— Не помню, — я обнял его, сцепляя руки на спине. Сквозь мою майку его тело кажется трижды кукольным, дважды детским и… и беззащитно похищенным у его родителей. До холодной испарины между лопаток. — Но мой отпуск и правда начался прекрасно.

========== Глава 3 ==========

Утро началось скверно. Во-первых, началось оно около четырёх часов пополудни, с пулемётной очереди в голову. А во-вторых — снился… ой, не важно. Кисо, пошёл в жопу.

Я встал, хватаясь за щетинистые щёки, и попробовал найти в плававшем вокруг тумане ванную комнату. Ноги почему-то описали круг и привели меня обратно в постель.

— Эй, ты в порядке?

— Нет! — выдавил я, испугавшись. Выдавил страшным, охрипшим… Кхм, нет, я всё-таки не назвал бы это голосом. — Ты кто?! Здесь кто-то есть?

Чудо, неожиданно вынырнувшее из-под подушки, мне нежно улыбалось.

— Я пасхальный кроль. А ты кто?

— Не помню.

— А что помнишь?

— Помню корыто… наполненное ледяной водой. Помню, что в такие корыта надо погрузить башку, чтобы она всё вспомнила.

Он слез с кровати, помахивая небольшим пушистым серым хвостом (блядь, может, я всё-таки до сих пор не проснулся?!), выглядывавшим из-под мятой майки, и повёл меня к умывальнику.

— Наклоняйся.

— Куда?

Он не стал ничего объяснять и просто терпеливо сунул меня мордой в раковину. Открыл воду и отскочил. Я заорал как резаный.

Он по ошибке (точно по ошибке?) крутанул кран горячей воды.

Зато из висков вынулись тупые спицы, я вспомнил, сколько вчера выпил, сколько песен было спето под фонарными столбами, сколько раз мы прятались от ночного патруля под скамейками и за мусорными баками, сколько интимных гадостей я рассказал о своей подруге-сожительнице… и ни разу не попробовал схватить мальчишку за яйца.

— Шинни?

— Вижу, ты очухался.

— Шинни, мне так стыдно…

— Мне тоже.

— А тебе за что?

— За то, что я младше и выносливее, а не настоял на том, чтобы ты поменьше выпил.

Тут мне стало по-настоящему стыдно, и я поплёлся обратно в комнату.

— Поколение юных и наглых… да. Но ты скромный и…

— Кукла.

— Что?!

— Ты мне ночью все выболтал. Начиная со сборов в Стокгольме. Соболезную твоему Коту. Эрик… кажется, так его по-настоящему звать.

Мне надо вырвать язык.

Но я стою, в одних трусах и совершенно беспомощный, посреди отельного номера и не могу сопротивляться суровой действительности. У неё ясные и бесчувственные серо-голубые глаза, иногда почти зелёные, и твёрдый, красиво очерченный рот. Сумасшедшая ночка на Шинни совсем не сказалась. А я, похоже, слабею, дряхлею и сдаюсь годам. И его голос сейчас слышу точно как в ночном кошмаре.

— Только не бесись и не впадай в крайности. Время я провёл прекрасно. Горничная сейчас прикатит тебе завтрак. То есть обед. Я распорядился. После еды, уверяю, тебе станет намного лучше. Но, Андреас… мне нужно идти.

Он оделся и аккуратно повесил на стул мою майку. А я все стою… и тупо смотрю на его ладную длинную фигуру, похабно подчёркнутую корсетом в самых ранящих местах. А ещё — внезапно обожаю его руки, форму этих пальцев, не пухлых и не кривых. Должно быть, он чистокровный. Ну, из этих, долго селекционировавшихся беспримесных немцев.

— Ну, я пошёл.

— Шинни…

— Андре, я ещё вернусь.

========== Глава 4 ==========

Я провалялся в номере до самой ночи. Слопал обед, а через два часа — ужин. Облапал симпатичную полячку-горничную. Утешился.

В одиннадцать часов выполз на балкон выкурить на свежем воздухе сигаретку-другую и подумать, куда направить свои отдохнувшие стопы. Увидел на парковке «Ритца» под своими окнами небольшой белый лимузин.

На его крыше сидел Шин.

Когда я вылетел из отеля, второпях застёгивая на себе штаны, он уже стоял у машины, а рядом с ним шлялся, наматывая восьмёрки вокруг парковочного автомата, ещё кто-то — в длинном плаще и безвкусных белых туфлях. Воззрившись на эти уродские туфли, я сначала не заметил, что сам Шинни переоделся во вполне адекватные джинсы и пиджачок и выглядел почти представительно.

