А потом всё пропало пропадом. Зеркало устало от авангардистского бедлама и треснуло напополам. Но прежде, чем это произошло, и не позже, чем «за секунду до» – Дэз выбрался из него и торжествующе вывел под руку блёклое отражённое нечто.

Никем более не поддерживаемое изнутри, зеркало осыпалось и умерло; осколки, разлетаясь и разрезая все встреченные на пути предметы, усеяли даже потолок. Ксавьер завопил и инстинктивно прикрыл самое ценное, но никто не пострадал – чудом или, что куда вероятнее, волей хитрого Джинна. Кси поорал ещё немного, для успокоения нервов, бронзовая рама зияла прямоугольной пустотой, а рядом с широко лыбящимся красноволосым психом, вопреки всем законам природы и уголовного кодекса, хлопало ресницами и источало замогильный холод странное существо. Ангел валялся в полуобмороке – для своего же блага.

«Поверхность злобного сбрендившего зеркала была слишком тёмной, при свете тусклых лампадок – и вовсе чёрной. Досадно, но именно поэтому отражённый хмырь облачён в угольно-чёрный мундир. Его ногти и волосы, и даже губы… Но особенно, — с тревогой пометил себе Ксавьер, — глаза. И я, кажется, пару кирпичей в штаны наложил…»

Скандальный и невозможный оттенок синевы, сопротивлявшийся переходу до последнего, но так и не перетёкший в чёрный – стал новым цветом в прейскуранте офтальмологов. Единственный возможный – в одной шайке с этим холодом и этой тьмой.

Кси дрожащей рукой стрельнул у мужа сигареты. Тот даже не сопротивлялся при обыске.

— Я мечтал о таком, как ты, двадцать тысяч лет, — с обидой и злостью зарычал Дэз, крепче сжимая ладонь апатичного зазеркального гостя, который будто спал с открытыми глазами почище студентов-третьекурсников. — Но ты не слушал меня, не поддавался на уговоры, столбом стоял, тебе просто было насрать! Я думал, что останусь в отражённом мире навсегда. Из-за тебя! Почему же ты вдруг пошёл? Что изменилось?

— Он, — произнёс некто своё первое слово. «Проснулся» и указал блестящим чёрным ногтем на Ангела. — Увидел.

— Ну видел Шапкин тебя, и что?!

— Нет. Я – увидел.

И Ангелу снова поплохело до кондиции пельменя в морозилке. К нему, легко вырвав из лапищи Джинна свою руку, приблизился отражённый. Не тронул Кси, закрывавшего его с агрессивным видом, и пальцем… но будто оттолкнул. И сделал это тоже легко, играючи. Обвил помертвевший оригинал за талию, сжал нежно, поднял, поставил ровно на ноги. И вплотную придвинул холодное восковое лицо. Нос – к носу, глаза – к глазам.

— Хочу.

*

Сваливали из тайника вчетвером, кто пьяно, кто вразвалочку. Джинн постоянно вздыхал и пялился на недоступное. Ксавьер не вздыхал, а пыхтел, злой и недовольный, потому что ни хрена не понял. Тёмный инкуб, выкидыш зеркала, всё время держался поближе к Чёрному Берету и в поле его зрения. Был нем как рыба, но казался мирным, безопасным… временно обезвреженным. Сам непроницаемый и непробиваемый Эндж тоже не обронил ни слова, но, казалось, обменялся с двойником чем-то. Обменялся определённо, не используя речь.

Впрочем, когда компания вернулась во дворец к алькову и избавилась от шуб, валенок и шарфов, Ксавьер выговорился с лихвой за семерых.

— Дезерэтт, ты идиот! Нет, не идиот, а страус! Потому что у них мозг меньше глазного яблока! Нет, ты зародыш страуса! Одна клетка зародыша в жопе беременной страусихи! Ну вот на что ты надеялся, возжелав себе копию Ангела?! Что он с улюлюканьем прыгнет к тебе в койку? Я знал, ну я же раскусил, ты давно к нему неровно дышишь, врун ты эдакий! Окаянный, бессовестный! Но такое, ТАКОЕ выдумать?! Я боюсь представить, боюсь на полслога вперёд подумать, чего это чудовище хочет от моего мужа! Теперь придётся соображать медовый месяц на троих!!!

— Не придётся. Демон остаётся дома. — Энджи в ответ на два абсолютно охреневших взгляда хмыкнул и принялся паковать чемодан.

— «Д-демон»? — Джинн то ли стал заикой, то ли притворился.

— А что, ему небо коптить и без имени ходить? — Шапкин знаками разъяснил что-то двойнику, тот кивнул и вышел из спальни – красиво, сквозь стену. — Хорошо ведь звучит. Подходит… он словно мой мёртвенький заспиртованный антипод. И он мне нравится.

