- Да, – кивнул тот. – Но вы потеряли прототип новейшего СИДа-разведчика по невероятно глупой ошибке в расчетах. И мне весьма интересно, кто из этого отряда лично ответственен за его крушение?

Прежде чем кто-то из стоявших по ранжиру людей за спиной Хакса успел ответить, капитан отчетливо произнес:

- Я, сэр. Я готов понести наказание.

Подчиненные перебросились удивленными взглядами: Хакс не был на поле боя, он руководил их действиями с земли – и от внимательных глаз Фетча эти действия не укрылись. Как не укрылся от глаз Хакса странный блеск, в них мелькнувший на словах про наказание.

Забрак обнял ладонью щеку, задумчиво оглядывая строй, и надолго замолчал.

Все ждали вердикта в такой тишине, как будто это был смертный приговор.

- Мне нравится ваша работа и то, как ваш командир выгораживает вас перед своим собственным начальством, – наконец сказал Фетч. Не успели солдаты выдохнуть, как прозвучало вечное:

- Но.

- Да, сэр? – медленно произнес Хакс.

- Ваши люди принесли Первому Ордену убыток и в любом случае должны быть наказаны, равно как вы – понижены в звании до лейтенанта, – безжалостно закончил полковник. – Ведь вы, капитан Хакс, большой любитель порядка и дисциплины, как мне известно?

- Да, сэр, – уже куда более отрешенно отозвался тот.

Забрак хитро усмехнулся и скрестил руки на груди.

- Что ж, тогда вы согласны с моим решением?

- Никак нет, сэр, – твердо ответил Хакс. – В потере СИДа виноват я. Мои люди делали только то, чего от них требует Первый Орден: выполняли приказ. Следует ли наказывать их, сэр, за то, что они безупречно выполнили свою работу?

Рыжие глаза Фетча сверкнули недобрым огнем, и он медленным, ленивым движением указательного пальца поманил Хакса к себе. Когда капитан приблизился вплотную, забрак склонился к его уху и с явным удовольствием прошептал:

- У вас есть шанс выкупить своих людей. И себя. Если вы готовы обсудить этот вопрос со мной наедине.

Хаксу потребовалось несколько мгновений, чтобы истинный смысл сказанного окончательно осел в мозгу. Он растерянно оглянулся на отряд, а Фетч уже продолжал:

- Иначе ваши люди попадут в штрафбат на месяц, капитан. А вы знаете, какие низкие вероятности выживания там, если вдруг придет бой.

- Месяц?! – потрясенно отшатнулся Хакс, но тут же заткнулся, всё поняв по блестящим глазам собеседника.

Полковник Кадерус Фетч давно ждал, когда он оступится. И теперь момент настал, и забрак не намеревался выпускать капитана из своей хватки.

- Согласен, – выдохнул молодой человек, пока разум не успел осмыслить ситуацию окончательно. – Согласен, сэр.

- Вот и хорошо, – спокойно кивнул Фетч. – Приходите ко мне в пять.

- Есть, сэр.

Воспоминание осыпалось черными лоскутами и провалилось во тьму.

Дверь каюты полковника отъехала, стоило Хаксу к ней приблизиться. Фетч сидел в кресле, и он явно очень ждал появления подчиненного.

- Доброй ночи, капитан, – усмехнулся забрак. – Раздевайтесь. Для начала до пояса.

Хакс сжал зубы, но послушно потянул за молнию формы. Скинув с себя китель, который он осторожно уложил на край стола под внимательным, горящим мрачным предвкушением дальнейшего взором Фетча, капитан через голову стянул черную футболку и вопросительно глянул на полковника. Он был немало удивлен тем, что ему просто не приказали встать на колени и отсосать или же повернуться к начальнику задницей.

Это было бы понятно, но – хоть и мерзко – терпимо. Фетч же продолжал скользить взглядом по его полуобнаженному телу, и на тонких черных губах расцветала довольная улыбка настоящего хищника.

- Иди сюда, – позвал он и подвинулся ближе к спинке кресла, широко расставляя при этом ноги. – Садись. Ко мне спиной.

Подобный приказ вызвал еще больше недоумения и, наконец, породил испуг. Но отказаться Хакс не мог – и поэтому он выполнил то, что от него желали.