— Я скучал! — выпалил я, не соображая, что говорю, и сжал мальчишку в объятьях. Потом опомнился и нехотя выпустил. — Извини. Я опять веду себя как идиот.

— Ничего.

— Ты здорово выглядишь.

— Спасибо, — он потянул своего друга за полу плаща. — Страйфи, познакомься, это Андреас Бергх. Андре, давно, небось, не видел коллег по микрофону? Джек Страйфи как раз один такой — мой вокалист.

— Совсем-совсем твой?

— Могу кусочек уступить, — смеясь, ответил Шин. — Могу его и целиком отдать.

— Эй, а меня спросить о разрешении вы не хотите? — Страйфи округлил глаза, как будто не въехав в смысл безобидной шутки, потом вежливо заученно спросил: — Можно мы отойдём на минутку?

Я пожал плечами. Некстати вспомнил, что не забрал кредитку. Позже. Завтра. Успеется.

Они обошли лимузин, перелезли через кованый заборчик и засели в крохотном альпийском садике, где Страйфи неожиданно накинулся на Шинни. Было тихо, он накинулся с яростным шёпотом, Шин отвечал спокойно вполголоса, и я отлично расслышал каждое слово.

— И из-за этого ты потащил меня из дому среди ночи?! Блядь, где ты нарыл такого бугаину?

— На аниме-стейдже.

— Офигеть! А что он там делал? Кавайчиками закусывал? И нэко за жопы трогал?! Да ты хоть смотрел в его лицо?! Бандитская рожа! Лома просит!

— Я с ним спал…

— Шин, ты спятил?!

— …в одной постели. И он меня не тронул. Ни разу даже не попытался. Стра, ты что-то слишком раскипятился. Я позвал тебя разбавить нашу тесную мужскую компанию. Я подозреваю, к нам приближаются настоящие проблемы. Личные.

— Час от часу не легче.

— Но я вовсе не хочу вытворять никаких глупостей! — Шинни ненамеренно повысил голос. — Я… я просто не нахожу в себе готовности брать на себя какую-либо ответственность. У нас нет друг перед другом никаких обязательств, это верно, мы познакомились только вчера, но я боюсь… нездоровой симпатии, что во мне пробуждается. Ему за тридцать, приехал в Берлин на пару дней, швед, человек как человек. Взрослый. И чрезвычайно мне интересный. Мы, кажется, ржали и выпивали, выпивали и ржали, ничего больше не делали. Но мне ни с кем в жизни не было так свободно и легко: ни на форумных ролёвках, ни на косплей-пати, ни в студии за записью нашего дебютника. Ни с кем, понимаешь? И это жопа. Что нам говорил Вольфф? Никаких лишних связей, никаких спонтанных привязанностей, только бизнес. В данное время Андреас — непозволительная роскошь. И мне позарез нужно задавить всё в зародыше. Не дать развиться. Важен колледж, важна карьера, а это… это будет глупой ошибкой. А потому — помоги мне.

— Что?!

— Отвлеки его. Ты умный, опытный, совершеннолетний. Тебе легче. И ты мой самый близкий друг. Сделай это для меня. Забери его внимание.

— Но как?

— Ты ещё спрашиваешь?! Ты самый заметный, самый привлекательный из нашей пятёрки, да и из всех моих друзей. Мне больше некого просить. Пожалуйста. Помоги. Ты ему понравишься, гарантирую.

— Шин, ты таки спятил.

— Я знаю. Страйфи, Страйфи-и-и.

— У тебя проблемы и с головой, и с чем пониже. Сам не понимаешь, чего хочешь, и отказываешься, ещё толком не разобравшись, от чего отказываешься. И старине Вольффу вовсе необязательно знать, что ты завёл себе дружка-извращенца из Швеции.

— Стра-а-а…

— Ладно, всё, не прессуй меня. Сделаю что смогу. Только вряд ли сможется — его магнитом тянет к тебе.

— Да откуда тебе-то знать, ты знаком с ним полторы минуты!

— С ним — да. А с влюблёнными дебилами-товарищами наподобие него нянчусь уже целую вечность. Все симптомы налицо.

Они закончили перепалку и вылезли из этого лилипутского швейцарского огорода. Я стиснул кулаки, намереваясь уйти туда, откуда припёрся, а именно в Стокгольм, но в последнюю секунду, перед встречей со сконфуженными серо-голубыми глазами, передумал. Поиграем в эту детскую игру по жестоким детским правилам.