Дитя, я не могу не радоваться твоему раскаянию, - мягко произнес он. – И верю, что не зря подарил тебе помилование.

Племянники только присвистнули от удивления, слушая дядю. Им-то казалось, что сейчас дядя вспылит и отругает Софи за то, что та напридумывала каких-то безумных жестокостей о нем. Такой реакции парни не ожидали. Двалин тихо проворчал, что надежнее было бы все же хорошенько выпороть девчонку, а Балин только улыбнулся мягкой улыбкой, словно разгадав задумку короля.

Продолжив наконец путешествие, Гэндальф придержал своего коня возле пони принцессы. И принялся за рассказ о том, отчего Торин Дубощит потерял королевство и вынужден был некоторое время работать, как простой кузнец. Да и вообще о судьбе гномов Эребора. Софи слушала внимательно, лишь порой тихо уточняя детали.

Сейчас, когда маг оставил ее одну, направившись в авангард отряда, девушка незаметно для себя изводила пони, думая о судьбе брошенного короля. Конечно, принять так просто то, что король трудился словно какой-то крестьянин, было тяжело. Однако Софи провела параллели с известными святыми, вынужденными бедствовать и скитаться, гонимыми варварами, преследуемыми слепцами…

Принцесса украдкой поглядывала на короля, который ехал впереди всего отряда. Совсем недавно эти взгляды были презрительными. Но сейчас она смотрела на Дубощита с восхищением, почти как на святого, сошедшего на землю. И думала о том, отчего Господь сделал так, что она очутилась здесь? В том, что в ее появлении здесь не замешан Нечистый, девушка убедилась, поскольку оказалась она не среди бандитов, а рядом со столь великим рыцарем. Пусть и гномом…

Софи неуверенно подошла к Бомбуру, старательно вытягивающему из мешка походный котелок. Она спиной ощущала направленные в ее сторону взгляды гномов.

«Надо же, сама решилась!»

«Может, ей голову напекло?»

«Ого! И пороть не пришлось! Удивительное дело!»

Принцесса словно бы слышала эти слова, ей казалось, что так или примерно так думают они все.

Мне… развести костер?

Губы дрожали. И не от того, что ей была неприятна мысль о том, что она должна работать. Софи умела и разводить костер, и готовить…

Нет, сейчас она больше всего боялась услышать в ответ насмешливое: «А что, разве ты не устала сегодня? И разве тебе не проще утащить еду из сумки Балина?»

Прошло всего несколько секунд между ее вопросом и ответом Бомбура. Но эти мгновения показались девушке бесконечными, глаза подозрительно заблестели…

Конечно! – гном с улыбкой закивал.

Бофур уже отобрал у него котелок и поторопился к ручью за водой, Бомбур же уже сосредоточил свое внимание на свертках с едой, вытаскиваемой из седельных сумок.

Софи, опустившись на колени, принялась складывать хворост. Вокруг суетились гномы, кто-то распаковывал еду, кто-то обтирал пони, а кто-то устраивал ночлег… Но девушка не чувствовала на себе взглядов – ни насмешливых, ни презрительных. Принцессе казалось, что то, что она сотворила, так просто не забывают. Там, где был ее дом, провинившийся еще долго жил со своей виной, провожаемый тяжелыми взглядами других.

Один из вассалов ее отца, сэр Бриан, осмелился жениться на подданной французского короля. Софи была еще совсем маленькой, когда это произошло, но она помнила тот гнев, которым был охвачен отец. Он кричал, топал ногами, едва ли не изрыгал проклятия на голову вассала, который поступил так, как пожелал сам, не испросив позволения сюзерена. Да еще и на той, что подчинялась королю Франции, а не Аквитании, хотя отец видел силу именно за последним.

Потом батюшка остыл, через пару месяцев и вовсе отправил гонца к сэру Бриану, выразив ему свое прощение и пожелание видеть далее подле себя. Сколько лет назад это было? Десять или больше? Но Софи хорошо помнила сэра Бриана, как человека, поступившего недозволенно. И всегда, когда он появлялся в замке отца, за спиной рыцаря шептались о его дерзости.

