— Стало. Стало больно, Дэз. Я по глупости раскрыл мякотку, и ей сломали обе ноги. И я понял, как сильно мне не хватает друга – чтобы рассказать, какой я лох и как сказочно облажался.
— Ты лох, и ты сказочно облажался. Полегчало?
— Нет.
— Тогда неси ко мне сюда свою аппетитную тушку, я сделаю тебе хорошо и спокойно. И приятно, — Дэз растопырил руки в приглашении.
— Шею свернёшь? — Энджи недоверчиво подсел на его спальный мешок.
— Ах если б. Массаж. Ложись, мальчик, твоя кожа алчет обнажения и пальцев мастера.
— Я тебя боюсь с такими предисловиями, — и всё же он стянул через голову блузку, а затем и сарафан. Блестящий мускулистый торс при свете свечи показался и красноватым, и золотистым, а еще страшно лакомым, завидно ухоженным… и совершенно безволосым. Потерявшимся фрагментом из дорогого порно. И при этом – нарочито беззащитным, бери его и…
Дезерэтт проглотил пол-литра слюны. Юноша – внезапно – просто божественный, а ведь рос рядом, всё время, всю жизнь. У него на виду, как на ладони.
— Что-то не так? — скрестив ноги, Энджи сделал только хуже. Но его товарищ, на своё же счастье, временно лишился дара речи, чтобы не комментировать столбнячное состояние и причину вылезших из орбит глаз. — Ты завис на манер огородного пугала, что маман мастерила в прошлом году.
— Всё так. Просто ты… — забывшись, Дэз выпрямил спину и звучно стукнулся о глиняный потолок. — Ауч. Замнём. Наваждение какое-то, было и пропало.
— Что… — Ангел лёг на живот, — похож на моделей из лягушатно-имперского Vogue? Нравлюсь тебе?
— Нет. Ты намного лучше наманикюренных плоскодонок из Vogue. Чистенький, в шлюшном квартале не бывал никогда, за место на глянцевой обложке волосы соперницам не драл, зад никому не подставлял, — Дэз с хрустом размял ладони, встал рядом со спальником на колени, избавив голову от дальнейших потолочных травм, и принялся массировать великолепную скульптурную спину, нежданно-негаданно облагородившую его допотопный матрас. Между делом допил вторые пол-литра слюней. — Обожаю я тебя, начальник. Аж не верится, что ты вокалист «Проклятых»…
— Ты знаешь, за каким хреном я к тебе пришёл?
— Пока нет. А надо узнавать?
— Я хотел извиниться. За то, что никогда не спрашивал.
— Что не спрашивал?
— То… О тебе. Кто ты. Откуда ты.
— А может, правильно не спрашивал? — Дэз, сам того не заметив, замер, пальцами на его лопатках.
— Сколько тебе лет?
— Ну вот, начинается…
— Ты вспомнил свою фамилию? Прошлую жизнь, семью?
— Тролли пещерные, Энджи… Ты так красиво лежишь нагишом и дышишь, зачем портить картинку? Хочешь, я поцелую тебя в шею? Сюда, в самое нежное местечко под затылком, — он наклонился, почти касаясь вздрогнувшего тела кончиком языка. — Я давно мечтал это сделать.
— Ты, конечно, целуй – что я, дурак, отказываться? Но и на вопрос отвечай, — Чёрный Берет приподнял голову, ухмыльнувшись. — Потому что так просто не отделаешься. Ну или признай, что не доверяешь мне.
— Ты чёртов плут! И манипулятор. Если бы я мог кому-то довериться, то только тебе. Но я боюсь.
— Ладно, тогда я домой пошёл.
— Куда! — Дэз перебил его руки, потянувшиеся было к сарафану. — Ты об Аладдине слыхал?
— Хм… да. Мелкий вор, жил где-то далеко на востоке, во дворец правителя пробрался, чью-то принцессу похитил. У него ещё не то лампа была, не то кофейник медный.
— Правильно, волшебная лампа. В ней Джинн жил. Знаешь Джиннов? Хмыри такие синенькие, три желания исполняют.
— Синенькие? — он хихикнул. — Никогда не видел. Я думал, желаниями золотая рыбка занимается.
— И рыбка тоже. Слушай. Я… — Дэз мялся и почти переломал себе все пальцы, — я знаю, это странно звучит и нелепо смотрится, но… я один такой Джинн. Только я свободен! Не несу рабскую службу разным отморозкам и не живу по принуждению в грязной малюсенькой лампадке. Хотя моя хижина, конечно, тесновата…
— Ух ты! Значит, ты синенький?! И ты освободился? Сбежал как-то? Расскажи!
