Я проделал весь этот путь из Берлина к зловредному, приговорённому ко всем адским мукам Коту, ни на йоту не усомнившись в правдивости подсунутых мне записок. А как мне понравится вариант с подлогом? И настоящий игрок спишет меня в утиль, я провалю его квест. То есть уже провалил. Если приехал не по адресу. Хотя откуда ему знать, не со спутника же он за мной следит.

Кот впустил меня на сей раз без проволочек, не задавая вопросов, на пороге торчать тоже не заставил. Не был удивлён, не переменился в лице как-то сердито или хмуро. Но и не улыбнулся. Я, наверное, хотел осмотреть его жилище, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься, но у нас на двоих имелось лишь одно дело. И по отстранённому взгляду его на редкость не самодовольных, а чистых и торжествующих глаз я понял, что квест не провален, след мой — не ложный. Я по адресу.

— Ключ с собой? — спросил он тихо, пригласив меня в малюсенькую гостиную, хаотично набитую гитарами, картинками и подушками, и предложив присесть на единственный стул.

— Да, — я стоял, я не хотел, да и не мог садиться — только если упасть, плашмя. Моё тело не гнулось в нетерпении, в недостатке сна, недостатке… всего. Меня два дня водили за нос. Кладбище, конверты, уколы, кувшины, записки, грибы, сортир, в конце концов! А этот хмырь носатый дышал манерно и ровненько, как на приёме у проктолога. Я почувствовал, что закипаю от его деланного или настоящего спокойствия. Это он всё устроил! Это он меня ждал! Ждал, исподволь подтягивая к себе верёвочку с морковкой. Чёртова хитрая шлюха! Но если он таким больным способом мстил мне за интрижку с Шинни… как он изловчился подговорить ещё и влюблённый, фанатично преданный лишь самому Шину голос группы, Джека Страйфи?

Я заскрипел стиснутыми зубами, умеряя пыл. Ещё кружечку терпения. Ещё капельку постоять в неведении с деревянным лицом. Кисо отклеил в большом мозаичном панно один центральный снимок — за ним оказался не домашний сейф (как я сперва подумал), а детский тайник, неровно вырубленный прямо в стене. Из него Эрик вытащил медный сундучок, свободно уместившийся на ладони, подул, очищая от известковой пыли — в ничем не защищённой стенной нише на сокровище изрядно осыпалась побелка — и театральным жестом подал мне.

— Открывай, — произнёс он без всяких выкрутасов. И сел на полу поодаль, обняв бёдрами самую большую подушку. В необъяснимой тревоге я отметил, что он неплохой актёр: поработал над сухим уравновешенным голосом, кукольно разгладил лицо, не оставил ни следа от обычного кривляния и надувания губёшек. Я же, напротив, вспотел и хотел нервно чесаться, во всех местах. Долго искал ключ в кармане куртки. Снова закипал. Подумал в мгновенно раздутом пузыре злости о подлой краже в аэропорте, но он сдулся, не успев лопнуть. Просто в кармане дырка. Я агрессивно прорвал ещё одну и выудил из подкладки грёбаный ключ. Медный ключ для медного сундука, с виду всё сходится. Он идеально вошёл в замочную скважину и дважды провернулся.

Но до последнего я сомневался, что сундук откроется. Что ключ вообще куда-то подойдёт. Потому что получалось, что квест я одолел слишком легко, слишком гладко и беспроблемно. Почти не думал, лишь следовал инструкциям. И слишком дёшево отделался, учитывая затраты на врачей, охрану, шитье специальной одежды и прочая. На мой вкус — пресная месть, нелепая и неоправданная. Месть неудачника. А я — счастливчик, который достанет из благополучно открывшегося сундука свой приз. Ну, что там внутри… записка какая-нибудь финальная о прыжке веры, самодельный чек на тысячу котоминетов или новый, более выгодный контракт от Nuclear Blast⁴? Вот я, кстати, от последнего при любом раскладе не откажусь. Так что там внутри? Я даже прищурился на случай, если контракт или какая-нибудь эксклюзивная домашняя порнушка «Кисо в ванне» записаны на микроскопической карте памяти. Cунул нос под крышку.

Придуманная мной система квеста дала сбой. И от души щёлкнула мне по этому самому носу.

Но прежде, чем я смог сам себе выговорить, что за вещь лежала в сундуке — поднял помутившиеся глаза на Кисо. Какой же он… падла?

Развратно стиснутая между длинных модельных ног цветастая подушка.

И сладкая, сладкая-пресладкая ухмылка.

