— Ловко и беспардонно, не спросясь моего мнения на этот счёт. Ну а второе?
— Я пораскинул мозгами и решил, что мне хватит смелости там, где Трдат смалодушничал. У него была возможность потребовать у Джиннов что угодно для облегчения своих мук! И вес сбросить на беговой дорожке, и пару хастлеров себе найти, и…
— Не томи!
— И бабой стать! Раз уж он пидор, безнадёжно мечтавший о нежном и крепком мужчине, я попросил Дэза превратить его в то, чем всё это время считали нас с тобой!
— В блэк-метал анархиста?
— В девушку! В Дюймовочку!
— Ох ты ж, маринованные канарейки…
— Теперь Трдата по праву зовут Тарьей, он весит около тридцати граммов, живёт в цветке лилии посреди оазиса в своей любимой Аравийской пустыне, а замуж его хочет взять тамошний шейх Мальчик-с-пальчик в тюрбане.
— Ты меня поразил в самую печень!
— Подожди, ещё нет, но вот сейчас. Третьим желанием я захотел освободить Дэза и всех его собратьев из бутылочно-лампадного рабства, но он сразу испуганно зашикал и сказал, что будет лучше, если я освобожу только его и младшего брателлу, остальными он займётся сам. Я подумал, что Джинни совершил намного больше криминальных подвигов, чем тебе признался, однако какое моё дело, правильно? Моё дело – доехать в этой белой таратайке до часовни, жениться по-быстрому, пока родителей ещё оформляют на выписку из темницы (да-да, они тебя не увидят, я и тут смухлевал), и уехать в свадебную кругосветку.
— Хрящ! Но как же… поговорить? Ты не забыл? Мы начали ещё в «Ведьмином напёрстке». О нас, о доверии, о совместной жизни и трудностях в чужой личине…
— После женитьбы. В такой суматохе нужно спасать наши шкуры и статусы, с личным – успеется.
— Но мы уже будем женаты!
— Не страшно, в случае непреодолимых разногласий – разведёмся.
— Кси! Картофельные блинчики, это несерьёзно.
— Знаю, но я думаю о Глории. Помнишь её? Та моя нянька, царевна-жаба. Кажется, я догадался: она когда-то упустила свой шанс на настоящего принца. На меня. И расколдовывающий поцелуй её упрятал под действие чар ещё сильнее. Я своего немножко липового княжича упускать не собираюсь из-за каких-то глупых сомнений о вероятностях и шансах на «долго и счастливо». Говорят, нельзя получить всё и сразу. Так пусть у меня будет твёрдое «счастливо, но недолго», чем погоня за несбыточным бесконечным счастьем.
— Эндж, до чего же он у тебя крутой! — восхитился Дэз, просовывая голову в люк. Громко всплакнул и достал огромный батистовый платок – высморкаться.
— А ты тоже не расслабляйся, к тебе у меня будет отдельный разговор, — Ксавьер резво потянулся вверх и схватил его за ручищу (точнее, за мизинец). — Ты моего без пяти минут супруга за попу нежнейше лапал! Не думай, что если моё возмущение прервали тогда на дворцовой лестнице, то я забыл. Не забыл! Мне не нужен соперник!
— Оу… — Дезерэтт округлил глаза раза в два шире натуральной величины, — это была случайность. Ты обратил внимание на натуральную безделицу. Нет, серьёзно, тебе показалось. Ангел, что скажешь? Тебе было странно или неприятно, что я придержал тебя где попало и как пришлось, предотвращая падение?
— Я вообще не припомню, чтоб ты меня лапал, — Чёрный Берет выдержал долгий испытующий взгляд масочных прорезей и не сморгнул. — С чего подозревать такую явную нелепость? Кто я, а кто Джинн? И, Кси… ты ревнив, я знаю. Но, даже предположив, что ему и его всемогущей братии снова интересны люди, я подтверждаю и подтвержу столько раз, сколько потребуется: он всегда гулял по шлюхам-девушкам. Не по парням.
— Ладно, проехали, — Златовлас нехотя прибрал колючий взгляд. — Ещё секунда тряски по брусчатке – и венчаться. И пусть твой выпирающий член станет достоянием общественности, несмотря на двенадцать слоёв пышной юбки, плевать. Лишь бы сказать наконец: «В радости и в горе, на дебоше и в наводнении, в пять утра воскресенья с бессонницей от пищевого и алкогольного отравления – да. Он мой, он со мной. Не забирайте его за непристойное поведение, комиссар».