— Нет, не торопи. Просто послушай дальше. Я ниоткуда не сбегал. Я всегда был красным и свободным. То есть… в последний раз мне действительно пришлось бежать, но не из-за лампы. Черт, совсем запутанно получается, — он почесал пятерню о край табурета, понемногу успокаиваясь. — Давай лучше о самом главном. Когда-то давно все Джинны были свободны, мечтательны и веселы, жили себе спокойно в Вавилоне, ели, пили, гуляли и снимали шлюх. Потом внезапно началась техническая революция, борьба за равенство и феминизм, все шлюхи ушли работать на фабрики и мануфактуры, а нас, чтоб не сидели без дела, стала притеснять одна злая бабёнка. Деятельная она была, словно в жопу пропеллер с моторчиком вставила, триста лет не знала, чем себя занять, а тут мы подвернулись. Охоту на нас объявила, короче. Но, хитрая коза, решила не истреблять, а порабощать – в штампованные фабричные кофейники засовывать и золотыми наручниками пожизненно приковывать.
— К батарее?
— Не-е, натурально к кофейнику. И к тому придурку, кто этим кофейником завладеет. В общем, эта неудовлетворённая баба давно и профессионально работала ведьмой, акушеркой и наёмной тёщей, погубила не столько нас, сколько крепкий мужской дух и вольнодумство. Фамилия у неё ещё такая дурацкая была… Зверская, Мерзкая…
— Тарья? Фея Тарья Кхмерская?!
— Ты её знаешь? Бллин, держись от неё подальше, Эндж, она злобная климаксная тётка.
— К сожалению, она крестная моего ма… э-э-э…
— Мальчика? У тебя появился постоянный парень?
— Ну, речь сейчас не об этом. Как ты спасся от адского кофейника, Джинни?
— Я дал деру из Вавилона сразу, как эта мегера ворвалась в последний частный бордель и сцапала моего брата Аннске. Превратился я в воробушка, обгадил ей юбку и улетел на север, где похолоднее и поменьше бездельников. Залёг на дно, сплавлял лес и бурил нефтяные скважины, пока заваруха не утихла, то есть пока она всех не угробила по разным чайникам, бутылкам и самоварам. Кого в море побросала, а кого и в землю закопала. Как только пристроила всех – успокоилась и вернулась в своё ведьмино логово посреди Аравийской пустыни, а я потихонечку, пешим и наземным транспортом, потому что зассал летать, стал возвращаться в родные края. Обнаружил, что кроме меня от когтей Кхмерской спасся ещё один плут – приятель мой, Ацур. Мы решили держаться поближе, путешествовать вместе и найти тихое болотце, чтоб залечь капитально и не высовываться. Добрались до Священной Лягушатной Империи, облюбовали себе замок одного сеньора, Виконта фон Герцога, устроились батрачить и всячески честным трудом на шлюх себе зарабатывать. Только Ацур был ну уж слишком плутоват. И ленив. Надоело ему горбатиться уже через годик после окончания шухера, захотел царской жизни и благ цивилизации. Сначала он занялся совращением юной сеньориты (мамочки у неё не было, чтоб мозги по поводу альфонсов вправить), а потом и до самого сеньора добрался. Ничем не брезговал, падла, в желании завладеть герцогской короной. Короче, застала его девчушка в постели с собственным отцом, крику, скандалов и газетной шумихи обеспечила на всю империю и половинку провинции. Бальзаковские, семейные и просто скучающие ханжи-лягушатницы переполошились, Тарья, задремавшая было над котлом адского варева, встрепенулась, услыхала, перечитала газетные вырезки и прилетела. Сразу поняла, кто таков этот милаш Ацур, от радости аж визжала, плясала и в ладоши хлопала. Быстро ему и золотые наручи, и новенький блестящий кофейник организовала, а бумажку с правом владения новоявленного раба обиженной сеньорите передала. Пока бешеная фемина рыскала по округе, рыкая на всех мужчин и охотясь на последнего недобитого Джинна, то есть на меня – я ползком добрался до сейфа в подвале замка и сел на большой совет с кофейником – то есть с пленником. Ацур поклялся, что не выдаст меня, но я, знаешь, фрукт недоверчивый – особенно после стольких невзгод, лишений и предательств. В общем, я запудрил бывшему дружку мозги, убедил, что по-прежнему доверяю ему, а сам решил добыть способ, как эти треклятые кофейники разбить. Ну или расплавить. Способ оказался неважный. По итогам: один сожжённый дотла замок, два рухнувших бастиона… зато среди цивилов жертв нет. Лампа целёхонька, сейф лишь немного обгорел, сеньорита – в истерике, и Тарья – в недоумении на пепелище, ушами хлопала. А я сбежал от самосуда: я три деревни защиты герцогских стен лишил. Сам еле ноги унёс, в лес убежал. Бежал, бежал, долго бежал… пока к вам не добежал. Решил на новом месте не чудить и не высовываться. Ломать не строить, знаешь ли. Да и стыдно очень было. Решил с тех пор людям всегда помогать, что бы ни случилось. И со шлюхами завязал. От баб одни накладные, счета-фактуры и штрафы за неправильную парковку мётел.
