали только в случае крайней необходимости, а из-за затянутого тучами неба в комнатах замка было темно. Вышивать или шить невозможно, домашними делами тоже не заняться. Софи однажды пересилила себя и решила проверить, сколько масла осталось в погребе. Кликнула ключницу и отправилась через двор, плотно укутавшись в плащ. Мало того, что и она, и ключница промокли до нитки, так еще и факел едва не уронили в открытую бочку с вином.

Если в замке гостил кто-то из дам, то можно было надеяться хотя бы скоротать время за разговорами и сплетнями. Но такое было нечасто, у всех свое хозяйство, и если не ждали праздника, дамы были в своих замках. А мужчины… Софи только поморщилась, припоминая. Грубые вояки, соратники отца.

Приезд менестреля можно было считать праздником: возможность услышать рассказы о далеких землях и храбрых рыцарях, о подвигах, совершаемых в честь прекрасных дам!

Но такие гости бывали нечасто, гораздо чаще приходилось терпеть опостылевших придворных отца, неспособных ни на подвиги, ни просто на то, чтобы развеять тоску юной принцессы.

Впрочем, все эти воспоминания не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило здесь, в этом месте, куда направил ее Господь. Потому что сидеть в замке, конечно, скучно и уныло, поглядывая в окно на струи дождя, но куда-то ехать под этим дождем – еще и противно.

Одежда промокла так быстро, что девушке начало казаться, будто она ее специально намочила и натянула на себя мокрую. Раскаты грома и блеск молнии заставляли вздрагивать и креститься.

Но ничто из этого не могло изменить похода. Торин скомандовал выступать – и отряд отправился в путь, хотя пони едва передвигали ногами, увязая в грязи дорог. Никто не слезал, не решаясь идти пешком, желания увязать в грязи наравне с животными не было, предпочитая молча терпеть струи дождя, щедро окатывающие путников.