========== Глава 16 ==========
| Часть 3 |
XVI
Энджи аккуратно загнул газету, открывая страничку финансовых сводок. Он сидел на белом «троне», точнее, на его крышке, вальяжно закинув ноги на мраморную ванну, до краёв заполненную розовой пеной. В пене нежились коленки, пятки, ключицы и другие части тела, принадлежащие наследному принцу Дримленда, только золотые волосы он собрал в большой пучок, чтоб не намокли.
— Твои родители вновь правят старушечьей страной, служа верой и правдой, аллилуйя, по случаю их освобождения о тебе заказан хвалебный молебен. Внешний долг будет погашен через пять лет, с полудня возобновлён прежний визовый режим с Граммерикой и Кранадой, толпы туристов объявятся и пополнят бюджет уже на текущей неделе. А судя по последнему отчёту аналитиков “Dreamly Herald”, наши гости выпили на свадьбе две с половиной тысячи галлонов креплёного вина, слопали шестьсот килограммов буженины, сала и копчёных языков, закусили всё ещё подсчитываемыми гектолитрами разносолов и маринадов и до кучи уничтожили почти годовой урожай картофельного пюре с зеленью. И это в статье благоразумно не упомянули жареных перепелов, белугу и деликатесную арктическую зайчатину на наш стол.
— Ещё бы, нам не нужны пересмотры статистики смертности оттого, что кто-то подавился слюной, — Ксавьер приподнялся, покрытый разноцветными мыльными пузырьками. — Не подашь мне полотенце?
— Вот ещё, сначала смой с себя эту мерзость.
— Она хорошо пахнет, миндалём и карамелью!
— Я тебя после такой грязной ванны трахать не буду!
— Неужели? — Кси улыбнулся уголком рта. — Возьму на заметку…
— Зелёные рябчики, я не то хотел сказать!
Кого-то немедленно окатили кипятком из душевого шланга, пол был залит пеной, зубными пастами и резиновыми уточками вперемешку со смехом, толкотнёй и ругательствами. В куче мале, однако, образовалось два вполне отмытых тела, одно голое, другое не очень. То, которое «не очень», отфыркалось от воды, завернуло голое в единственное уцелевшее после банного штурма сухое полотенце и на руках понесло из купален во внутренний дворик, а оттуда – прямиком в спальню. Украсили уютное логово новобрачных согласно обычаю: красными цветочками с листиками и без, белыми драпировками из поддельного шёлка (настоящие шёлковые своровали горничные) и позолоченными рисовыми зёрнами (их подделать было сложно, пришлось умерить жадность, да и стража орала на всех интенсивнее). На этом коварном рисе, разбросанном повсюду, Ангел несколько раз поскользнулся, чертыхнулся крабовыми палочками и варёными павлинами, но всё-таки ухитрился устоять и уложил свою бесценную капризную ношу на кровать-альков. С надеждой тронул краешек махрового полотенца, но Кси не дал его снять, перехватив за запястье.
— Свадебное путешествие назначено на раннее утро, — сказал он невозможно строгим голосом. — С банкетной площади мы успешно улизнули мимо твоих телохранителей, но полночь давно прошла, успеем ли выспаться?
— Я не планировал спать, — несколько недоумённо уточнил Эндж. — Разве мы не должны сейчас?..
— Мы этим уже занимались, скучно. То есть не скучно, но есть дело поважнее, — Кси обернул и заткнул полотенце вокруг себя на манер юбки. — Настало время поговорить.
— Сейчас?! Да о чём? У нас будет целая жизнь на досужие сплетни и обсуждение твоих причёсок!
— Это не сплетни. Ангел… спустя долгое и смутное время, кучу сожранных нервов и выпитой врагами крови – мы снова наедине. Клятвы произнесены, кольца надеты. Но это не всё, чего я от тебя ждал. В тюремной переписке было сделано много разных признаний, но признавались мы в полной тишине, терзали бумагу, сходя с ума от беспокойства, мы были в опасности… и были малость не в себе. Сможешь ли ты теперь, когда угроза смерти миновала, повторить хоть часть написанного? А не сбежать, прихватив пару крупных рубинов из моей сокровищницы…
— Ну это совсем уже наглая клевета, я никогда не был грязным мелким вором! Если уж выносить, то всю сокровищницу, — он запнулся, заметив поджатые в упрёке губы Принца. — Извини, что перебил.
