— Джерар!? Что ты делаешь!? Это же Оук! — уставился в немалом удивлении на синеволосого паренька Роб.

— Я знаю. — ухмыльнулся тот и выстрелил из посоха в старика. Тот все еще прикрывал своим телом Эльзу и потому даже не дернулся, чтобы уйти с линии атаки.

— Джерар! — смотря широко распахнутыми глазами на своего лучшего друга, Эльза отказывалась понимать, то, свидетелем чего она стала. — Это же свои!

— Смотря для кого. — усмехнулся Джерар и присел у лежавшей на полу девчонки. — Ты знаешь, Эльза. Годы проведенные в этом месте не прошли для меня даром. Мне, наконец, открылась истина. Ты даже представить себе не можешь всю грандиозность того, что мы делали в этой башне. И теперь я никому не могу позволить разрушить все, что уже было сделано. Присоединяйся ко мне Эльза и вскоре мы станем настолько сильными, что более никто не посмеет смотреть на нас свысока.

— А как же все остальные? Как же Роб? Ты же убил его!

— Этот дряхлый старик все равно уже ни на что не годился. А что касается остальных — я смогу найти слова, чтобы убедить их остаться здесь. Уж поверь.

— Ты не Джерар! Джерар никогда бы не сказал ничего подобного! Кто ты!?

— Я Джерар, Эльза. Просто, именно сейчас я стал самим собой. Так каким будет твое последнее слово? Ты со мной или ты против меня? — он поднялся с корточек и направил в голову старой подруги навершие магического посоха.

— Джерар, не делай этого. Ты никогда не простишь себя, если сделаешь сейчас нечто ужасное. — прохрипел лежавший рядом Роб.

— Хм. А ты, пожалуй, прав, старик. Она мне еще пригодится. Пусть не сейчас, но в будущем — точно. Я даже буду столь милостивым, что позволю ей уйти с острова. Только знай одно, Эльза. Если ты или кто-либо другой, направленный сюда по твоей наводке, ступит хоть одной ногой на остров, я убью всех наших друзей. Одного за другим. И вся вина за их смерть ляжет именно на твои плечи. А чтобы ты не сомневалась, что мне хватит духа на нечто подобное, смотри. — он медленно перевел посох с Эльзы на Роба и ухмыльнувшись, выпустил молнию.

Досмотреть жуткую картину гибели человека заменившего ей семью Эльза не смогла. Нечто черное накрыло ее сверху, а после она ощутила резкий рывок и чувство свободного падения, окончившееся приземлением в мокрый песок на берегу какого-то дикого пляжа. Отплевавшись от забившегося в рот песка, она принялась осматриваться и мгновенно наткнулась взглядом на бледное, искаженное гримасой боли лицо Оука. По всей видимости тот был без сознания, поскольку даже не попытался изменить положение тела, когда накатывающие волны принялись забивать его рот и нос морской водой. А следом за ним проглядывались знакомые седые волосы Роба.

Провалявшийся в забытьи следующие семь дней Виктор пропустил столько событий, что, очнувшись, сперва испугался, не узнав в стоявшем над головой зомби старого доброго мастера Макарова. Позеленевший, с красными глазами, обрамленными огромными синяками, он мало чем напоминал жизнерадостного деда. Причем, судя по отсутствию какой-либо реакции, мастер спал стоя с открытыми глазами. Но что было еще страшнее — он узнал комнату. Именно при побеге отсюда его чуть было не накололи на метлу, как беспечную бабочку на иголку. Тут же в голове проскочила мысль по поводу повторения процедуры тактического отступления с потенциально враждебной территории, но даже откидывание одеяла отняло у него столько сил, что закружилась голова и на лбу выступил холодный пот.

— Пациент куда-то собрался? — не предвещавший ничего хорошего голос, раздался из дальнего угла комнаты, скрываемого телом мастера.

— Здравствуйте госпожа Полюшка. Безмерно рад вновь вас…э-э-э-э…слышать. — предпринял попытку смягчить будущее лечение Виктор.

— Хм. Какой вежливый пациент. — задумчиво произнесла все еще ненаблюдаемая лекарь, — Давно я таких не муч… кхм… не врачевала. Будет даже интересно. — то предвкушение, что сочилось в каждом слове его будущего лечащего врача, заставило Виктора побледнеть еще больше, так что даже белоснежная перина на его фоне смотрелась несколько сероватой.