Но если в поступке сэра Бриана дамы могли увидеть некую возвышенность, а потому и восхититься, вспоминая, то были и совсем иные примеры. Жан Кривой, припомнилось принцессе, то ли юродивый, то ли просто мерзавец. До какой дерзости надо дойти, чтобы накануне Рождества утащить с королевской кухни целую тушу оленя? Да еще хвастать этим в таверне, угощая друзей! И запивать это бутылкой вина из королевского погреба!

Что спасло этого нахала? Только то, что его поймали под Рождество. Король не мог омрачать праздника, а потому на площади в присутствии всех жителей было объявлено, что Жану Кривому государем даруется милость. Ему и палок-то не досталось!

Правда, пусть с тех пор Жан и не таскал ничего, но при его появлении на улице на него всегда косились, перешептываясь.

Обо всем этом Софи размышляла, глядя на то, как слабая искорка медленно разрастается и превращается в веселое пламя костерка. Чем она отличается от Жана? Нахалка, посмевшая обокрасть пусть не короля, но его советника. Ее помиловали, хотя никакого великого праздника в этот день не было. Но те, кто видели это, кто прекрасно об этом знал… Они не смеялись над ней, не насмешничали.

Все это совершенно не укладывалось у нее в голове. Принцесса не ощущала враждебности со стороны тех, кто сейчас, в какие-то считанные минуты, превратил пустынный каменный утес, прикрытый с одной стороны откосом холма, в уютный лагерь.

Перед ее глазами мелькнуло что-то, над костром повис огромный котел, Бомбур, все такой же улыбчивый и невозмутимый, принялся за приготовление ужина.

Софи, не решаясь предложить помощь еще кому-то в лагере, предпочла держаться пока возле того, кто уже точно отнесется к ней дружелюбно.

Я… могу помочь чем-то? – смущенно пробормотала она.

Ага, - отозвался Бофур, вытряхивая что-то из своей сумки. – На, вот, почисти. И порежь. Это то, что осталось от запасов, которые у мистера Бэггинса взяли.

Принцесса невольно поморщилась, увидев перед собой несколько огромных луковиц. Но смело взялась за их чистку.

Уже через несколько минут Софи шмыгала носом, мысленно ругая злой лук. Но продолжала работу.

Когда она ссыпала нарезанный лук в котел, вокруг раздался смех и аплодисменты. Принцесса нервно огляделась, оказывается, все гномы собрались вокруг и с интересом наблюдают за происходящим.

Ну, ладно, все, - смеясь, произнес Балин. – Будем считать, что девочка отработала наказание.

Софи робко улыбнулась. Ощущение вины уходило. Через мгновение она присоединилась к дружескому смеху гномов.

Они нападают ночью! – страшным голосом вещал Кили.

Принцесса судорожно укуталась в плащ. Как выглядят орки, она не представляла. Видимо, это какие-то далекие варвары. Или неверные, Софи слышала рассказы о том, что те тоже нападают на дома мирных христиан и всех вырезают.

Хоббит, которому предназначался рассказ братьев об орках, чей вой недавно прокатился по округе, был напуган не меньше, чем Софи. Он поспешил подобраться ближе к костру.

Принцессе казалось, что весь отряд прислушивается к вою со страхом. Поэтому когда через мгновение король отчитал племянников за неуместные шутки, девушка и не сразу поняла, что все, что они только что говорили – выдумки. Во всяком случае, рядом с их лагерем никаких варваров нет.

Торин отошел в сторону, отвернувшись от племянников. Софи смотрела ему в спину, размышляя над тем, насколько сильно он сердится на парней.

В этот момент Балин начал рассказывать о какой-то войне, которую вел Торин, и девушка все внимание переключила на него. Слушать было страшно. Потому что Балин рассказывал об этих самых ужасных то ли варварах, то ли неверных. Он говорил о самом страшном из них, и Софи воочию представила безобразную черную рожу с ятаганом, зажатым гнилыми зубами, и в драной рубахе, всего грязного и вонючего. Картинка вышла столь ужасающей, что принцесса укуталась в плащ вся, даже нос боялась высунуть. Только глаза блестели, жадно вглядываясь в рассказчика.