- Интересно... – шепнул забрак. Затянутая в жесткую кожу перчатки ладонь прошлась по следам от кнута, вызывая неприятную дрожь вдоль позвоночника, и скользнула по боку к груди. К ней присоединилась вторая, и вскоре Хакс прикрыл глаза, пытаясь расслабленно дышать, пока чужие руки настойчиво скользили по телу, стараясь, как казалось, не пропустить ни одного участка кожи. В этих движениях не было ни намека на удовольствие или ласку – скорее походило на интерес ученого к реакции подопытной крысы.

Капитан не хотел признавать себе, но ему было страшно. Страшно от того, что он не понимал, чего от него хотят и что намереваются делать. Страшно от того, что этот забрак был в два раза мощнее него. Страшно, наконец, от того, каким беззащитным он себя чувствовал рядом с полностью одетым партнером – партнером ли? – и страшно даже от простых скользящих прикосновений этих рук.

От Фетча несло жаром даже сквозь одежду, когда ладони исчезли, грудь вдруг прижалась к спине Хакса, а в ухо ему вкрадчиво произнесли:

- Ты можешь кричать, здесь стены звукоизолированы. Но помни, что любая попытка сопротивления приведет к расторжению нашего негласного договора.

Не успел Хакс осмыслить сказанное, как забрак придвинулся еще плотнее, его левая рука сомкнулась в кулак и с силой вжалась в солнечное сплетение, вынуждая болезненно захрипеть и согнуться вперед, а левый бок неожиданно взорвался жуткой, невыносимой болью.

Даже если бы Фетч сказал, что кричать запрещается, капитан бы всё равно заорал в голос. Попытка дернуться в сторону не обернулась успехом: полковник крепко обнимал его за пояс правой рукой, от пальцев которой тело и драло волнами боли.

Из-за пелены Хакс даже не сразу расслышал глухую вибрацию. Инстинкты голосили, что нужно бежать – бежать, пока у него есть силы бежать, – но разум ставил на этом плане жирный крест.

Фетч протолкнул виброиглу глубже, и рыжеволосый капитан обмяк в его крепкой хватке, тяжело и судорожно втягивая воздух, до побелевших костяшек сжимая пальцы на подлокотниках кресла.

Сцена расфокусировалась до смешанных цветовых бликов, но очень быстро вновь прояснилась. Ничего не изменилось, кроме того, что по подбородку у Хакса струилась кровь, лицо стало белее снега, а рыжие волосы потемнели и прилипли к вискам. Фетч утыкался носом ему в затылок, продолжая прижимать к себе правой рукой, вгонявшей иглу в левый бок, и его рыжие глаза были наполнены таким блаженством, какого Кайло Рен, молча наблюдавший за всем этим, никогда не видел в своей жизни.

Черные пальцы плавным круговым движением довели иглу до конца и ткнулись в кожу, вытащив из Хакса прерывистый полувсхлип-полустон. Фетч опустил сверху всю ладонь, чтобы чувствовать низкую вибрацию, продолжавшую исходить от инструмента, полностью погруженного в тело, а Рен даже через воспоминание другого существа ощутил сумасшедший кайф от вида чужих страданий, который ловил полковник.

Кадерус едва ощутимо надавил, и этого оказалось достаточно, чтобы Хакс жалко застонал и впервые с самого начала мертвой хваткой вцепился в мучившую его руку. Фетч осклабился в усмешке и властно загреб пятерней рыжие волосы, чтобы грубо столкнуть его на пол, на колени, и заставить развернуться к себе лицом. А потом память Хакса зачернела провалами: забрак встал над человеком, черные руки расправились с молнией форменных брюк, одна ладонь вновь жестко зарылась в рыжие пряди, и полковник толкнул голову капитана к своему паху.

Не совсем отдавая себе отчета в том, что делает и каков будет результат, Рен потянулся глубже, к тем воспоминаниям, что таились на самых дальних задворках памяти, – к физическим ощущениям и эмоциональному состоянию. Пробить хрупкую стену стоило одного легкого толчка Силы, и в следующее мгновение Кайло глухо захрипел, вцепляясь рукой в бок, а в него хлынула чужая жуткая, рвущая тело на части изнутри боль, всепоглощающий стыд и тошнотворное чувство собственной ничтожности и бессилия. Удовольствие стоявшего над Хаксом-капитаном полковника липло к покрытой испариной коже, а чуть позже ощутилась ноющая, странная боль в горле, которой Кайло никогда не испытывал, – как будто по задней стенке сосредоточенно и размеренно скребли наждаком.