- Ладно.

- Будешь по мне скучать? – поинтересовался Стефан, взяв его за подбородок, и Хью подавил брезгливую дрожь, охватившую тело. Закрыв глаза, Хью прикоснулся губами к его губам, и со стороны, наверное, это выглядело целомудренно и даже красиво: молодой мужчина провожает своего омегу, ласково целуя перед разлукой. Никто ведь не знал, насколько мерзко вел себя Хью рядом с ним. Никто не знал, на что Хью был готов ради секса.

- Однажды мы встретимся, мой принц, - улыбнулся Стефан, проводив его до места в вагоне, вновь поцеловал в щеку. И невероятно, но оставил его наконец-то в покое, отошел прочь, перестал прикасаться, трогать его своими руками, вторгаться запахом в хрупкое личное пространство. На глазах выступили слезы, и Хью опустил голову, услышав чей-то вздох умиления.

- Любовь так прекрасна для молодых.

- Эй, парень, перестань реветь, посмотри в окно!

Хью, подчиняясь чужой воле, выглянул в окно, увидел Стефана на перроне и почувствовал подступающую к горлу тошноту. Выхлебав полбутылки минералки залпом, он прошел в угол вагона, забрался с ногами на сидение и сидел безучастно, покачиваясь в такт движению электрички, до тех пор, пока не услышал название нужной станции.

В том, что произошло, был виноват только он сам. Его влечение, его мерзкая сущность… только он сам.

***

Дома было пустынно и одиноко, знакомые вещи смотрели на него осуждающе, и Хью, ссутулившись и втягивая голову в плечи, быстро прошел наверх, будто не имел теперь права здесь находиться.

Хью думал, что умрет, когда все это закончится… но жизнь продолжалась. Отвратительно продолжалась. Он оказался самой мерзкой дрянью в мире, а миру, кажется, было наплевать. Ничего не случилось. Все так же светило солнце, шли поезда, бежала вода из крана. Хью смотрел на воду с возбуждением и страхом, поселившемся в душе.

Зачем мыться? Хью не чувствовал себя грязным - скорее, он был грязью. Всего лишь липкая дрянь, которая пристает… и не нужна никому.

Он так и не рискнул раздеться и забраться в ванную, не нашел в себе сил испортить чистую воду. Зеркало укоряюще следило за ним, не отражая в себе ничего хорошего.

Хью молча прошел в свою комнату, машинально распахнул шкаф, чтобы вынуть домашнюю одежду, но вместо этого сам забрался внутрь и захлопнул дверь. В узкой, тесной темноте, пахнущей им самим, Хью наконец-то почувствовал себя в безопасности, знакомые вещи касались его лица и, слегка отдышавшись, он вынул телефон из кармана.

- Алло, Джейк, - выдохнул он в трубку, стараясь не шуметь, хотя был один во всем большом доме.

- Слушаю, - холодно отозвался тот, - что тебе нужно?

- Ты… можешь приехать?

- Зачем?

- Пожалуйста, - сипло прошептал Хью, потому что голос подвел. Он не знал, зачем ему Джейк, но ему так хотелось прикоснуться к кому-нибудь кто чище его, напитаться чужим теплом. Услышать, что все не так уж плохо.

- Зачем мне ехать? Вытирать твои сопли? Неужели тебя бросил новый обожатель?

Хью ошеломленно замер, не зная, что сказать, не мог найти слов:

- Я… послушай… Это не то…

- Знаешь что, Данси? - оборвал его Джейк, - я с самого начала относился к тебе с подозрением. Я догадывался, что для тебя наши идеи это только игра и новое развлечение. И я был против твоего участия.

- Но почему?

- Потому что ты бессмысленное, капризное существо. Как только представилась возможность, ты тут же променял нас на поклонника и свалил.

- Джейк…

- Мне не нужны извинения. Я слышал, как этот тип посмеивается рядом с тобой, а ты щебечешь пьяненьким голоском, наплевав на всех нас!

- Я не плевал, - выдохнул Хью.

- О да, конечно! Но ведь гораздо лучше сидеть в ресторане и лизаться со взрослыми мужчинами, правда?

Хью почувствовал, как тошнота подступает к горлу.

- Не звони мне больше, Данси. Мне не по пути с такой пафосной соской, как ты.