Комментарий к Глава 12

¹ В германо-скандинавской мифологии — отец Одина.

² Жилой район на самом юге Стокгольма.

³ Крупнейший аэропорт, расположен на 42 км севернее Стокгольма.

⁴ Немецкий лейбл звукозаписи, с которым сотрудничает группа Deathstars.

========== Глава 13 ==========

На дне сундучка меня ждал восхитительный и сокрушительный, облитый мартини и усыпанный зелёными оливками… пшик. Ничего. Ни хрена! Дырка от бублика.

Зрение подвело? Или нервы?

Я оторопело захлопнул крышку. Снова открыл — снова ни хрена.

Тут какая-то хитрая магия? Скажу секретное слово — и появится пригоршня золота. Или хотя бы пачка презервативов. Лицо вытягивается, челюсть куда-то отъезжает. Сама. Я чувствую, но ничего не могу с этим поделать. Трясу сундук — он пуст. Переворачиваю — он пуст. Трясу ещё и ещё, упрямо. Всё равно пуст. Да почему он пустой, skitstövel¹?!

— Что ты там надеялся увидеть, Вип? — резанул меня по яйцам довольный голос. Ну чисто напившийся крови упырь. — Моё разорвавшееся сердце? Или сердце той блондинистой немецкой куколки?

Я… да разве я знаю? Чего я хотел…

Но я знаю, что сильнее всего мне требуется сейчас. И это не билет в лунапарк.

Швырнуть треклятый пустой сундук в Кисо, целясь в его горбатый, самый уродливый в мире нос. И швырнуться следом, напрыгнуть, задушить. Вывернуть его костлявое тело наизнанку, вырвать гадкий болтливый язык. Я свихнулся от обиды и ярости? Ну… возможно. И вместе с тем я так спокоен. Восхитительная ясность и чёткость каждой мысли. Как слаженно рисуются в голове картинки. Мельчайшие движения, все сухожилия, прорисованные под моей чуть желтоватой от табака кожей, на пальцах, крепко сжатых вокруг его горла. Немного хрипа и сопротивления, потом тишина. И туго натянутые шнуры, в которые превратятся его вены и артерии, врезаясь мне в напряжённые до отказа ладони. Буду рассматривать, как в первый раз, его большой рот, шевелящийся, как рот выброшенной на берег и постепенно умирающей рыбины. Толстые губы белеют, затем синеют, на них пузырится слюна, глазные яблоки дёргаются в нескольких судорогах и закатываются так, что видно только белки в красных прожилках. Последнее сокращение мышц, финальный спазм… сладкий, как при оргазме — и я отпускаю его. Кисо валяется на своих гадских, приторно розовых, красных и оранжевых подушках. Уже не может по-блядски сжать ни одну между ног. На его лице — блики из неонового аквариума, а я на прощание насыпаю тощим меченосцам и кардиналам корм. Пусть сдохнут не сразу, не вслед за хозяином. Кружусь по комнате, хохоча, срываю со стен все фото, разбиваю гитары, но вовсе не имитируя чьё-то нападение и беспорядок во время борьбы, а потому что хочу. Раскрошив и разорвав всё — ухожу.

Кисо немузыкально хрипит, врываясь в моё идеальное видение: мои пальцы действительно очутились на его горле, крепко впились полукружиями ногтей. Что же ты не орёшь, не зовёшь на помощь? Тебя убивают, между прочим.

«Остановись. Ты не псих. Перейдя эту черту, ты лишишься всего. Ты шлюх ебёшь, а не убиваешь. Ну какой из тебя Джек-Потрошитель?»

А чем заглушить тебя?! Нет, ты не Эмиль! Ты мерзкий голос разгорающегося безумия, моего древнего когнитивного расстройства, обыкновенно просто ржущий надо мной в ехидстве на все лады, заевший, задолбавший, у-у-у, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись…

Затылок прижгло вдруг болью. Дёргаюсь, но не могу вскрикнуть. Вижу смутно, что захват, сдавивший Эрика, разжимается не сам собой, меня кто-то отцепляет и отталкивает. Холёными, прекрасными руками. Я не спутаю их ни с чьими другими, я так хорошо запомнил их… в первую ночь. В нашу единственную. Детка. Шинни. Здесь. Почему. Как. Я брежу. Зачем ты мешаешь, останавливаешь…

Затылок ещё раз невыносимо обожгло, отправляя моё удивление, боль и само поруганное сознание в щемящую пустоту, в тёмный ящик без дна.