— А может лучше не надо? — жалобно протянул он в ответ. — Может, не будем мешать природе самой все исправить? Время, регулярное питание и здоровый сон быстро поставят меня на ноги. Вот увидите!

— Надо, Виктор. Надо! — притворно тяжело вздохнула Полюшка и поднялась с кресла. — Природа тут — она окинула его не предвещавшим ничего хорошего взглядом, — уже не справится. Придется помогать.

Вздрогнув, Виктор еле слышно поинтересовался, — Госпожа Полюшка, а у вас, случаем, драконов в предках не было?

Потянувшая было к пациенту руки Полюшка застыла как вкопанная — Э-э-э. Нет. Не было. А с чего вдруг такие вопросы?

— Да вот проскочило у вас в глазах что-то такое… Хищническое. Но не связанное с гастрономическим интересом. Вот я сразу о драконах и подумал.

— Да нет, тебе явно показалось. — отмахнулась лекарь, но руки убрала за спину под полным подозрения взглядом паренька.

— Да? — плотность скепсиса в его коротеньком вопросе была столь велика, что будь он материален, его можно было бы есть ложкой. А сузившиеся до едва заметных щелок глаза, казалось, пытались просветить попавшего в их поле зрения насквозь.

— Ч-что? — под таким бесконтактным напором Полюшка даже отступила на шаг.

— Как они? — прекратив дурачиться и запугивать пожилую женщину, у которой хватало своих секретов, Виктор полностью убрал ехидное выражение со своего лица и резко сменил тему разговора.

— Только ты и твоя подруга. — тяжело вздохнула Полюшка и кинула взгляд на дверь комнаты, — Даже у одного из богоизбранных имеется свой предел.

— Понятно. — закрыв глаза, пробормотал Виктор. — Невозможно спасти всех. Даже представлять себе не хочу, какого пришлось ему. Но все же мастер у нас кремень. — внезапно навалившаяся тяжесть утянула его в царство Морфея, так что последние слова он буквально прошептал.

— Оба вы хороши. — нежно усмехнулась Полюшка, смотря на двух таких разных, но таких одинаковых спящих волшебников. С каким бы удовольствием она отходила что одного, что другого своей незаменимой метлой, за их выходки, но пациенты пока еще были слишком слабы, чтобы доставить ей наслаждение своими мольбами о милости и невообразимыми ужимками и прыжками. Виктор совершенно верно подметил наличие в ней хищнической природы, которая время от времени брала верх и требовала устраивать охоту на достойную добычу. И вот уже многие десятилетия неугомонные феи помогали ей скинуть накапливающееся напряжение, да еще под совершенно законным видом — как было не наказать лоботрясов получивших очередное ранение исключительно по своей дурости.

Приподняв действительно уснувшего стоя Макарова, она аккуратно усадила его в кресло и покачав головой, покинула комнату. Пусть экстренное лечение всех тех тяжелейших повреждений, что обнаружились на и в теле молодого мага подошло к концу, процедуры по полному восстановлению хотя бы тела требовали приготовления немалого количества мазей, настоек и бальзамов, так что надолго засиживаться у кровати столь интересной "мышки", которая осмелилась ей дерзить, но дерзить не грубо, а тонко и с немалым чувством юмора, пока было недопустимой роскошью. А ведь еще постоянно приходилось отвлекаться на разгон повадившихся ходить к ее дому фей!

Самостоятельно встать с кровати Виктор смог только спустя две недели. Все же отравление организма концентрированной магией тьмы, принявшейся заражать его нейтральную ману, потребовало обширного и всестороннего лечения. Но, хотя бы в отличие от Эльзы, он не потерял ни одного глаза — тьма начала концентрироваться в сосредоточении нейтральной маны, что, впрочем, весьма прискорбно сказалось на легких и сердце. Да к тому же он полностью утратил способность к перемещению, перегрузив переносом разом двух людей свои невеликие возможности.

— Как пациент чувствует себя сегодня? — ласково поинтересовалась Полюшка, выставляя перед тумбочкой три огромных кружки с отварами.