- И ты… - произнес Хью, осознав вселенское непонимание и одиночество, - и ты мне больше не звони, понятно?

- Удачи, - фыркнул Джейк и оборвал вызов, на телефоне высветилось время звонка. Четыре минуты шоковой терапии, по венам медленно тек яд, сочился из глаз - или это были просто слезы. Джейк все время видел в нем лишь избалованного ребенка обеспеченных родителей, который ищет новые игрушки и развлечения. Хью приоткрыл рот, хватая воздух, потому что так оно и было, если приглядеться. Если Джейк был прав, то получалось, что Стефан тоже?

Хью застонал и выбрался из шкафа, дневной свет больно ударил по глазам. Наскоро раздевшись, просто сорвав с себя одежду, он вытащил галстук из шкафа, туго затянул на шее - словно чужая рука с силой стиснула горло. Вынул фаллоимитатор из тумбочки, Хью приладил его к спинке кровати и, не используя рук, медленно, наугад придвинулся к нему. Гладкая, округлая головка надавила на плотно сжатые мышцы, но мало-помалу смазка, сочившаяся из его тела, сделала их податливее.

- Мммм…. - тихо заныл Хью, затягивая галстук на шее еще туже, с силой сдавил сосок, чувствуя, как блаженная, дивная дрожь расходится по телу.

- Еще, - попросил он, словно умоляя неведомого альфу взять его грубо, быстро и жестко. Твердый, безупречно крепкий член вскользнул в него, принося долгожданное удовольствие, внутри все отозвалось болезненной сладостью.

- Нет, нет, - забормотал Хью, насаживаясь на член глубже, - мне больно… Не надо… Пожалуйста…

Звуки собственного голоса, одинокие и жалобные, звенели в ушах, в паху все сжалось от предвкушения оргазма, Хью кончил почти мгновенно, прижался животом к лужице теплой спермы, а затем собрал ее пальцами и провел по лицу. Сперма пахла Стефаном, как и он сам.

Зеркальные двери шкафа отражали происходящее с безжалостной точностью и равнодушием. Хью, не до конца удовлетворенный, ощутил горячее нездоровое желание надеться на член еще глубже, чтобы головка уперлась в гланды изнутри.

- Потому что мне все мало… - хрипло сказал он зеркалу, плавно и молча снялся с члена, вытянулся на кровати. Голова слегка кружилась, отражение плясало перед глазами. Развернувшись, Хью коснулся самого себя между ног, тщательно изучая отражение: неприлично красная и припухшая дырочка, блестящая от смазки, смазанное белесое пятно на животе, розовые щеки и кончик носа, лихорадочно поблескивающие глаза. И дорогой галстук на шее.

- Пафосная соска, - сказал себе Хью, встряхнул головой, и влажные, грязные волосы облепили лицо. Он принялся ласкать себя, погружая сразу три пальца внутрь, безотрывно глядя на себя в зеркало, намеренно широко и похотливо разевал рот и тихо стонал. Следы от укусов и ударов выделялись на коже, дополняя образ.

- Потому что я это заслужил, - сглотнул Хью, ущипнув себя за пожелтевший кровоподтек, и боль резко ударила в голову, как крепкое вино. - Потому что я…

Он не договорил, представив себе ладони, плотно стиснувшие его худые плечи, член, настойчиво тычущийся в губы. Сучки очень любят делать это. Грязные сучки, которые даже не шлюхи, потому что готовы делать это бесплатно. Сильно, до боли стиснув сосок, Хью кончил, представляя, как недовольный им альфа наказывает его.

Вновь размазав сперму по лицу, Хью подошел к зеркалу и разбил его, загнав осколки под кожу - чем больнее было, тем лучше и правильнее он себя чувствовал.

***

Мадс молча слушал Хью, не перебивая и не вставляя комментариев. Внутри, на самом донышке души, постепенно разгоралась боль, как будто кто-то вынул его чувства и медленно наматывал на колючую проволоку.

Хью, его бестолковый, забавный, исполненный трагизма любимый Хью… в это невозможно было поверить. Невозможно было поверить в то, что можно годами молчать, скрывая свои истинные чувства, каждый раз оступаясь и проваливаясь глубже в горящие торфяники.