— Нравится?! — а это уже хором завопили Принц с Дэзом.

— Ну, положим, чудовище. Ну, положим, редис его знает, чего ожидать завтра. Но это не конец света, — Ангел потряс вешалку с галстуками, выбрал один, тёмно-зелёный. Тоже уложил в чемодан. И медлительно поднял глаза. — Ну, чего уставились? Я боюсь его не меньше, чем вы. Дэзя – фееричный придурок в перьях, додумался выпустить Это из зеркала, а само зеркало – в крошево. Молодец. Ксавьер – тоже красавчик, не остановил придурка вовремя. А я – тормоз, допустил весь этот выездной цирк. Но… похоже, я держу Демона под контролем. Я подчинил его как… как опасных животных подчиняют: ловят, прикармливают и усмиряют. Ошейник ему надел. И он даже не въехал пока, в чём самый сок – ну, что мы выглядим как близнецы. Мы очень похожи и мы связаны – круче, чем через телефон. Влезли друг другу в головы, ему это… понравилось, — Эндж замялся. — Он, конечно, смотрел на меня, как голодный бомж – на воскресный бифштекс. Но, Кси, ему не нужен секс со мной.

— То есть нужен только «секс» с твоей башкой? И больше плохих новостей у нас нет? — у Принца вырвалась серия мелодично-истеричных смешков. — Можно мне избить Дезерэтта до полусмерти? Авось полегчает…

— Уйду в монастырь, — захныкал Джинн, заранее отбиваясь. — Скромно хотел свой экземпляр прекрасного мальчикового порно с идеальной задницей, а получил двух неприступных недотрог вместо одного. И кто я после этого? Да я сам утром повешусь, Ксавьер, не трудись.

— А ну-ка ша! — Ангел захлопнул чемодан. — Ты, — он ткнул в Принца, — пакуешь лыжи, коньки и ром и отправляешься со мной в автобусный тур по Норвегии. А ты, — он щёлкнул Джинна по носу, — сажаешь моё чудовище с фиолетовыми зенками на закорки и с максимальными предосторожностями уносишь в Нью-Арк. Помогаешь ему изучить азы правления княжеством, пока я катаюсь на оленях по фиордам и целуюсь с блэк-метал хозяевами жизни. Кроме Мэйва с Ману подмену правителя всё равно никто не заметит, а им я потом объясню. Напялишь на Ди мою белую корону и радуйся в тряпочку.

— И всё? — страдальчески всхлипнул Дэз.

— А что, мало? Тебе первоклассное порно надо – ты и обхаживай Демона. Над любовью никто не властен, ни сверхжеланий, ни чит-кодов, сам мне талдычил. Зато путь к сердцу мужчины с полуголодным детством лежит через что? Вот именно. Блинчики ему напеки, пирожки с капустой и грибами своруй. На рыбалку своди, на свиданку с западным звёздным квадрантом на нашем бревне. Чего я распинаюсь, зачем учить учёного. Знаешь ведь меня?

— Ну, с детства…

— Значит, знаешь и его. А теперь вон отсюда. Живо.

— Но разве этот Демон – всамделишный ты? — вмешался Ксавьер чуть погодя, когда золочёный рис, взметнувшийся из-под подошв Джинна, перестал летать по всей спальне. Недоверие в его голосе смешалось с лёгкой завистью. — Как ты можешь быть уверен?

— Трусы он поправляет на идеальной заднице в точности как я, дорогой. Проверишь как-нибудь. Покараулишь в засаде и снимешь их с него. Удостоверишься.

Чёрный Берет ака Голубая Шапочка ухмыльнулся в сладкой издёвке, приник к губам супруга в сахарном со сливками поцелуе, схватил полупустой чемодан и потопал на выход. А принц Ксавьер Лливелин Аурор, в простонародье – Златовлас, постоял потупил ещё немного для приличия, спохватившись, лихорадочно закончил набивать свой кокетливый саквояж носовыми платочками, таблетками от простуды и заначками кокаина и выбежал следом, как раз вовремя. Светало.

— Ничего не забыл? — Эндж ловко поймал его, запыхавшегося, на мостовой сразу за дворцовыми воротами, и маньячно прижал к себе всем телом. Эрегированные члены у обоих синхронно отозвались болью.

— Если ты о презервативах, то я хочу с тобой только незащищённый секс. И не защищённую брачными контрактами жизнь. Из всех запар с блеском выкручивающийся, идеальный ты сукин сын, — бледноватый и взъерошенный, Принц глянул на него исподлобья.